Темный феникс. Возрожденный. Том 4 - Фёдор Бойков

явно пытаясь сдержать рвущуюся ауру. Я видел, как она то сияет всполохами, то гаснет. — Вы не хотите ничего объяснить?

— Хочу, — кивнул я уверенно, глянув на замолчавшего в присутствии эмиссара Лутковского. — Очень хочу. Вот, знакомьтесь, это Григорий Савельев. Последние годы он провёл в секретной лаборатории глубоко под московским очагом.

— Бывшим очагом, — машинально поправил меня Денисов, а потом поперхнулся воздухом. — Что вы сказали? Подземная лаборатория? И что там происходило?

— К сожалению, доктор немного не в себе, но он готов ответить на любые вопросы, если их будет задавать его величество, — продолжил я. — Сами ведь знаете, что не ответить ему он не сможет.

— Граф, — прорычал Денисов. — Вы не в том положении, чтобы шутки шутить!

— Какие уж тут шутки? — я выставил руки перед собой. — Я предельно серьёзен.

— Как вы объясните вот это? — Денисов обернулся назад и взял с переднего сиденья кристаллы света. — Откуда эти предметы у истребителей, считавшихся пропавшими без вести и вдруг нашедшихся рядом с вами?

— Из лаборатории, в которой выкачивали энергию из пятерых архимагов света, — сказал я, глядя в глаза эмиссару. — Их держали в бессознательном состоянии несколько лет. Вся собранная энергия уходила на создание вот таких кристаллов, которые позднее вживлялись слабым магам света.

— Что за бред вы несёте? — отшатнулся Денисов. — Это невозможно.

— Тогда откуда взяться кристаллам, заполненным энергией света, если монстров этой стихии не существует? — я склонился вперёд и полюбовался побледневшим лицом эмиссара. Он же натурально испугался меня. Неужели моё пламя в очаге его так впечатлило?

— Кто за этим стоял? Вы узнали его имя? — Денисов дёрнул кадыком и выпятил подбородок. — Это очередной тёмный, что решил поиграть в бога?

— Не угадали, — я откинулся на спинку сиденья и вздохнул. — Это сделал светлый маг в ранге грандмага.

— Невозможно… — прошептал эмиссар. — Такого просто не может быть… ни один светлый не стал бы…

— А если я скажу вам, что за трансформацией тёмных стоит тот же человек? — спросил я, медленно растягивая слова. — Вы ведь наверняка слышали о неких тёмных, прошедших ритуал и ставших сильнее и опаснее.

— Вы о Дмитрии Шаховском говорите? — рыкнул Денисов. — Он до сих пор считается одним из самых опасных людей в империи.

— А самым опасным кто считается? — я склонил голову к плечу. — Дайте угадаю… наверное, это Жнец? Неужели угадал?

— Ваше сиятельство, — сквозь зубы прошипел эмиссар, выпрямив спину.

— Ваша проблема в том, что вы ищете врагов империи только среди тёмных и не смотрите в сторону светлых, — продолжил я. — Я назову вам имя того человека, что стоит за всеми этими злодеяниями. Но только при одном условии.

— Вы ещё смеете ставить мне условия? — эмиссар не удержал ауру, и по глазам до боли резануло белоснежным светом.

— Ну как хотите, — я призвал одеяние тьмы и укутался в неё, как в плащ.

Денисов пыхтел и раздувал ноздри в течение минуты, а потом наконец успокоился и отозвал ауру. Он посмотрел на меня уже более спокойным взглядом и подался вперёд.

— Что это за условие, граф?

Глава 16

— Условие простое, — сказал я, расстегнув воротник закопчённой куртки. — Вы будете присутствовать при разговоре с его величеством и лично позаботитесь о том, чтобы доктору Савельеву ничего не угрожало. Он — единственный свидетель и участник экспериментов по «трансформации» одарённых.

— Это всё? — недоверчиво уточнил Денисов.

— Не совсем, — я бросил взгляд в окно. Всполохи моего пламени окончательно затихли, и ночь вступила в свои права. — Я хочу, чтобы вы прикрыли от гнева императора главу Тайной Канцелярии.

— Ваше сиятельство? — возмущённый вопрос канцлера я проигнорировал, вернув взгляд к эмиссару.

— Император не доверяет главе Тайной Канцелярии и главе особого крыла разведки, — продолжил я. — Он считает, что они замышляют против него заговор. А на самом деле они стараются раскрыть заговор, устроенный одним из членов монаршей семьи.

— Почему вы так открыто говорите мне об этом? — перехватил инициативу Денисов, откинувшись на спинку сиденья с важным видом. — Вдруг я тоже среди заговорщиков?

— Потому что вас уже проверили, — я усмехнулся. — Вы виновны только в собственной слепоте, которая не позволяет вам видеть дальше своего носа.

— Следите за словами, граф, — процедил эмиссар.

— А вы — за своими родственниками, — я склонил голову к плечу. — Кстати, не расскажете, почему земли по соседству со мной перешли княжескому роду Мироновых?

— Я не обязан перед вами отчитываться, — фыркнул Денисов.

— И не надо, — я стёр с лица усмешку и посмотрел на него серьёзным взглядом. — Перед собой ответьте. Вы — эмиссар его величества, и вы должны в первую очередь заботиться об империи, а уже потом о своих родичах. Но вы отдали земли двоюродному брату, считая, что он на одной с вами стороне.

— А разве это не так? — Денисов уже не пытался скрыть своё недовольство. Ему не нравился этот разговор, и терпел он его только потому, что ожидал услышать имя заговорщика.

— Князь Миронов в числе заговорщиков, — сказал я, и в моём голосе появилась сталь. — Он, Кольцов и Бартенев. Все — грандмаги стихии света. Как вам такое, эмиссар?

Денисов замер и перевёл взгляд на Лутковского, который стиснул челюсти до скрипа зубов и кивнул. В машине повисла тишина, даже дыхание Савельева, сидевшего рядом, стало едва слышным. Эмиссар его величества медленно, будто против собственной воли, откинулся на спинку сиденья и сжал кулаки.

— Нам нужны железные доказательства, — сказал он упавшим голосом. — Его величество не поверит в такое, если у нас не будет чего-то более весомого, чем неизвестный целитель, который даже не в себе.

— Вот и займитесь этим, — я сделал глубокий вдох. — Я передам вам все журналы, что успел вынести из лаборатории в московском очаге. Также у вас будут показания трёх истребителей монстров, которые присутствовали при осмотре этой лаборатории и той, что находилась в сибирском аномальном очаге.

— Ещё одна лаборатория? — нахмурился Денисов. — Там тоже пытали светлых?

— Нет, там пытали тёмных, — проговорил я. — С них начали, а потом перешли на светлых. Я могу рассказать вам очень много всего, но это будут лишь мои слова. Ну а наш доктор до сих пор под клятвой верности. Он не сможет солгать или уйти от ответа, если его спросит кто-то из императорской семьи.

— Как вы сказали? — вздрогнул Денисов. — Из императорской семьи?

— Клятва верности приносится один раз в жизни, — я посмотрел на эмиссара. — Думаю, вы и сами это знаете. Поэтому в ритуал включены все носители крови.

— Бартенев использовал эту клятву, — дошло наконец до Денисова. — Он отдавал приказы, которые никто не мог нарушить.

— Именно так, — кивнул