Трон галактики будет моим! Книга 5 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Баронесса возлежала на всё тех же перинах, не то в халате, не то в кружевном пеньюаре. Я на миг задержал взгляд, явно увидев не совсем то, что должен был, но тут же демонстративно отвернулся.

Мальчика с опахалом, кажется, уже сводила судорога от непрерывного процесса. Вот же, блин, старые плантаторские традиции. Давно пора заменить сервом потупее, раз уж такая потребность в опохале.

— Светлана Чингизовна, я не знал, что вы не одеты…

— Ах, граф, полно те, посмотрите на меня… вы разве не видите, насколько я в печали!

Ну, я снова посмотрел — и правда, слёзы на лице присутствовали. Вряд ли это были слёзы радости. Ведь так?

— Я теперь свободна! — словно в опровержение моей догадке продолжила Светлана. — Валентин больше не будет запрещать мне перемещаться по планете! И я смогу получить наследство! Герольд-нотариус уже был, он сказал, что надо провести какое-то расследование… А какое может быть расследование! Это всё Крестовский, Крестовский его убил!

Я аж вздрогнул. Очень неприятное предположение. Сильно меняющее ход дел. Я знал, что у Меркурьева были давние тёрки с родом Крестовских. Тут и орбитальный биатлон, который Меркурьев так и не выиграл, и какие-то дела в сфере недвижимости. Но Крестовский отдал мне сына. И их род теперь тоже не был мне противником.

— Граф… Мне одиноко… Останьтесь на ночь, ладно? — вдруг прервала мои размышления баронесса.

— Кхм. Светлана Чингизовна. Вы уверены, что вы сможете вступить в наследство, если не выдержите необходимый для процедуры траур по усопшему?

— Траур… Ах, да, траур, — кивнула баронесса, встала с перин, снова заставив меня отвернуться из деликатности, и позвала откуда-то служанку. — Аглая! Аглая! Срочно принеси мне чёрную сорочку. У нас траур!

Переодевалась баронесса за воздвигнутой ширмой не сильно пытаясь скрыться от моего взгляда.

— Светлана Чингизовна, — спросил я осторожно. — А кто у вас в гостях был в последние дни?

— Ох, очень много гостей. Нероновы… чудесные дети, скажите ведь, да?

— Ага. Ещё?

— Александров, его давний друг… Порфирий, наш врач. Он всегда приезжал раз в неделю. Ваша девочка, Октавия… и горничные… А, или это уже после, ведь так?

— После. Ещё? С кем ваш покойный общались по делам тендера?

— Хм… По какому-то проекту… Ах, да! К Валентину приезжал младший камердинер моего папеньки, он как раз был проездом в Орхидее… Привёз какие-то документы, да! Они ещё так спорили, так спорили.

— Холдинг «Унаган» там упоминался?

— Да-да, «Унаган», помню. Папенька с дядьями ещё там, в Столице вечно говорили про какой-то «Унаган».

Столица — это они так про Первопрестольную, конечно. Откуда её Валентин и вывез.

А вот это уже интереснее. Ну, в общем, я уже и так знал, что тендер Меркурьев планировал осуществить через родственников жены, у них же и был заказан предварительный проект.

— О чём конкретно спорили, Валентин не говорил?

Светлана, к тому времени уже вынырнувшая из-за шторки в сорочке — очень, очень чёрной и не менее откровенной, чем предыдущая, — пожала плечами. (Отчего, конечно же, лямка сорочки резво соскользнула с плеча, и я снова вынужден был отвести взгляд.)

— Что-то там про деньги… про проценты, видимо. Валентин после очень сильно напился. Лез ко мне и всё говорил, что всем мужикам хочется добраться до моего сокровища! Не понимаю, зачем было ехать на тендер, если он напился?

— И где сейчас этот камердинер?

— Уже улетел… на Орхидею.

— Не дадите мне его реквизитов? Очень хочется пообщаться.

Я успешно отмахнулся от попыток баронессы оставить меня у неё в гостях, вышел к всё ещё ожидавшей меня Октавии.

— Господин рыцарь, — тихо затараторила она, пока мы покидали поместье, — ваш отказ выглядит неразумным: уже давно установлено, что женщины в подавленном состоянии, потерявшие близкого человека, к тому же человека, с которым были проблемы в отношениях, гораздо более склонны к случайным половым связям, а у вас давно не было соития, поэтому…

Как же я иногда удивляюсь степени её циничности! Ну, она кровь от крови Империи, а любая огромная государственная машина может работать только если она умеет быть циничной, когда это требуется для выживания.

Сейчас это для выживания точно не требовалось.

— Октавия, не совершай соитие с моим мозгом, пожалуйста, — прервал я её нравоучения.

Мы погрузились в «Скотинку» и направился домой, к Королёв.

Младшему камрединеру позвонил уже дома, по квантовой связи. Парень, одного со мной биологического возраста, смуглокожий, с хитрым разрезом глаз — ответил почти сразу.

— Да, мне уже сообщили. Очень грустная история. Мы можем переоформить заявку на тендер. Я буду ответственным.

— Вот как? — я прищурился.

— Да. Напрямую, не через Валентина… вернее, не через наследницу. Или можете нам сразу отказать. Как посчитаете нужным. Возможно, так будет всем проще.

Как-то очень легко он ответил. Если цель была — перехватить тендер, избавиться от посредника в лице Меркурьева — он бы точно не стал говорить «как посчитаете нужным». Сам бы первый мне позвонил, да ещё и уговаривал, и цену указал ниже…

Возможно, для этого «Унагана» проект моего мегазавода — самый маленький заказ в галактике. Возможно, дешевле будет отказаться, чем всё переоформлять и искать нового прораба, знакомого с местностью — кто знает этот сверхкрупный бизнес? Но это уже совсем другая история.

В общем, яснее не становится. Ещё и Крестовские эти.

Ну, с этим я быстро разберусь.

— Вова, — приказал я через коммуникатор. — На завтрак ко мне, пожалуйста, загляни.

— Прямо во дворец.

— Прямо во дворец.

Во внутреннем дворике, в тени тамарисков, примерно на том месте, где когда-то давно лежал истлевший скелет кисубака, а теперь был уютный чайный столик для утренних завтраков на свежем воздухе — сидели мы трое. Я, Потёмкин и Крестовский-младший.

И тот уже прекрасно понял, что за допрос будет сейчас.

— Скажи-ка мне, друг, а что именно за тёрки были у твоего папаши с Меркурьевым? Из-за биатлона?

— Из-за него тёрок точно никаких не было, — покачал головой Владимир. — Было честное — ну, насколько это возможно — соревнование.

— Но бомбы на маршруте твой отец подкладывал. Я это помню.

— Так ведь… традиция! — ухмыльнулся Владимир. — По всем окрестным системам про наш биатлон знают только потому, что в нём есть шанс реально убиться насмерть.

— Ладно, — кивнул я. — А что тогда по поводу недвижимости?

— У Меркурьева большие наделы в болотном поясе. Около двух миллионов гектар. Самый плодородный участок. И свободный от гнили и гнуса.

Гниль и гнус — это особые спутники герберского бамбука. Особая экосистема, из-за которой этот самый бамбук можно собирать только или сервам, или