Последний менталист. Том 2 - Валентин Якимов

зажатой в ней шпагой устремляется дальше, выдвигаясь вперёд корпуса…

Сознание ускорилось даже излишне. Стоит мне сейчас рвануть с места, как с суставами можно будет попрощаться. Снизив ускорение и дождавшись, когда острие шпаги окажется возле моего правого плеча, я с места рванул влево, уходя от удара.

Болезненный вышел рывок, но лучше перенапрячься, чем получить лезвие в плечо. Левую руку обдал поток воздуха, со свистом рассечённого ударом.

— Неплохо. — вежливо улыбнулся я, оказавшись справа от противника, уже с выставленным для контратаки мечом. — Похоже, чего-то вы всё-таки стоите… Хотя пока не уверен.

Зачем я болтаю вместо атаки? Для публики, конечно же! Слушая, как тревожные вздохи и выкрики «ставлю на капитана!» сменяются несмелыми, но восхищёнными возгласами, я радовался.

Победить этого увальня можно одним быстрым ударом. Но, как и тогда, на тренировке с Валерой, мне нужна не сама победа. Мне нужен эффект, произведённый этим поединком. И для этого эффекта я теперь насмехался над опешившим врагом.

— Как ты сумел уклониться без магии⁈ — видимо, на автомате спросил капитан. Я в ответ пожал плечами.

— О, так вы заметили? — громко произнёс я. — Да, вы правы. Я решил, чтобы сделать наш бой более честным, не прибегать к магии. Обойдусь и клинком. Вас это ограничение не касается, разумеется. Мы ведь договорились…

Уже давно напившаяся и надышавшаяся сладкого дыма толпа зашлась в восторге и насмешках. Некоторые, конечно, смеялись над моей бравадой… Но очень немногие.

— Вижу, вы многим здесь не нравитесь, капитан. — усмехнулся и я, вновь ускоряясь и делая длинный шаг опять вправо. — Стоит задуматься.

Я кружил и кружил, без труда в моменте разгоняя разум и вытаскивая тело из-под очередного молниеносного укола. Колол капитан и правда очень быстро, резко и точно в цель. Его биопрактики в этом хорошо помогали.

Вон, рукава рубашки уже трещат от вздутых техниками мышц, а вены на шее можно пересчитать даже в этой полутьме. Как бы он тут не грохнулся от перенапряжения.

— Эх, почти достал! — притворно воскликнул я, рывком останавливая свою руку и проводя лезвием клинка в считанных сантиметрах от голеней противника.

Он и заметить толком не успел, как я оказался у него за спиной. Помимо ускорения собственного разума, я уже начал взламывать разум капитана. Необходимо в сжатые сроки выяснить, кто и где выдал ему этот чёртов камень.

Но пока, увы, времени на это не было. Раздвоив своё сознание, я ловкими па уходил от всё новых ударов, сам начал проводить красивые, но всегда слегка недостающие выпады. И всё это сильнее и сильнее ярило врага.

А его ярость делала его ум всё примитивнее и примитивнее, всё более линейным. А такой, отуплённый ненавистью, разум, легко подчинить, направить в нужное русло… Но трудно аккуратно взломать и прочитать.

Меня словно потоком горячего пустынного ветра обдавало его яростью, и рука с клинком начинала подрагивать от напряжения, движения становились ломанными. Вырвав новый кусок его воспоминаний, я разъединял наши умы и просматривал его, попутно приводя тело в порядок. Затем всё повторялось.

— Прекрати скакать по углам как крыса! — ревел уже весь потный и красный гвардеец. — Ты мужчина, или кто⁈

— Кажется, наша арена круглая, и углов в ней нет. — отвесил я дурацкую шутку, чем вызвал у упившейся толпы взрывы хохота.

Кристалл, на котором всё ещё лежала левая рука врага, продолжал действовать. Я уже выяснил его радиус — незримое поле парализовало эфир метрах в трёх, и при желании я мог выйти за его пределы.

Но капитан, явно зная этот радиус, не давал мне излишне разрывать дистанцию. Неужели, он боится? Боится, что с магией я его одолею?..

Вот оно! Я наконец «услышал» в очередном скопированном куске памяти нужные слова. О блокираторах маны, о том, как ими пользоваться. Перед внутренним взором предстал рослый мужчина в возрасте с пышными седеющими усами…

Всего лишь начальник. Камень ему выдал всего лишь его начальник, Гвардии полковник, не кто-то из триумвирата. И никаких следов зачисток памяти на нём явно нет.

Что ж. Главное я выяснил. А ещё всё внимание той четвёрки, уже давно покинувшей свои диванчики, приковано ко мне. А значит…

— Добей его уже, барон!!! — провизжала из толпы какая-то полуголая девица, приподнимая луками свою увесистую грудь и «дразня» окружающих. — Мой герой!!!

Я улыбнулся, разворачиваясь боком и пропуская мимо живота новый укол. Но тут почувствовал, как ярость капитана перешла роковую черту.

— Щас твой герой сдохнет! — даже как-то немного обиженно прорычал он.

Его вторая ладонь вылетела из кармана, отпуская кристалл. Но, ещё до того, как я успел свободно вздохнуть, она с громким хрустом вытянулась, превращаясь в щупальце с костяным шипом на конце.

Это щупальца тут же устремилось ко мне, как и развернувшаяся на лету шпага. Не давая пространства для манёвра, эти «ножницы» грозили вот-вот схлопнуться на моих рёбрах.

Ну ладно. Пора это заканчивать.

Ускорив сознание почти вдвое, рискуя плечевым суставом, я положил левую ладонь на рукоять второго клинка, выхватил его из ножен, вскинул… И развёл обе руки в сторону, встречая его атаки своими контрударами.

Розовый туман озарила вспышка чистого синего света. лезвия сверкнули, проводя вновь оживившуюся энергию. Левый клинок с громким лязгом встретил шпагу — и легко перерубил лезвие пополам.

Осколки со звоном посыпались на пол.

Правый же столкнулся с щупальцем, которое капитан уже никак не успел остановить. Лезвие вошло в видоизменённую плоть как горячий нож в масло, брызнула кровь, и отрубленная половина руки-щупальца плхнулась на пол рядом с лезвием шпаги.

— А-а-а-а-а!!! — истошно вскрикнул капитан. Он-то готовил конечность исключительно к атаке, к яростному броску. И даже не подумал о том, чтобы уплотнить кожу, или создать костяную броню.

Так бывает, когда ярость и ментальный импульс врага заменяет тебе мозги.

Толпа торжествующе взревела… Впрочем, многие, поставившие на победу капитана, не разделяли общего веселья.

— Лживый ублюдок! — прорычал враг, падая на колени. К нему уже бежал лекарь. — Ты солгал! Использовал второй меч!

Ха! И это ничтожество будет говорить мне что-то о чести и честности? Развернувшись к нему и нависнув над ним, я ответил:

— Во-первых — это было красиво.

Та самая полуголая девчонка попыталась выскочить на арену и броситься ко мне, но незримая преграда её удержала.

— Красиво, это несомненно. — с нескрываемой досадой в голосе появился на арене княжич Оболенский. — Но всё-таки слово