Прежде, чем умереть (СИ) - Мичурин Артём Александрович

В Нижний Ломов наш ЗиЛ вкатился за пять минут до полуночи, на нейтралке, бесшумно, окутанный облаком пара, словно призрак, и остановился возле наиболее приметного здания, являющегося заодно единственным источником освещения одной из безымянных улиц этой придорожной клоаки, по недоразумению или чьему-то злому умыслу именующейся городом.

— Эй, ты, — открыла Ольга дверцу и поманила прилёгшего у стены забулдыгу. — Да, ты, иди сюда. Где автомеханика найти, знаешь?

Синяя особь боязлива кивнула и указала трясущейся рукой на северо-запад.

— Будешь дорогу показывать, — бросила Оля на землю «маслёнка». — Куда ты нахрен лезешь? — выпихнула она ногой воспылавшего энтузиазмом алкаша. — Пешочком.

— Думаю, всем нам туда переться без надобности, — поделился я светлой идеей. — Вы с Павловым договоритесь о ремонте, и возвращайтесь, а мы вас в кабаке подождём. Тут наверняка и комнату снять можно.

— Что с Квазимодой делать? — задал лейтенант не лишённый актуальности вопрос. — Не оставлять же его в машине.

— Неси с собой. Только заверни во что-нибудь, не свети, от греха подальше. И патроны из кузова забрать не забудьте. Ну, давайте, ни пуха, ни пера. — Протиснулся я мимо Ольги к выходу. — А мы возьмём на себя самое трудное. Стас, подай короба с крупняком, хватай серебро и выволакивай калеку. Здешние яства с винной картой ждут нашего вердикта.

Местное заведение общепита встречало посетителей скрипучими ступенями в тёмных пятнах органического происхождения и звучной вывеской «Дикий Капитализм» над крыльцом.

— После вас, — пропустил я вперёд Станислава, толкающего перед собой ухваченного за шиворот Ветерка, и прошёл следом.

— Мы закрыты! — весьма нерадушно откликнулся на наш визит гражданин за стойкой и опустил руки под оную, не забыв вызвать подкрепление: — Гриша! Гриша, разберись!

На призывный крик из соседней двери появился двухметровый амбал с обрезом в одной руке и фомкой в другой.

— Мира и добра вам, — поприветствовал я аборигенов, плавно опустив короба на пол и демонстрируя пустые дружелюбные ладошки. — Неужто два усталых путника, явившихся во внеурочный час, не снищут гостеприимства в сим храме чревоугодия и цирроза, сделав подношение Бахусу звонкой монетой, или патроном сияющим?

— Ебанутый что ли? — нахмурился Гриша.

— И... вас же трое, — кивнул на нашу компанию человек за стойкой.

— Это багаж, — улыбнулся я, возложив руку на плечо Ветерка. — Но даже его нужно кормить. Кстати, чуть позже к нам присоединяться ещё два голодных платежеспособных клиента. И, кроме того, мы жаждем одарить вас материальными благами в обмен на постой. Планируем погостить сутки, но, возможно, задержимся дольше. Полагаю, хозяин заведения со столь прекрасным названием сможет произвести необходимые расчёты и не упустит шанса поправить своё... — окинул я взглядом аскетичное внутреннее убранство кабака, — не слишком блестящее финансовое положение.

Человек за стойкой ненадолго задумался, опустил, стараясь не создавать шума, то, что держал в руках, и натянул рабочую улыбку:

— Присаживайтесь.

— Премного благодарны, — выбрал я большой круглый стол в углу, подальше от окон.

Гриша вздохнул, сунул фомку за ремень и понуро скрылся за той же дверью, из которой появился.

— Вели Нюрке задержаться! — крикнул ему вслед человек-чегоизволите и подошёл к нашему столу с блокнотом и карандашом: — Итак, сегодня в нашем меню картофель жареный, картофель варёный в мундире, картофельное пюре с маслицем, картофельные биточки, запеканка картофельная, картофель с чесночной начинкой, салатик картофельный, отбивные...

— Не может быть! — вскрикнул вдруг Станислав. — Не бывает картофельных отбивных.

— Зачем вы так? — изобразил обиду наш радушный хозяин. — Нежнейшая свинина. А ещё из мясных блюд у нас сегодня ножки, запечённые в яблоках, вкуснейший рубец, ушки палёные — под водочку рекомендую, оладушки печёночные, жареные почки, сердце в кисло-сладком соусе, исключительная головизна, и для настоящих ценителей наше фирменное блюдо — «альфа-самец», только одна порция.

— А есть у вас что-нибудь, приготовленное из останков другого животного? — поинтересовался я, немного взгрустнув над судьбиной несчастного хряка.

— Разумеется. Могу предложить чудесное рагу из зайца, добытого буквально вчера нашими охотниками.

— Точно из зайца? Не белка какая-нибудь?

— Как можно? — пожал плечами ресторатор.

— А то белок я не перевариваю.

— И это говорит тот, кто на моих глазах заливал себе в глотку кровь из свежеобезглавленной крысы, — встрял Станислав в наш гастрономический диалог.

— Крысы — совсем другое. Эти милые грызуны ведут неспешный размеренный образ жизни, поэтому мясо у них, хоть и суховатое, отличается нежным деликатным вкусом, как и кровь, впрочем, в отличие от вонючих гадких белок. Никаких белок, — строго-настрого велел я ресторатору, закончив с просветительской лекцией для Станислава.

— А мне отбивную, — заявил тот, — и пюре, две порции.

— Я бы тоже взял пюре и... — начал было Ветерок, но умолк, поймав на себе наши недоумённые взгляды. — Нет?

— Что у вас есть самого дешёвого? — обратился к нашему кормильцу Стас, отчего тот заметно приободрился, уверовав, что платить мы таки намерены.

— Картошка, слегка помёрзшая, но съедобная, — рекомендовал он. — И куриные потроха. Пару девяток за всё удовольствие.

— Годится, — кивнул Стас.

— Спасибо, ребята, — без малейшего сарказма и с пугающей искренностью поблагодарил Ветерок. — Позабыл уже, когда за столом ел, да ещё и горячее.

— Желаете аперитив? — чуть склонился к столу ресторатор. — Есть сливовая наливочка двадцати градусов.

— Нет, — отклонил я неуместное предложение. — Неси водку. Пол-литра, для начала. Только холодную. Кстати, звать тебя как?

— Иннокентий.

— Кеша, стало быть. Вот что, Кеша, — выудил я из мешка с трофеями небольшой серебряный крест и взвесил на руке, — думаю, тут граммов двести, не меньше. Это тебе в качестве аванса и в знак наших добрых намерений. Держи. У нас, как ты мог заметить, тут много всякого добра. А люди мы в вашем городке новые, и у тебя, чисто гипотетически, могло возникнуть вполне объяснимое желание прибегнуть к услугам местных экспроприаторов, дабы облегчить нам ношу.

— И в мыслях не было! — отпрянул Иннокентий, изменившись в лице и приложив новообретённый крест к сердцу.

— Очень хорошо, потому что всё это добро, — пнул я мешок, — ранее принадлежало тем, у кого такие мысли проскакивали.

— Понял.

— А ты приятный мужик, Кеша. Ну давай, не стой столбом.

— Э-э... Со съестным придётся немного обождать.

— Сколько?

— С полчаса.

— Херово. А этого твоего «Альфа-самца» долго ждать?

— Буквально пять минут! — воспрял духом слегка потерявшийся Иннокентий. — Кроме того на закусочку могу порекомендовать грибочки, огурчики, капустку, разносолы разные в ассортименте.

— Что ж, в таком случае накрывай на стол. А, знаешь, присовокупи ещё ушей палёных. И стопки. Не люблю водку стаканами хлестать. Найдётся?

— Для вас всё самое лучшее.

Через пять минут, как и было обещано, на нашем столе появились: запотевший графин, три стопки, три комплекта приборов, сложенные треугольником салфетки, миска лапши из свиных ушей, большая салатница полная разносолов и фирменное блюдо «Дикого Капитализма» — два коричневатых предмета неидеально сферической формы, украшенные луковыми колечками.

— Ну, кто смелый? — закончил я с осмотром деликатеса.

— А сам чего не ешь? — спросил Стас, примеряясь к наструганным ушам. — Ты ж человечину трескал, а свиными яйцами брезгуешь.

— В свою защиту должен пояснить, что человеческих гениталий я в пищу никогда не употреблял. Украшения изготавливал, по молодости, да, но на зуб пробовать не доводилось. А учитывая, что свинья по своим физиологическим характеристикам очень близка к человеку, у тебя есть отличный шанс узнать, каково на вкус твоё богатство.