На краю жизни - Ханна Ким

Тот просыпается далеко за полдень: смотрит замученным взглядом и подтягивает к груди подушку, которую Марго положила рядом. Обнимает обеими руками. И продолжает молча смотреть. Даже неуютно как-то становится – лучше бы язвил, как обычно.

– Полет нормальный? – неуверенно спрашивает Марго.

– Ну такое. – Дин медленно моргает и глядит в сторону. – Ты все это время тут сидела?

– Куда я денусь. Еще не хватало, чтобы ты набросился на кого-то.

– А если бы на тебя набросился? – Чужой взгляд острый, холодный.

Марго неопределенно пожимает плечами, словно сама не знает ответ. Хочет спросить, с каких пор его это волнует, ведь не так давно и правда хотел наброситься и подрать до смерти – тогда, в подвале. Что могло измениться за пару дней? Да ничего.

Запертая дверь дергается несколько раз; она подскакивает с кровати. Кто-то ударяет по дереву кулаком.

– Марго, ты какого хрена там заперлась? – Она сразу же узнает голос Макса. – Стоило мне отойти, как ты уже трахаешься там с кем-то у меня за спиной?!

Она возводит взгляд к потолку и подходит к двери, чтобы ее открыть. Показавшаяся перед ней физиономия скорее веселая, чем под стать голосу негодующая, – только и остается, что снова глаза закатить, подавив в себе желание отвесить подзатыльник. Макс широкими шагами заходит внутрь и глядит на Дина, обнимающего подушку.

– Все еще на моей кровати?

– Да какая разница, кто на какой кровати спит, – отмахивается от него Марго.

– Так, – встряхивает головой Макс, – пойдем, прогуляемся, – поворачивается к ней. – Я позвал Лив, так что она присмотрит тут за ним. А нам с тобой надо поговорить.

Марго бросает предостерегающий взгляд на Дина, мол, лежи, где лежал, я скоро вернусь, а затем выходит в коридор следом за Максом. Они не так уж и далеко уходят, прежде чем ее останавливают и с серьезным видом заглядывают в глаза:

– Я тоже поеду завтра.

– Нет, – мгновенно отрезает Марго, даже не желая слушать дальше.

– Я уже отпустил тебя одну однажды, – настаивает Макс, – и пообещал себе, что тот раз будет последним. Если ты решишь сдохнуть, то позволь мне сделать это вместе с тобой.

– Блять, боже, – она склоняет голову, трет ладонью лоб, – давай без этого, пожалуйста. Очень тебя прошу. Ты ранен, ты не можешь никуда ехать. Тебе надо выздоравливать, а потом, если что-то случится, помочь остальным…

– Послушай меня, – Марго хватают за руку, – мне плевать на остальных. Понимаешь? – Чужие глаза близко, душу насквозь сверлят. – Неужели нет? Для меня всегда приоритетом будешь ты. У меня никого больше нет.

– Макс. – Марго мягко высвобождает руку из чужого захвата. – Ты сам себя слышишь сейчас? Зачем самому себе врешь? Никого больше нет? Оглянись вокруг. – Она мотает головой. – Здесь куча людей, для которых ты имеешь значение. Огромное! Что скажет Юджин, если ты героически сдохнешь? Вот уж у кого действительно никого не осталось. – Марго болезненно морщится и хочет отвернуться, но сдерживается. – А Лив? Я уверена, что она и меня грохнет за тебя, так что не пори мне чушь, будто у тебя никого нет, кроме меня.

Макс жует губы, кривится, вроде даже готовит ответ, но все равно что-то не сходится в его голове, и это заставляет его отвернуться.

– Разговор не о том, для кого я имею значение. Разговор о том, для кого имеешь значение ты.

– Не так уж и много наберется людей, – хмыкает Марго. – Я всегда была довольно паршивым кадром.

– Для меня – нет.

Она смотрит на Макса с дурацкой тоской в глазах – крошащейся по краям, того и гляди до центра дойдет. Так хочется сказать что-нибудь вроде «ты еще передумаешь», но слов нет никаких – из тех, что она действительно могла бы сказать.

– Слушай, я могу понять твое рвение. – Марго отводит взгляд. – Я сама бы настаивала на том, чтобы меня взяли, будь я на твоем месте. Но давай думать рационально: если что-то случится, на базе должен остаться кто-то, кто сможет позаботиться о ней.

– Я же сказал, что мне плевать. Если тебя тут не будет, я уйду, – упрямится Макс. – С какой стати я должен заботиться о ком-то, с кем даже не говорил ни разу? Почему я обязан брать на себя ответственность за чужих мне людей?

– А почему мы приводим сюда всех выживших, которых нам удается найти? – Марго сжимает зубы; всеми силами удерживает в себе всплеск злости. – Ты думаешь, я сама кайф ловлю от того, что мне приходится делать все и за всех? Но мир не крутится вокруг меня и тебя, Макс. Мир вообще уже давно не крутится. Перед нами проблемы куда более глобальные, чем наши с тобой переживания и загоны.

– И давно ты думаешь так? – Ей отвечают кривой улыбкой. – Помнится, ты даже не хотела идти на эту базу. Говорила, что мы и вдвоем справимся.

– Я много чего говорила и еще скажу. – Марго невольно накрывает ладонью бок – то место, где полосой белеет шрам от раны, полученной в день Х. – И мы бы не справились. Ты и сам это понимаешь – просто так же упрям, как и я, чтобы признать это. И если я не вернусь, ты останешься тут. Можешь сколько угодно вопить и возмущаться, но я знаю, что ты не бросишь людей, которые здесь живут.

Она видит, как быстрым пульсом бьется вена на чужой шее; Макс сжимает и разжимает кулак здоровой руки. Такой дурак, правда. Но Марго так хорошо понимает этого дурака – и именно поэтому не позволит ему поехать вместе с ними. Она разворачивается и уходит прежде, чем ей успевают что-нибудь сказать вслед.

Есть одно место на базе, куда Марго приходит только в те моменты, когда хочет побыть одна. Таких мест на самом деле довольно много, но почти везде тебя могут найти и нарушить и без того шаткий покой. Однако мало кто ходит к деревьям у западной стены – их всего несколько, но они высокие, с большими стволами и крепкими ветками, на одну из которых Марго повадилась залезать с того момента, как однажды очень сильно поругалась с Лив пару лет назад.

Листья, пусть и жухлые, пыльно-зеленые, скрывают тебя от чужих глаз, и, если точно не знать, где ты сидишь, в жизни никто не найдет. Отсюда видно здание и этаж с жилыми комнатами. Даже те два окна, что находятся в спальне, где живет сама Марго. Она садится поудобнее, складывая ноги, и оборачивается к небольшому дуплу в стволе дерева, в котором иногда прячет всякие вещицы. Сейчас там лишь