Имперский вор. Том 3 - Дмитрий Ра

знаменитого аукционного дома Наталья Бородина. Что же их связывает, мать вашу? Ну не любовники же они, в самом деле!

Зато теперь понятно, для чего ей понадобился я. Ну, кроме койки. Таш связана с «Братством свободных».

– Мы были любовниками, – отвечает Шах. – Давно. Ей тогда ещё и двадцати не стукнуло. А девка была та ещё оторва… В общем, разошлись-то мы лет семь назад, но должок у неё передо мной остался. Я ей тогда помог… ну, это тебе неважно. Вот решил востребовать. А она…

К дивану внезапно подъезжает журнальный столик, а на него плюхаются чайник, заварочник, три чашки…

…и даже тарелка с круассанами. Вот это сервис!

Шах замолкает и недоумённо пялится на столик, а домовой гудит из ниоткуда:

– Чаю попейте, гости дорогие! Ну и ты, Костик, а то в горле пересохнет, страсти такие рассказывать. Давай разливай, и себя не обидь, чего там.

Мой кошак со всем уважением получает миску с селёдкой.

Прячу улыбку и благодарю:

– Спасибо, господин домовой! Очень кстати!

– А господин домовой ни с кем такой интересной информацией не поделится? – спрашивает Матвей, глядя, как Шах хозяйничает.

Домовой отчётливо фыркает.

Не поделится. Разве что с Токсином, но тут уж никуда не деться. Если домовой дух присматривает за домом – за его стены он не выносит ничего. Кроме разве что мусора.

– Я про хозяина квартиры, – уточняет Матвей.

– Так Наташка, о которой Костик тут треплется, ему кузина, – отвечает домовой. – Не скажу я ему. Незачем о родне дрянь всякую знать.

Вот и отлично.

Но, возможно, инфой с Токсином поделюсь я. Потому что родня, состоящая в террористической организации, – это опасно.

Посмотрим.

– Продолжай, – киваю Шаху, когда мы разбираем чашки.

– Да что тут продолжать, – хмуро отвечает он. – Она из «Братства свободных», ты же сам понял. Короче, велела здесь сидеть, пока не понадоблюсь. А если свалю отсюда – то отловят и назад, в лабораторию. Ты хоть знаешь, пацан, что там творится?!

Знаю.

И Матвей Соболев тоже знает, причём не от меня. Сдаётся мне, он знает даже больше, чем я.

Некоторое время мы молча пьём чай и поедаем круассаны. Правда, из руки так и сидящего на полу Шаха круассан вырывается сам собой и падает обратно в тарелку.

– Ты не гость, – назидательно сообщает домовой.

В раскрытое окно слышны голоса полицейских. Они ходят и по подъезду, пытаясь установить, как, почему и откуда именно вывалились на асфальт сразу трое людей. Причём с хорошей высоты. И очень неудачно упали.

– Сюда не звонили ещё? – спрашиваю я, кивая на окно.

– Звонили, пока ты в отключке был, – говорит Матвей. – Я прямо перед ними приехал. Мы не открыли.

– И как мы теперь отсюда выйдем? – прикидываю я.

– Выйдете, – отвечает домовой. – Я им глаза отведу. Но ненадолго – минут пять…

– Нам хватит, – говорит Матвей. – И, кстати, пора ехать. Этого тут оставляем? – спрашивает, кивая на Шаха. – С ним бы подробнее пообщаться надо.

– Успеем ещё. Он отсюда никуда не денется.

А Константин Шаховской внезапно лезет под диван.

– На, – протягивает мне два игломёта.

А я ведь про них забыл…

– Твой трофей, как понимаю, – говорит Шах. – Слышь, князь… А кто ты всё-таки такой?

На секунду мне кажется, что тот же вопрос светится и в глазах Матвея Соболева.

Глава 19

На выезде из города я уже привычно борюсь с тошнотой – так действуют на мой организм артефактные маг-кристаллы. Москва обнесена ими по периметру, и внутри этой «ограды» разлом появиться не может.

Но если разрушить хоть один кристалл – будет беда. Что и случилось второго августа. Пользуясь паникой, Колдун открыл тогда на окраине столицы ещё один разлом, маленький. Из которого вышли псы-кинотры, чтобы спереть артефакт из сейфа графа Горчакова. Интересно, как именно они это сделали… Вряд ли сами. Выходит, крыса есть и в башне Императорского училища. У «Братства свободных» в натуре длинные руки.

Впрочем, артефакт уже снова лежит в том же сейфе.

А значит, обвинения с меня должны быть сняты – за отсутствием состава преступления. Но как раз это меня сейчас волнует меньше всего.

Выслушав историю Шаха и инфу о сегодняшней встрече с Колдуном, Матвей рассказывает мне о том, что делал в столице.

Честно сказать, я сильно удивлён.

Выйдя из того чёртова бункера и ненамеренно зашвырнув меня в разлом, маг-защитник рода Каменских не рыдал в жилетку графа Хатурова о моей безвременной смерти. Он собрал «своих людей» и плотно занялся сыскной работой. А узнав, что я таки жив, удвоил усилия.

Если вкратце, деятельность Матвея Соболева сводилась к выяснению имён тех, кто руководит «Братством свободных». Так что работал он уже не только на меня, но и на государство.

– А в Тайной канцелярии что, совсем мышей не ловят?

Матвей косится на меня, ухмыляется:

– Так я лучше ловлю, ваше сиятельство. А кроме шуток – мои люди не засвечены в такой деятельности. Как понимаешь, нам проще.

– Князь Львов точно в курсе? – уточняю.

– Конечно. Без него нам было бы сложнее. И я ему доверяю, Никита. Ему и Хатурову – безоговорочно.

А я – нет. Жаль, но не имею такой возможности.

– А кто они, твои люди, Матвей?

– Служили вместе, – коротко отвечает он.

Рассказывает он явно не всё, но становится понятно: хотя деятельность Матвея Соболева никаким местом не является официальной, она ведётся с полного одобрения Тайной канцелярии.

А значит, Тайная канцелярия всё же начала ловить мышей. И теперь у неё есть жирный шанс расправиться с «Братством свободных».

– Это твоя заслуга, Никита, – замечает Матвей. – В том бункере, откуда ты меня вытащил, кое-что интересное всё-таки обнаружили. Это дало возможность всерьёз ускорить расследование – и реально выйти на верхушку «Братства».

– Даже так?

– Как и думал Львов, это несколько весьма высокопоставленных аристократов.

– Кто?

Матвей косится на меня, но перечисляет фамилии.

Среди них нет ни моего опекуна Хатурова, ни князя Назарова, ни обгадившегося с британским артефактом графа Горчакова, ни родителей моих однокурсников. Уже приятно.

Да и вообще из названных фамилий мне знакома только одна: Меньшиков. Я слышал её от лешего – это род одарённых с тёмным эфиром.

– Причастность князя Меньшикова практически установлена, – продолжает Матвей. – Буквально на днях. Одна проблема: самого Меньшикова отыскать не можем.

Хм…

Я лезу в интернет и быстро добываю его фотографию. На всякий случай переспрашиваю:

– Евгений Андреевич Меньшиков?

– Да.

С фотки на меня весело смотрит темноволосый молодой мужик с очень знакомым лицом.

Это один из тех аристократов, которые пытались напасть на меня в подземелье Колдуна. Там я был вынужден выпустить тьму – о чём ничуть не жалею. Она убила их всех. Сволочей, которые собирались покупать чужие источники. А вот этого я выпил сам, потому что у него был тёмный эфир.

– Не найдёте, – говорю я, бросая смартфон на торпеду.

Сзади шевелится, проснувшись, кошак. Видно, поймал мои эмоции.

– Откуда знаешь? – спрашивает Матвей.

– Он точно из «Братства», но сдох в том подземелье. Мои извинения главе Тайной канцелярии – так уж вышло. Извинения не передавай.

– Значит, теперь главой рода будет его младший брат… – задумчиво говорит Матвей. – Кстати, он совершенно не в курсе дел старшего. Мы его хорошо допросили, хотя мальчишка сам менталист. Но он и не пытался ничего скрыть. Очень озабочен исчезновением брата. Родителей у них нет. Сестра ещё, тоже не при делах и в ужасе…

– Сочувствую, – отзываюсь я.

– Он тоже учится в Императорском училище. Первокурсник, кстати.

– А ещё тёмные в столице есть? Кроме Меньшиковых?

– А где им быть, – пожимает плечами Матвей. – Князь Назаров. Граф Дербенёв. Не замазаны, кстати, в этой дряни. А, есть ещё один род. Отшельники, Табаковы. Те на Урале живут. С давних пор на ножах с императорским родом. Но это древняя история, Табаковы вообще никуда не лезут и в высшем свете не появляются.

– Ну, это ещё не говорит о том, что они не работают на «Братство», – замечаю я.

– Мы почти закончили, Никита. Все имена известны.

– Будете их брать?

Матвей кивает.

– Но не прямо завтра. Ладно. Пожалуй, тебе стоит это знать… – задумчиво говорит он. – Как понимаю, ты ж у нас теперь