Повелитель пустошей - Ярослав Сай

шока. Диалог с предками Арсения прошел как-то странно и скомкано, а их отношение ко мне тяжело было назвать даже сносным. Хорошо хоть сейчас обошлось без нагнетания обстановки, и процесс проходил в полной тишине.

Зал заполнился туманом, в котором тут же начали мелькать смутные силуэты. Не было криков, перешептываний и диалогов, содержания которых я не мог услышать, никто не пытался повысить на меня голос или попытаться наставить на путь истинный — лишь тишина и порядок.

— Снова ты? — наконец, по помещению разнесся знакомый голос, с которым я говорил в прошлый раз. Если я не ошибаюсь, то это был Клавдий, основатель моего рода.

— Ожидал встретить кого-то другого? — пожал я плечами. — Прошло не так много времени, чтобы я успел настругать наследничков, которые бы тоже смогли сюда попасть.

— Ты стал ещё наглее, чем в прошлый визит, — констатировал факт Клавдий.

— Не думаю, — усмехнулся я. — Тем более, что в прошлый раз мы даже и не разговаривали толком — быстро же ты смог навесить на меня какие-то ярлыки.

— Тоже верно, — к моему удивлению, Клавдий даже не попытался спорить и сразу задал главный вопрос. — Зачем пришёл?

— Вот так сразу? Даже не спросишь, как обстоят у меня дела с воскрешением твоего рода?

— Во-первых, всё зависит от твоих целей, — в равнодушном голосе Клавдия появилась капелька неудовольствия. — Если ты пришёл просить о чём-то ценном, то одним рассказом не отделаешься, и для начала придется достичь каких-либо значимых успехов. А во-вторых, ты же сам верно подметил — прошло ещё слишком мало времени. Думаю, пока что тебе особо нечем хвастаться.

— Интересно, какие такие ценности может предложить мне кучка полурассеянных душ? — бросил в воздух я, проигнорировав последнюю часть фразы. Не то, чтобы я намеренно провоцировал конфликт, однако первоначальный «теплый» прием я помнил прекрасно. Так если ещё и подумать, то для рода Медорфеновых я уже сделал невероятно много, так что имел полное право на маленькую месть.

— Да как ты смеешь⁈ — всё же не выдержал Клавдий, а по залу наконец побежали возмущенные шепотки.

— Ещё как смею, — всё с той же усмешкой на лице, я легко махнул рукой, активируя конструкт. Туман, скрывающий в себе силуэты, тут же исчез, однако души не пропали вместе с ним, а наоборот, стали более четкими и реальными. Десятки людей, у которых уже можно было без проблем разглядеть черты лица, застыли вокруг, с недоумением осматривая как себя, так и окружающих. — Какой у меня ранг сам поймешь, или тебе подсказать?

Седовласый старец с длинной бородой до пояса и волосами, спускающимися чуть ли не до самых пяток, стоящий ближе ко мне, чем остальные, непонимающе уставился перед собой. В его глазах сменялись десятки всевозможных эмоций, и, наверное, только секунд через двадцать взгляд приобрел первые нотки осмысленности.

— Но… как? — кроме этих двух слов Клавдий не смог ничего выговорить. Видимо, всё-таки смог что-то высмотреть во мне, тем более что конструкт я использовал далеко не самый слабый.

— Молча, — снова пожал я плечами и принялся бегло рассказывать обо всех своих успехах. В подробности не вдавался, но даже так с каждым моим словом на бледных лицах слушателей отражалось всё больше и больше эмоций. Шок, радость, счастье, сомнение. И последнего было больше всего, даже несмотря на то, что души — гораздо более тонкие сущности, и когда речь шла о чем-то таком, как банальное распознание лжи, то они обычно неплохо с этим справлялись.

На этот раз немая пауза длилась значительно дольше, но я не пытался как-то торопить Медорфеновых и терпеливо ждал, пока они как следует всё осмыслят. Всё-таки ссориться с ними не входило в мои планы, а демонстрация успехов, скорее всего, сделает их более сговорчивыми. Конечно, не уверен, что получу от них много информации, однако хоть что-то будет лучше, чем совсем ничего.

— Это… Это просто невероятно! — Клавдий очнулся первым. Чуть ли не со слезами на глазах старик широко улыбнулся, после чего положил руку на сердце и слегка поклонился. — От лица своего рода, от лица всех здесь присутствующих выражаю огромнейшую благодарность. Благодарность и извинения, за то, что изначально так себя повели. Если честно, то выбора у нас не было. Мы просто хотели сохранить род, и Арсений — последняя соломинка, за которую можно было ухватиться. И когда сюда заявился чужак, занявший тело единственного оставшегося в живых члена семьи, то надежда угасла настолько сильно, как никогда. И даже в самых смелых своих фантазиях я не мог предположить, что этот крохотный, почти потухший огонек каким-то чудом сможет разгореться до всепожирающего пламени, прекрасно освещающего путь вперед. Проси, что угодно — наши возможности в твоём полном распоряжении. Хотя признаюсь честно, свой самый сильный козырь мы уже использовали.

Старик снова поклонился, приложив ладонь правой руки к левой стороне груди, и на этот раз его жест повторили все другие члены рода.

— За этим я сюда и пришел, — дождавшись, пока люди выпрямятся, начал я. — Мне нужна информация по магии крови и исследованиям отца Арсения. Абсолютно всё… что осталось.

И это было самым грустным. К сожалению, сохранить идеальную память у нематериальной души — задача почти что невозможная, так что я даже ни мгновения не сомневался, что ответы я смогу получить далеко не на все свои вопросы. Конечно, если о говорить о простых вещах, которые постоянно встречались в жизни — ближайшие родственники, хобби, работа, доведенные до автоматизма привычки, то всё это удавалось вспомнить. Однако если речь шла о чём-то, что использовалось не каждый день, или о каких-то точных науках, формулах, цифрах, вычислениях, то здесь картина обстояла в точности до наоборот. Так что остается просто надеется, что батенька Арсения хоть что-то да не забыл.

— Конечно, — тем временем кивнул старик и обернулся, пробежав взглядом по толпе. — Константин!

— Слышал, — ответил Клавдию сухой голос, и спустя несколько секунд вперед вышел ещё один человек. Высокий крепко сложенный мужчина с глубоким взглядом и очень усталым выражением лица, словно он не спал так неделю-другую. Вот только душам не требовался сон, а значит, такое состояние отцу Арсения было свойственно по крайней мере последнюю часть его жизни. — Что именно ты хочешь узнать?

— Много чего, — принялся перечислять я. — Для начала, самые удачные и