Эмиссар - Валерий Листратов

пяти минут, чтобы доделать планируемое. Очень быстро, даже не задумываясь о смысле, мысленно почти фотографирую литературу.

— Ну что, студент? — Борис Васильевич неожиданно непохож сам на себя.

В нём появляется какой-то задор и определённая ребячливость, которой у него не было никогда, пока я его знаю. И это ведь даже не наносное. Он всё так же почти не показывает эмоции, но мне-то это очень неплохо видно.

— Вы в курсе, что победили на дуэли одного из самых неприятных задир Академии? Наши преподаватели уже давно ждут, когда же он всё-таки выпустится, потому что иногда он просто срывает учебные планы, отправляя до трети группы на больничную койку, — почти смеется Кошкин. — А еще вы внезапно влетели в середину негласного рейтинга Академии. Продолжайте в том же духе и быстро переместитесь в начало списка.

— Какой интересный молодой человек, — усмехаюсь. — Мне он тоже показался сильным противником.

— Он таковой и есть. Просто к вам он не привык и недооценил с самого начала, видимо.

— Ну что вы, Борис Васильевич. Два его родственника разведку боем провели вполне себе качественно.

— Ну да, ну да, вполне в стиле Белозерского. Я понимаю, что к некоторым вашим особенностям он вряд ли бы смог подготовиться?

Ничего не подтверждаю вслух, но киваю на слова учителя.

— Вообще, считаю, вы молодец! — уточняет Кошкин. — Не стушевались, сделали всё вовремя и самое главное: не убили никого. Я же знаю, что это было бы вам проще.

— Действительно, было бы проще, но они этого не заслужили. Просто люди со своими тараканами.

— У всех людей свои тараканы, — соглашается со мной наставник. — Я чего искал вас. Хотел узнать, как вы устроились. И хотел понять, насколько вы знаете об изменениях в вашем же Роду? Из тех, что произошли за последние три дня.

— Пока не знаю. Со своим безопасником буду встречаться только завтра с утра.

— Это хорошо. Вы, наверное, уже поняли, что Род внезапно стал полноценным?

— Да, я заметил: у меня и боевое крыло, и безопасник, и целитель даже есть, и магов что-то очень много.

— Да, всё так и есть. То есть, на бумаге вы входите теперь в сотню сильнейших Родов Империи, имейте это в виду.

— Как это? Недоучившиеся студенты и ветераны почти без магии?

— Да-да, всё так. Если брать голую статистику, то ваш род сейчас один из самых сильных в боевом плане. Почти два десятка магов, полторы сотни бойцов, своя граница в Пятне. Всё это на бумаге выглядит посерьёзнее, чем есть на самом деле, — совершенно не шутя говорит Борис Васильевич.

— Неожиданно, — задумываюсь. — Немного не вовремя.

— Такое всегда не вовремя. — философски замечает Кошкин. — К вам наверняка начнут проявлять интерес сильные мира сего, а вы к этому не готовы.

— Да, это правда. Что думаете, нужно сделать?

— Окопайтесь.

— В каком смысле?

— Практически в прямом. У вас Род, который несвязан ни с кем, кроме императора, а это можно оставить за скобками. У вас нет обязательств. Вы не женаты. Провокации точно будут.

— Почему?

— У вас род, который не обязан никому из других родов. Вы неизвестная величина. Поставить неизвестную величину себе на службу — это азбука политики. Так что рассчитывайте именно на провокации. Силовой способ, из-за покровительства императора — исключён. Напрямую воевать с вами точно не будут. Но мой совет примите к сведению — окопайтесь.

— В каком смысле, Борис Васильевич?

— В каком сможете, Максим. Если не сможете, то хотя бы наймите себе хорошего делопроизводителя. Желающих подставить вас под несуществующие обязательства и под несоблюдение писаных законов будет много. Это практически самое первое, что будут делать. Постарайтесь с территории Академии выходить пореже.

— Я не могу, у меня теперь дом. Вы сами говорили про приёмы.

— Да, это было немного до того, как получилось то, что получилось. Я рассчитывал на ваше более плавное вхождение в общество. Но ничего, справимся. Просто считайте, что вы на осадном положении. В город — либо со мной, либо с Клавдией, либо с охраной. Поодиночке постарайтесь не выходить.

— Что мне могут сделать? — удивляюсь.

— Поставить молодого парня в ситуацию, в которой он будет не виноват, но по закону совершенно виноват — не очень сложно, — почти усмехается Кошкин. — Я уверен, что какое-то движение в вашу сторону уже происходит. А сейчас вы на виду. Разве что на территории Академии у ваших недругов руки немного связаны.

— Да, и покушения что-то почти прекратились, — шучу.

— Именно, — не поддерживает мой тон Кошкин. — Именно на вас — прекратились. А ведь ситуация не разрешилась. Причины не устранены. Значит — подозрительно. Вот что, Максим, поодиночке больше не ходите. У тебя должна быть охрана или должен быть сопровождающий человек, которому ты доверяешь. И да, на всякие крики из подворотни «помогите, спасите!» — лучше не реагировать. Это будет правильнее. Или реагируйте, но не самостоятельно. Посылайте туда своих охранников. Бравада и личное геройство на некоторое время не для вас, Максим.

— Всё так плохо?

— Нет, ну что вы! Всё ещё хуже. — почти усмехается Кошкин.

— Вторая шутка за день. Я вам удивляюсь, Борис Васильевич.

— Ну а что вы хотели? Я попал в стены своей молодости, и они на меня влияют, — опять почти улыбается Кошкин.

Глава 22

Дневник Останина дальше не открывается. Всё-таки нужна ещё пятая книга. Некоторые ответы в его опроснике я вроде бы знаю, но дневник их не принимает.

С лёгким неудовольствием откладываю книги, до завтрашнего дня ничего лучше сделать не могу.

— Что, не получается? — спрашивает у меня Хозяин Арены.

— Да, — соглашаюсь. — Тут зашифрованный дневник. Мне нужны довольно специфические знания, чтобы его открыть. А нужную книгу я получу только завтра.

— Ничего, получишь же. Было бы сложнее, если бы ты даже не знал, где ее взять, — кукле Хозяина Лабиринта мои сложности безразличны и даже не интересны. Но это и понятно.

— Здесь ты прав. — опять соглашаюсь.

— А что у тебя с конструктами големов? А то ты как-то подзабросил эту тему. И у меня ничего не спрашивал. — проявляет легкий интерес к моей деятельности существо. И это