Шут - Ник Гернар

наедине. Я слышал, как сверху на нас ставили еще один ящик. Как Гловацкий поторапливал своих парней.

А потом наступила тишина.

Я бы даже сказал, мертвая.

В гробу быстро стало душно, ароматы бальзамирующих средств вызывали тошноту.

Наконец, нас тряхнуло — это приземлился лайнер.

Разгрузка началась почти сразу. Я лежал в темноте, слушая гул самолетов. Наконец, мой гроб…

Тьфу ты. Сплюнуть бы, чтоб не накаркать, да некуда.

В общем, нас с бородатым резко дернуло, но потом опустило на место.

Стараясь не шуметь, я проковырял дыру в ткани, прикрывавшей вентиляционное отверстие, и увидел, что из контейнера на свежий воздух и яркий свет выкатили платформу, на которой был установлен мемориальный груз, и автоматический погрузчик, набрав целую пачку гробов, никак не мог подцепить следующий — видимо, потому что их размеры изрядно превышали стандартные параметры. После третьей неудачной попытки электронные мозги сообразили, что миссия невыполнима, и умная машинка с дюжиной черных ящиков покатилась по бетону прочь.

И тут что-то пошло не так.

Видимо, все-таки гробы были слишком большие. Или крышки у них были слишком гладкими. Или просто погрузчик не смог всё сложить правильно.

Но траурная пирамида на его держателе вдруг покачнулась, и… со зрелищностью карточного домика вся эта заупокойщина рухнула. Ящики с треском падали на бетон, разбиваясь в щепки, крышки отлетали, и оттуда на пустынный бетон маленького аэродрома вываливались то матерящиеся солдаты, то мертвецы.

Местный сотрудник в ядовито-зеленой жилетке изумленно разинул рот, роняя электронную сигарету. Еще бы, не каждый день увидишь, как мертвецов вперемешку с живыми расплескивает по взлетной полосе!

Местная охрана, находившаяся в сотне метров от нас, обернувшись на грохот, буквально застыла.

Кто-то торопливо по-католически перекрестился.

Кто-то потянулся к автомату…

Прямо перед моим гробом распахнулся ящик, из которого поднялся покрасневший от ярости и негодования Гловацкий, у которого из глотки вырвалось что-то невнятное и хриплое.

Я натянул на лицо балаклаву, резко оттолкнул крышку своего гроба и выбрался наружу, с силой вдыхая прохладный воздух, не отравленный сладковатым запахом бальзамирующих средств. Перед глазами проплыли темные пятна. По взлетному полю, мигая синими огнями, уже неслись машины службы безопасности.

— А гробы-то, похоже, тоже китайские? — сипло произнес я, потирая ушибленное плечо и оглядывая разбросанные по взлетке гробы, трупы и ошалевших солдат.

Полоснув предупредительной очередью в сторону охраны, я подхватил рюкзак и рванул в сторону припаркованных сбоку на пустыре машин, не дожидаясь команды польского командира. Следом за мной, отстреливаясь от пришедших в себя охранников, ринулись остальные.

Мы неслись от места катастрофы, пригибаясь пониже и оставляя за собой настоящий хаос из трагедии, комедии и русской драмы с глубокой рефлексией.

Курва. Лучше бы я полетел в Китай один.

Глава 14

Слишком много вопросов, и все с прицелом

С аэродрома мы выбрались, как это ни странно, без потерь. Позапрыгивали в машины, припаркованные сбоку, и рванули вперед.

Вокруг было много шума, суеты и беготни, но почему-то никто из числа охраны не бросился за нами в погоню. Пара машин слегка сопроводили нас по шоссе, но потом кто-то из наших прострелил одной из них колеса, а вторая остановилась сама.

И мы укатили в прекрасное далеко налегке, без хвоста.

Машины мчали по пустынной бетонке, поднимая колесами пыль. Справа и слева расстилалась выжженная солнцем рыжая степь, как будто пустошь уже началась. Горячее солнце странным образом сочеталась с холодным и резким ветром, который порывами поднимал вверх песок, мертвую траву и крошечные камешки, со стуком ударявшие в лобовое стекло.

Парни вокруг были в прекрасном настроении. Зубоскалили, громко обсуждали случившееся. Очевидно, им все нравилось.

На удивление.

Гловацкий выглядел напряженным, но время от времени и на его губах проступала улыбка.

Я вел машину. И делал вид, что полностью поглощен этим процессом.

А в голове тикало, как заведенный таймер на бомбе.

Чему они все радуются?

Секретная операция провалила всю свою секретность, и теперь китайская сторона имеет полное право и повод смешать нас с землей любыми доступными способами, хоть бомбардировщики в небо поднять.

Но парни Гловацкого совершенно ни о чем не беспокоились.

И теперь мелкие детали выстраивались в моей голове, как кусочки пазла, складывая общую картину.

Чужая группа вместо парней из ЦИР. Отсутствие досмотров. Рухнувшие гробы. Припаркованные неизвестно кем и непонятно для кого внедорожники возле аэродрома. Отсутствие погони. Даже дроны не пытались проследить за нашими перемещениями, не говоря уже о том, что путь оказался совершенно свободен. Никто не пытался перехватить нарушителей или изрешетить с вертушек.

И последнее — нашивки.

Честно говоря, они были настолько небольшими и неброскими, что я не сразу обратил внимание, что почти у всех они оказались сорваны.

Правильно, конечно. Зачем вообще светить в такой ситуации эмблемами? Неужели нельзя было с самого начала надеть амуницию без опознавательных знаков?

Ответ на этот вопрос я видел у бойца, сидевшего рядом со мной впереди. Нашивка оторвалась не до конца, а трепыхалась на ветру на обрывке нитки.

И это был не герб Данилевского. Это был маленький Будда ЦИР!

Боец неприметно смахнул с рукава нашивку, покосившись на меня. Но все, что мне было нужно, я уже успел увидеть.

Под гербом Данилевского — старшего с самого начала прятались эмблемы нашей организации.

А на аэродроме по-любому имелись камеры. Значит, видео скоро появится в новостных лентах.

Парни, вываливающиеся из гробов китайцев, да еще и с меткой ЦИР на одежде в качестве подписи для идиотов.

Наверное, это видео войдет в топы новинок. Нашивку увеличат по максимуму и будут всерьез обсуждать, насколько же бесстыдные эти ЦИРовцы: демонстративно надругались над усопшими и сбежали.

Но в чем смысл?

Разве не родной дед Данилевского устроил всю операцию?

Так зачем ему подставлять Яна?

Получается, Гловацкого перекупила какая-то третья сторона? И заодно о чем-то договорилась с китайцами?

Я исподтишка взглянул на Гловацкого.

Есть, конечно, один надежный способ расставить все точки над «и». Взять этого мудака за жабры и так надавить, чтобы кровь из глаз и кишки изо рта. Никуда не денется, все расскажет.

Но не сейчас.

Сейчас — неподходящий момент для резких решений. Потому что пока непонятно, насколько хороши его бойцы.

И потом, пойти в одиночку против пятнадцати — это, конечно, глупо, но еще глупее потом в одиночку пытаться атаковать монастырь.

Главный вопрос — а зачем им я? В принципе? Для большей убедительности доказательств против Яна?

Но тогда для чего было пускать меня в рифт для прокачки?..

Планируют использовать меня против монахов