"Фантастика 2025-170". Компиляция. Книги 1-30 - Анатолий Анатольевич Логинов

Ян медленно выпрямляется.

– Ничего не бойся, – просит он. Его голос и выражение лица вдруг меняются. В его движениях появляется собранность, жесткость. Свойственная дракону сила. – Сейчас ничего не бойся. – Тон наполняется твердостью и уверенностью, и он добавляет: – Ты не исчезнешь, Ава.

Ян будто сам верит сказанному, равно как я в это краткое мгновение. Но разве он не успокаивает самого себя? Реальность неизбежна, а мне страшно. Вот инстинкт, который не получается подавить. А Ян нерушим и твердо стоит на ногах – в отличие от меня. Я колыхаюсь – он моя опора сейчас. Как и всегда. Я закрываю глаза и вслушиваюсь в тембр, звучание его голоса, стараясь запомнить каждый звук, каждую интонацию. Не желаю думать, что и это воспоминание сотрется. Пропадет.

Да, я не хотела его забывать. Не хотела исчезать. Мы выиграли войну, но мне пришлось пожертвовать собой. Жалела ли я? У меня нет права на такие эмоции и мысли. Я была обязана сделать то, что сделала.

Но было ли мне жутко уходить? Жалко? Да. Не буду врать, что – да. Мне не повезло. Но так должно было случиться. Мне придется все принять. И Яну тоже.

Вдруг ловлю себя на мысли, что, если бы дракон сюда не пришел, если бы не держал сейчас, не давал ложную надежду на спасение лишь потому, что стремился утешить меня или себя – мне было бы проще погибать навечно. Если уж подобное суждено.

Но теперь я этого не желала – не желала покидать миры и дракона.

– Здравствуй, сын, – раздается стеклянный женский голос.

– Здравствуй, Морана, – безэмоционально отвечает Ян и столь же бесстрастно констатирует: – Ты здесь.

Я продолжаю держаться за него, укрываясь в его объятиях. Не в силах оторваться.

– Неужели ты допускал мысль, что я не приду? – вопрошает она.

Чувствую, как Ян передергивает плечами.

– Я никогда не знаю, чего от тебя ожидать, – бросает упрек, бравший корни из их совместного – отнюдь не радужного – прошлого.

Я хорошо понимаю, о чем он говорит.

Однажды они сражались за нее – он, его братья и сестры, когда Смог заточил Морану в аду. Они пытались вызволить ее, но, освободившись, она не захотела покидать Чернобога. Богиня, ведомая слепой любовью, помирилась с ним в мгновение ока, простив то, что нельзя прощать.

Она стала той, кто не захотел разорвать губительную связь, дабы справиться с отравляющей привязанностью, с любовью к чудовищу. Морана добровольно приняла решение остаться. Она была той, кто выбрал сторону их отца, предав сыновей и дочерей. Той, кто позволил Смогу поставить детей перед выбором: уйти и более не считаться частью семьи или же провести долгие века в оковах, пока он полностью не изменит их сознание и не перевоспитает, подчинив их разумы и волю. Она позволила Владыке пекла изгнать их детей из дома. Предала их.

Пусть она и ушла от него позже, без посторонней помощи и давления, но ее поступок не стирался ни из памяти детей, ни из времени.

И не все смогли ее простить. Ян не примирился с ней, осуждая ее до сих пор, избегая матери и общения с ней многие годы.

Они не виделись слишком долго. Из-за родителей Ян сбежал из нави. Однако он не хотел, чтобы именно предвестницы Мораны заметили его на рубеже и доложили богине о возвращении первенца домой. Но она все равно узнала. И в итоге они встретились.

Чуть отрываясь от него, я становлюсь рядом и беру Яна за руку. Он отзывчиво сжимает мои пальцы, согревая мерцающую ладонь драконьим теплом, которое для меня ассоциируется не с чем иным, как с самой сутью жизни.

Жар Яна напоминает мне, что я могу все потерять: осязание, способность чувствовать, думать.

– Полагаю, ты хотела побеседовать, – продолжает Ян. – Ты следила за нами и пугала Аву. Весьма изощренный способ выйти на связь.

– Верно, – соглашается она. – Хотела. Но сейчас тебе нужна моя помощь. Остальное не столь важно.

Однажды мать оставила его: теперь ее фразы и то, что она делала со мной, пока я находилась в замке, давали понять, что сейчас Морана, возможно, имела намерение искупить вину. И наверное, заслужить любовь Яна, которого предала. Ведь он бежал подальше не только от отца, но и от матери, отвергнувшей его в то время, когда она была больше всего нужна. То был поступок, которого вводил его в недоумение.

Но они общались на удивление спокойно. Ян держался отстраненно. Да, между ними много вековой обиды. Несколько столетий, за которые он не смог ее простить. Но в данную минуту она снова была его матерью, и он этого не отрицал. Я была слегка ошарашена, но чувствовала, что в его отношении к Моране нет ненависти. Их реплики не были пронизаны презрением, как в случае разговора Яна с отцом.

Сейчас Ян испытывал нечто иное, быть может, глубокое разочарование.

А для меня эта женщина была загадкой.

Ян плотно сжимает губы. Напрягает челюсть, поигрывая желваками.

И затем холодным голосом откровенно спрашивает:

– Ты поможешь мне?

Впервые я вижу, что лицо богини смерти изменилось. Оно потеряло оттенок непробиваемой невозмутимости. На нем появилось материнское сочувствие. И едва уловимая неясная боязнь. Но она смотрела на него с добротой и некой нежностью.

– Чего именно ты хочешь, мой сын?

Она предлагала помощь своему ребенку, который в ней нуждался. Даже видя, что он мало откликается и морально, и физически, не делая ни шага навстречу, продолжая держаться на приличном расстоянии.

Ян расправляет плечи, превращаясь в прежнего надменного дракона, которого я знала. И он уже не просил. Он начинает требовать. Приказывать ей, родной матери. Богине смерти.

– Сделай с ней то, что сделала с Константином, – заявляет он.

Когда я поворачиваю голову, то подмечаю, что меня продолжает расщеплять – от моего плеча во все стороны тянутся полупрозрачные голубоватые нити. Страх накатывает новой волной, но я упрямо думаю: «Константин». Морана ведь спасла его однажды от расщепления. Я совсем забыла об этом.

И во мне зарождается подобие надежды. Внезапно начинает казаться, что есть шанс не исчезнуть. Неужели появилась возможность спастись?

Вероятно, Ян заставит богиню смерти помочь. Он точно способен на такое, а она, погрязнув в муках совести, желая ощутить раскаяние, уступит.

Но Морана роняет:

– Я не могу.

Его глаза загораются ярким синим светом. Зол Ян или возмущен – не знаю.

– Почему? – цедит он без гнева с ледяным спокойствием.

– Потому что я его тогда не спасала, – просто отвечает Морана. –