Вопреки всему - Владимир Александрович Сухинин

соедини меня с полковником, – бархатным голосом попросила она.

– Сейчас, Светлана Алексеевна, одну минуту, – ответила та. Вскоре в трубке телефона раздался густой мужской баритон:

– Полковник Евдокимов, слушаю.

– Товарищ полковник, это я, Самыкина…

– Я знаю, – буркнул полковник, – говори.

– Я выполняла ваше поручение и вела разговор с Глуховым. Разговор был непростым, он не доверяет словам и хочет видеть конкретные шаги со стороны администрации. Он не верит просто словам, говорит, что нож – это его страховка на случай, если его обманут.

«Вот урод», – мысленно выругался полковник.

– Это все? – спросил он.

– Нет, во время разговора я заперлась с ним изнутри на ключ…

– Зачем?

– Затем, что у стен есть уши. Если я услышала, что говорил следователь, то нас могли подслушать. Кто даст гарантию, что санитары, подслушав разговор, не передадут информацию следователю?

– Да, ты права, – подумал и согласился с ней полковник. – Прилюдно эти разговоры разглашать не следует. Это все, что ты хотела мне сказать?

– Нет, пришел зам по тылу и домогался меня, я пару раз уступила ему, товарищ полковник, он угрожал меня выгнать из колонии, если я не отдамся ему. Мне это надоело. Теперь он устроил скандал и назвал меня шалавой. Если он не отстанет от меня, я напишу заявление вам и в партком.

– Не надо заявления, Светлана Алексеевна, – полковник перешел на официальный тон. – Я все разрулю. Он больше вас не побеспокоит. Где сейчас этот майор?

– К вам направился, стучать на меня.

– Хорошо, будь спокойна. И не беспокойся, реши все вопросы с Глуховым, это сейчас самое главное.

– Спасибо, товарищ полковник, надеюсь на вас.

– Отбой, – буркнул полковник и положил трубку.

Начальник колонии только собрался с мыслями. Все его думы были об осужденном, который спрятал нож и обладал феноменальными способностями прятать и доставать из воздуха вещи. Он знал это по докладам. Знал, что Глухова обыскивали, но никогда ничего не находили. И это тоже его здорово нервировало.

«Как бы достать этот нож?» – думал он.

После обеда пришел доклад секретаря. Зумер коммуникатора заставил полковника поморщиться. «Кого еще черти принесли?» – подумал он и неохотно ответил:

– Да.

– К вам пришел зам по тылу, майор Алексей Петрович Саламатин.

– Пусть войдет. – Полковник собрался и принял непринужденный вид.

Зашел майор. Он недавно был назначен на эту должность переводом из Окружного управления материально-технического и военного снабжения.

«Вроде неплохой парень. Знающий, партийный», – подумал полковник и суховато предложил:

– Присаживайся, Алексей Петрович, с чем пожаловал?

– Товарищ полковник, прибыл доложить о странном факте, который сегодня увидел собственными глазами. Не могу молчать.

– Что еще случилось? – нахмурился полковник.

– Я пришел в лазарет, а там наша начмед Самыкина заперлась в палате с раненым осужденным и не выходила оттуда добрых полчаса, так сказал санитар… – Майор, осуждающе качая головой, посмотрел на реакцию полковника.

– И что? – невозмутимо спросил он. – Может, она делала ему перевязку?

– Перевязку делают медсестры и санитары, товарищ полковник, а тут налицо связь с осужденным.

– Не говори чепухи, Алексей Петрович, все уже в колонии знают, что к ней ходишь ты. Не скажешь зачем? – Полковник опасно прищурился. – У тебя жена, двое детей, и ты член партии… Что ты забыл в медчасти? Поставками медикаментов и оборудования занимается начмед. Ты что там делаешь?

– Я?.. – Майор замялся, растерянно стал вертеть головой, подыскивая ответ. – Просто зашел узнать, что нужно по питанию.

– Узнал? – спросил полковник.

– Не успел, все произошло неожиданно, и я поспешил к вам.

– Стучать прибежал, майор? – усмехнулся полковник. – А не потому ли ты пришел жаловаться, что тебе отказали в этот раз, что ты надоел со своими приставаниями? Смотри, если Светлана Алексеевна напишет заявление на мое имя и в партком, ты вылетишь из партии, а заодно из органов за моральное разложение. По поводу того, что начмед закрылась с осужденным, это я дал ей задание с ним переговорить тета-тет. Ты знаешь, что у нас работает следователь прокуратуры и расследует дело о покушении на этого осужденного? Не хватало еще скандала с сексуальными домогательствами, тогда жди полной комиссии из «управления» или даже из Москвы, а это, майор, – полковник нажал на слово «майор» и говорил сурово и твердо, – никому не нужно. Понял?

– Понял, – сник майор.

– Вот и хорошо, иди, и чтобы я не слышал больше об этих амурных похождениях.

Майор встал и, как побитая собака, вышел, опустив плечи и понурив голову.

«Эх, молодежь, – мысленно усмехнулся ему в спину начальник колонии, – все бы им пошалить…» Он некоторое время посидел в задумчивости и вызвал по селектору секретаря.

– Закрой приемную и зайди, – распорядился он. Когда в кабинет вошла секретарь, он скомандовал: – Снимай трусы.

То, что случилось сегодня в палате, меня самого повергло в некоторое замешательство. Я с самого начала не хотел ускорять события и забыл, как меняет мой гормональный баланс Шиза. Я не сразу догадался, что это ее рук дело. Она воздействовала на меня, и через меня на врача. Светлана буквально обезумела от нахлынувшей на нее страсти, и я старался как мог. Видимо, угодил. Уходила она счастливая. Лихо «отбрила» приставучего майора, жестко, корректно, и не побоялась включить шантаж. Такой палец в рот не клади.

Я остался один и лежал, продолжая сочинять песню «Печаль-тоска». У меня действительно было погано на душе, и чем больше я задумывался, тем плачевнее мне виделось мое будущее. Ну как я выберусь с этой дикой планеты? У меня нет сверхбыстрого корабля и нет возможности уйти телепортом. Для этого нужна телепортационная площадка, даже две, чтобы с одной уйти на другую. Я не знал координат и не представлял, как устроена эта площадка. Такой базы знаний у меня не было. Но Шиза была уверена в том, что мы в конце концов уберемся с планеты под названием Земля. Мне бы ее уверенность. И я, честно сказать, хандрил, поэтому и мысли пришли написать песню «Печаль-тоска».

В палату, приоткрыв дверь, заглянул санитар:

– Глухов. На перевязку, – позвал он и подмигнул.

Я на такую фамильярность не ответил. Шиза уже сказала мне, что он стукач Кума, и мне с ним водиться не хотелось. Но опять же у моей дочки была на этот счет своя точка зрения.

– Его можно завербовать, – сказала она мне.

– Зачем? – удивился я.

– Затем, что тебе нужны информаторы, а он очень удачная кандидатура. Я помогу, не бойся, – и замолчала.

Какая-то тишина внутри установилась, звенящая, что казалось, что у меня никого внутри нет. Но я-то знал, что симбионт разросся по телу и по позвоночному столбу. Он рос, я молодел. Именно молодел, новая Шиза имела образ прошлого Ирридара и потихоньку перестраивала мое физическое обличие. «Тебя должны узнать, когда мы вернемся», – сообщила она мне. Я лишь отмахнулся тогда от ее слов. Но сейчас легко встал и последовал за санитаром.

Санитар был из заключенных, бывший начальник аптеки из Львовского оперативного полка. Вальяжный и несколько надменный из-за своего