В чертогах памяти (СИ) - Саймон Грэй

Командир нападавших с явным неудовольствием уставился на подчинённого и его жертву.

— Хорошо, — наконец ответил он и с некоторой брезгливостью добавил: — Только развлекайтесь наверху где-нибудь. И рот ей заткните, чтобы не орала — нам не нужны гости.

— НЕТ! — заорала девушка, но тут же согнулась, получив кулаком под рёбра.

— Всё сделаем в лучшем виде, — заверил командира боевик и, махнув рукой одному из товарищей, потащил Леночку к выходу.

Вспоминая этот день, многие из присутствовавших были уверены, что на последующие действия Саймона толкнула влюблённость в Леночку и вполне мужское желание защитить её от насильников. Правда была в другом. Вся влюбленность давно исчезла под тяжестью утрат, которые понесла семья. Когда же подонок потащил девчонку к выходу, в груди у подростка уже кипела холодная ярость, а рука нащупывала в кармане нож — одну из тех дешевых поделок, которая так круто выглядела, но годилась лишь для игры в ножички на пустыре…

Причиной гнева послужил тон псевдомонаха, когда он обращался к поставленным на колени людям. Точно такие же интонации Сай слышал на заре своей карьеры в школьной бригаде, когда его и ещё пару ребят загнали в угол с десяток перваков. Тогда им предложили отдать банданы, поцеловать ботинки всей десятки и после этого, может быть, катиться на все четыре стороны. А еще был исполненный брезгливости взгляд этого рослого мужика, которым он смерил… нет, не своего подчиненного. В этот момент командир нападавших смотрел на Леночку, а точнее на её ладонь, на который было шесть пальцев. И в его глазах отражалось отвращение, словно перед ним стояла не испуганная девчонка, а какое-то мерзкое насекомое, которое он хотел рефлекторно раздавить.

Может, у Саймона не было аналитических способностей брата, но в какой-то момент он вполне отчётливо осознал, что из подвала никто живым не уйдет. Осознание это родилось отнюдь не в результате тщательного разбора ситуации. Нет. Просто услышав тон и поймав мельком взгляд «монаха», подросток понял, что сейчас мужик посчитает всех присутствующих, нападавшие уйдут, а в убежище останутся только трупы.

Поэтому, когда боевик потащил Леночку к выходу, а его спутники отвлеклись на сопротивляющуюся и визжащую девушку в его руках, Сай поднялся с колен, сделал два кошачьих шага к ближайшему боевику и перерезал ему горло. Дэвид Грэй-старший мог бы гордиться своим внуком, который всё сделал так, как когда-то учил дед. Левой рукой приподнял челюсть мужчины, мягко запрокидывая жертву назад, а правой воткнул нож под язык и дернул чуть в сторону, перерубая трахею.

— Саймон!!!

Громкий крик матери прервала короткая автоматная очередь. Пули прошили женщину насквозь и ударили в бронежилет боевика, опрокидывая уже мертвое тело и стоящего за ним подростка на спину. В следующий момент в живот псевдомонаха с глухим рычанием врезался Дэвид, пытаясь его повалить. Мужик крякнул, и попытался ударить мальчишку прикладом, но сзади уже вцепились в оружие, в бронежилет, в подсумки и разгрузку… Через секунду отчаянно сопротивляющийся «священник» скрылся под грудой тел, из под которой некоторое время были видны его дрыгающиеся ноги в тяжелых армейских ботинках.

Из дальнего угла грохнул выстрел дробовика, а затем раздался дикий вопль, словно кого-то заживо рвали на части. Один из стоявших поблизости боевиков выпустил короткую очередь в кучу, что накрыла его командира, но тут на ноги поднялся худосочный мальчонка из соседнего подъезда. Болезный десятилетний паренёк по имени Дэниэль Мастерс, большую часть времени проводивший дома, просто хлопнул в ладоши. Голова стрелка лопнула, словно по ней с двух сторон ударили два тяжеленных молота. Щедро окропив окружающих кровью, в разные стороны полетели осколки шлема, куски черепа и ошметки мозга.

— Телекине…!!!

Громкий вопль прервался неразборчивым бульканьем — в шее у крикуна торчал метко брошенный нож. Дед Семён с удовлетворением усмехнулся, но тут же упал, сраженной длинной очередью. Получив по голове тяжелой тростью, его убийца отлетел в сторону, где на него тут же накинулись разъяренные жители дома. На боевика посыпался град ударов — в ход пошли руки, ноги, кусок доски и старая ножка от стула, которую ему просто воткнули в окровавленный рот и вбили в горло.

Дольше всех прожил несостоявшийся насильник. Всё это время он безуспешно боролся с брыкающейся Леночкой, пытаясь использовать её как живой щит. В конце концов, он оттолкнул от себя девушку и вскинул оружие, собираясь выстрелить, но Дэниэль снова хлопнул в ладоши. В этот раз голова просто сплющилась, уменьшившись в анфасе и увеличившись в профиле. Слабо улыбнувшись Леночке, мальчик мешком осел на землю, обильно пустив кровь из носа.

Впрочем, большую часть всего этого Саймон не видел. Кое-как спихнув с себя мертвого боевика, он полз к матери…

* * *

Следующие пару часов в убежище царило лихорадочное оживление. Раненых, как могли, перевязали. Погибших людей положили в одном углу, неподалёку от входа. Нападавших обыскали, забрали всё оружие и снаряжение, и временно свалили в кучу в другом. После этого выжившие принялись обсуждать дальнейшие действия. Было ясно, что вторая линия баррикад пала и в любую минуту здесь могут появиться другие боевики, однако выходить из подвала сейчас было довольно рискованно. В итоге, было принято решение дождаться темноты и уходить дворами в сторону железнодорожной станции, а пока караулить спуск в убежище.

Подвал опять наполнился суматохой. Из «самого необходимого», взятого с собой (и потихоньку подтаскиваемого из квартир в течение этих двух дней) люди собирали «самое-самое необходимое». Кто-то попытался подняться наверх, чтобы забрать оставшиеся дома вещи, но караульные никого не выпускали, отчего на выходе то и дело вспыхивали ссоры и скандалы. Оставшиеся в живых Грэи в этом участие не принимали. Наташа, отойдя после истерики, забылась тревожным сном на коленях у тёти Фи. Дэвид с угрюмым видом сидел неподалеку, готовый в любой момент снова успокаивать сестру. А Саймон… Всё это время подросток провел возле тела матери. Он не отзывался на попытки заговорить и не давал прикрыть голову Панацеи, тут же откидывая простыню назад. Просто сидел и смотрел на чуть испуганное и одновременно — удивленное выражение, застывшее у неё на лице.

В конце концов суета стихла и в убежище вновь наступила тишина, изредка прерываемая чьим-то кашлем или бряцаньем оружия. Медленно тянулись минуты, складываясь в часы. Уже практически подошло время выступать, когда один из боевых старичков, стоявших на часах, внезапно насторожился.

— Кто-то идёт! — прошипел он и осторожно выглянул за дверь.

Вновь вспыхнула суета. Большинство пряталось в закоулках убежища, в то время как люди с оружием