Андрей Уланов - День револьвера

– Пнуть его в зад? – неуверенно предложил он.

– Соскучился по его копытам? – ехидно спросила Лисса. – Ну, хватит. Прыгаем одновременно, все вместе.

Прикинув на глазок высоту борта, я сообразил, что для прыжка с двустволкой наперевес барьер чересчур велик – и, отбросив ружье в сторону, выхватил револьвер.

– Раз, два, три! БАБАХ!!

Грохот сдвоенного выстрела подбросил меня в воздух не хуже пинка тролля. К счастью, в этот день и час Господь хранил идиотов, швыряющихся ружьями с взведенными курками – картечь с визгом ушла в соседний холм.

Впрочем, здесь мое везение и закончилось – зацепившись в прыжке ногой за доску, я рухнул на дальний борт фургона как раз в ту секунду, когда на него же вскочила китаянка. Горелые доски, разумеется, не выдержали подобного напора и сломались. Очень смешно, да… если глядеть на это шоу со стороны. Актерам же было больно… всем, кроме деревяшек.

– Ты… живой?

Судя по голосу, Лисса даже не злилась. Видимо, я выглядел совсем плохо.

– Ме… ме… местами.

Болело решительно все, однако при этом беглый переучет конечностей показал, что мое везение пока еще не совсем издохло в тяжких муках – героический прыжок обошелся мне всего в две дюжины ушибов и ссадин. Плюс вывихнутый мизинец, звон в ушах и остатки самоуважения. Зубы вроде бы остались на месте, но разбитая губа не давала удостовериться в этом.

– Ну вы, ы-ы-ы, даете!

Гобл произнес это из фургона, водрузив одну ногу на гроб. Судя по всему, он просто и неторопливо влез в повозку сзади, пока мы с Лиссой занимались нецензурной акробатикой.

Я потряс головой. На земле прямо передо мной лежал осколок зеркала – видно в него было немного, но и отражавшегося хватало. Черно-багровая смесь из пыли, сажи, пота и крови… да уж, такой маской только дикарей пугать.

Гоблин, как оказалось, был схожего мнения.

– Слышь, эй-парень… сдается мне, что видок у тебя сейчас как раз для этой штуки, – заявил он… и взялся за гроб.

– Гы-ы-ы-ы, зараза неподъемная-я-я-я!

– Зеленый, ты свихнулся?! – разом позабыв про все болячки, заорал я. – А если там…

БУМ!

По крайней мере я успел отскочить, и отлетевшей крышкой меня не зашибло. Мелочь, но хоть какое-то светлое пятно в этой жизни. Погибнуть в Запретных Землях от крышки гроба было бы просто чертовски обидно. Ну кто бы, спрашивается, поверил в такую дурацкую смерть?! Да никто…

Вздохнув, я похромал к нашему трофею.

Это был большой и, на мой непритязательный вкус, очень хороший гроб. Красно-коричневое и тяжелое даже с виду – то-то гоблин так пыхтел – дерево, которое и огню оказалось не очень-то по зубам. Лишь в нескольких местах доски были прожжены насквозь, на внутренней стороне крышки сохранилась большая часть лакировки.

Внутри же…

– Ну и что это?

– Бразильская вишня.

– Поясни, – попросил я, глядя на ворох дотлевающих тряпок. Как ни прикидывай, это не было похоже на вишню, хоть бразильскую, хоть китайскую, – груда пепла, несколько тлеющих лоскутов и все, хоть ты тресни!

Лисса вздохнула.

– Я работала в мастерской краснодеревщика. Там бывают полезны лю… существа с хорошим чутьем. Этот гроб, – китаянка постучала когтем по крышке, – сделан из бразильской вишни, ятобы.

– Ты штобы?

– Ятоба, это второе название этого дерева.

– А она чего, сильно магическая?

– Если ятоба и обладает магическими свойствами, то мне про таковые неизвестно. Я знаю лишь, что это крайне твердая порода древесины. Из неё получается отличный паркет…

– …и гробы, – закончил я. – Что ж… кто-то проявил похвальную предусмотрительность… но все же недостаточную.

– Надо было прятаться в огнеупорный шкаф, гы-гы, – фыркнул Толстяк. – Когда я ходил с троллями Косолапого – давно, еще за пару лет до Кривоклыка, – они как-то сперли один такой ящик из банка в Сан… Сан… не помню, сан-чего-то там, короче. В железке весело звенело, там лежали четыре тыщи долларов, но мы до них так и не добрались. Три дня таскали по пустыне, извели уйму пороха. А в итоге все равно пришлось бросить, когда на хвост села кавалерия.

– Что ж, – задумчиво произнесла девушка, – теперь мы знаем, кто ехал в караване.

– Скажи это вслух, – буркнул я. – Мой бедный голова не мочь думать.

Лисса пожала плечами.

– Вампиры. Это ты хотел услышать?

– Нет, – мотнул я головой, – не хотел. Но подозревал, что твой ответ мне совершенно не понравится.

Собственно, я начал думать о кровососах еще пару минут назад, когда обнаружилось отсутствие крестов на трупах. Это была ниточка с хороший трос размером, а еще одну я заметил сам – на покойниках не было и унции серебра. А ведь житель Пограничья без серебра, это как эскимос без мехов. Когда же я увидел первый гроб, все стало просто и понятно… ну, почти.

– Интересно, почему они здесь оказались.

– Патамучта у них мозги засохли Эпоху назад! – пренебрежительно заявил гоблин. – Десять охранников на пять фургонов! Ы-ы-ы, даже люди не настолько тупы и самоуверенны… обычно.

– Может быть, зеленый, ты и прав… – медленно начал я.

– Какого еще орка «может быть»! Я всегда прав!

– …но не это сейчас важно. Есть гораздо более занятный вопрос – чего испугались орки?

– Нет, – неожиданно возразила Лисса. – Есть еще более важный вопрос. Кто стонал?

– У-у-ук!

Гоблин подпрыгнул и начал бегать по фургону – со стороны могло показаться, что его начали кусать за ноги маленькие невидимые вампирчики. Впрочем, необязательно невидимые – туча пепла и сажи, которую Толстяк заставил взметнуться…

Кр-р-нанг!

Когда ЭТО началось, я не поверил своим глазам. Толстяк, наверное, тоже, потому и не успел выпрыгнуть сразу. А потом стало уже поздно – вслед за колесами с правой стороны у повозки отвалилось днище, и гоблин рухнул вниз, скрывшись в сером облаке.

– Говорят, – Лисса, развернула ушки, прислушиваясь к доносящимся из облака проклятьям, – что никакой справедливости в мире нет. А то, что иной раз принимают за её проявления – не более чем извращенное чувство юмора судьбы.

– Может, и так, – кивнул я. – Но сейчас я очень доволен. Этот гоблин…

– Ш-ш-с!

В наступившей тишине и я смог отчетливо расслышать его – тонкий, всхлипывающий стон. Тот самый. Он повторился еще раз, затем из серой тучи донесся глухой удар, хруст, скрежет… а затем из неё вылез черный и злой гоблин, тащивший за собой большой сундук.

– Оно – тама! – объявил он и плюхнулся на задницу с видом Колумба, минуту назад открывшего Америку, Индию и Китай с Африкой в придачу.

Судя по донесшемуся из сундука всхлипу, Толстяк не врал. Хотя верилось в это с большим трудом – потому что это был именно сундук, а не поминавшийся гоблином огнеупорный шкаф, и он выглядел… сгоревшим. Полностью – я обошел его по кругу, и везде была одна и та же картина. Собственно, сейчас это была скорее клетка из стальных полос, на которых кое-как держались остатки дерева. Но как тогда…

– Может, он… в смысле, оно спряталось туда уже после пожара? – предположил я вслух.

– Не забыв закрыться снаружи на подвесной замок? – уточнила китаянка. – Интересное предположение.

– Ну чего, смотреть бум? – осведомился гоблин. – Или все-таки ну его?

Мы с Лиссой переглянулись. Китаянка медленно качнула головой, я согласно кивнул… и зацепился взглядом за светлую искру в оставленной сундуком борозде. Наклонился, поднял, стер пепел – и ошеломленно уставился на маленький крестик с обрывком цепочки.

– Похоже, – мой собственный голос показался мне чужим и незнакомым, – это выпало из сундука.

– А ведь он серебряный, – Лисса дернула носом, словно принюхиваясь к чему-то. – Значит…

– Толстяк!

Гоблин уже заносил топор. Удар снес замок – вместе с изрядной частью крышки. Похоже, кузнецы орков неплохо знали свое ремесло, и я сделал мысленную зарубку: при встрече с владельцем такого топора или чего-то похожего – держать дистанцию и ни в коем случае не пытаться парировать удар ружьем!

Затем крышка открылась.

– Черт-черт-черт-черт…

Я даже не сразу понял, что бормочу – не забывая при этом истово креститься. Господи-Исусе-черт-черт-черт…

Мне было семь лет, когда старый Хью Бергман сгорел в своей хибаре. Он построил её на отшибе и жил в ней один, деля свое время между браконьерством и самогоноварением. В ту ночь он, как говорили в толпе, тоже наверняка был мертвецки пьян – и отошел в мир иной, так и не протрезвев. Ну а я еще долго просыпался в холодном поту, в очередной раз увидев во сне зловещий черный костяк с бутылкой в обуглившихся пальцах.

Теперь у меня появился еще один персонаж ночных кошмаров.

– Невероятно, – прошептала Лисса. – Как оно еще может стонать… ведь легкие должны быть сожжены напрочь.

– Сдается мне, это все-таки она. – Гоблин, вывернув голову почти к плечу, разглядывал скорчившееся в сундуке тело. – А насчет стонать… подруга, ты лучше скажи, как она вообще жива? Кровососы, канешна, ребята на редкость упорные, когда речь заходит про помирательство, но с пламенем не дружат совершенно.