Толмач - Эльхан Аскеров

от слова совсем. К тому же за душой у него не было ничего, кроме самого себя. А это, в его прошлом, был один из самых главных факторов, на который девушки обращали внимание.

Стол был накрыт к ужину, и хозяйка, убедившись, что все так, как и было задумано, жестом отпустила горничную, с улыбкой предложив:

– Ну, раз уж у нас случился небольшой праздник, тогда налейте нам вина, Игнат Иванович. Станем праздновать.

– С удовольствием, Екатерина Павловна, – весело усмехнулся дядюшка, подхватывая со стола бутылку темного стекла.

– Екатерина Павловна, это настоящее имя? – вдруг спросил Егор, заставив собеседников дружно вздрогнуть.

– От чего вдруг такой вопрос, молодой человек? – удивилась хозяйка дома.

– Ну, в службе дядюшки всяческие личины люди пользуют, когда хотят скрыть свое настоящее имя, чтобы и дело сладить, и инкогнито сохранить. Вот я и подумал, – развел Егор руками.

– А он и вправду непрост, – удивленно покачала хозяйка головой.

– Об этом тебе, Егорушка, знать не надобно, – вздохнул Игнат Иванович, усаживаясь на место. – В нашей службе имеются вещи, о которых лучше не знать.

– Понятно. Значит, личина, – усмехнулся Егор, подхватывая свой бокал. – Что ж. Тогда за хозяйку дома и за умение хранить всякие, самые неприятные тайны так, чтобы все неприятности от них валились на наших врагов, – произнес он, ехидно поглядывая на дядю.

– Да уж. Лучше и не скажешь, – растерянно проворчал Игнат Иванович, поднимая свой бокал.

* * *

– Ох, неугомонный, совсем заездил, – проворковала Катерина, вопреки своим же словам прижимаясь к нему всем телом. – И откуда только силы берешь?

– От тебя и беру, – усмехнулся Егор в ответ. – Читал я, что существуют женщины, от одного взгляда на которых любой просто загорается. Похоже, ты из таких.

Тут парень ничуть не покривил душой. С самой первой минуты их знакомства он не мог оторвать от женщины взгляда. Это трудно объяснить, но, к примеру, словосочетание «кошачья грация» Егор всегда считал просто литературным выражением, однако, увидев, как движется Катерина, вдруг понял, что это не вымысел. В тот первый вечер парень не мог оторвать взгляда от женщины. Помня о своей контузии, Егор позволил себе только один бокал вина за вечер, но ему и того хватило.

Игнат Иванович, поужинав в приятной компании, сослался на дела и покинул особняк, оставив племянника на попечении хозяйки дома. Екатерина, пересев к нему поближе, завела легкую беседу, и очень скоро Егор просто забыл обо всем на свете, слушая ее голос и любуясь ее грацией. Это не было любовью. Это не было даже влюбленностью. Но это была страсть, мара, наваждение, любое из этих слов было бы правильным. И только самым краем сознания парень осознавал, что расслабляться и распускать язык просто опасно.

Прежде всего, для себя самого. На ее вопросы он отвечал коротко, по существу, но при этом стараясь не сказать ничего. Как они оказались в спальне, он откровенно не помнил. Очнулся, только когда первая страсть оказалась утолена. Повалившись на подушки и пытаясь отдышаться. Рядом, точно так же задыхаясь, лежала она. Тряхнув головой, Егор огляделся и, приподнявшись, плеснул в стакан квасу из хрустального кувшина.

– И мне дай, – чуть охрипшим голосом попросила Катерина.

Отдав ей стакан, парень дождался, когда она напьется, и, допив остаток, осторожно спросил, возвращая посуду на туалетный столик:

– Уж прости, что спрашиваю, но ты не боишься случайной тягости?

– Пустое, – грустно улыбнулась Катерина. – Не могу я более детей иметь.

– Прости. Не хотел по больному, – тут же повинился Егор. – Просто слыхал, как оно бывает, ежели дитя не в браке родилось.

– Уймись, – отмахнулась женщина. – Лучше расскажи, как столько языков разом выучить успел? – сменила она тему.

– Самому бы помнить, – скривился Егор, пальцами приподнимая волосы над левым ухом. – Шрам видишь?

– Господи! – ахнула Катерина, рассмотрев след от удара.

– На имение наше разбойники налетели. Говорят, я двоих срубить успел, а после меня чем-то по голове стукнули, но прежде в живот нож вогнали. С тех пор почти ничего о своем прошлом и не помню. Доктор сказывал, так бывает, ежели человека очень сильно по голове ударят. Контузия называется.

– Слыхала про такое, – осторожно коснувшись кончиками пальцев его шрамов на голове и животе, согласно кивнула женщина. – А как тогда вышло, что ты прошлого своего не помнишь, а то, что учил, помнишь?

– Тоже не помнил. Но когда в больнице при мне жандарм на французском заговорил, я вдруг ответил, сам того не ожидая. После с доктором на немецком заговорил, а еще позже с дядей по-итальянски. Доктор сказал, что это называется ассоциативное воспоминание. Во всяком случае, в каком-то его журнале медицинском все это так называлось.

– И как это понимать? – не унималась Катерина.

– Ну, получается, что воспоминания мои после контузии оказались скрыты, до той поры, когда что-то не подтолкнет меня их вытянуть наружу. Как с языками было. Кто-то заговорил, и я понял, что понимаю этот язык. Так и с остальным.

– И чего только на свете не бывает, – промурлыкала Катерина, сладко потягиваясь.

От этого движения у Егора даже волосы в носу вздыбились, не говоря уже обо всем остальном. Одним движением прижав ее к себе, он разом оборвал все разговоры, заставив женщину тихо охнуть и ответить на его ласку. Уснули они только под утро, утомленные и опустошенные.

Домой Егор отправился после завтрака, в коляске самой хозяйки дома. Но вечером, соблюдая уговор, снова приехал к ней. С того дня началось его приключение по обучению искусству любви.

Понятно, что в прошлом фильмы категории три «х» он видел. И даже иногда пробовал воплотить в жизнь что-то из них с профессионалками. Про переводы Камасутры и говорить не приходится. Этот опус они с мальчишками еще в школе едва не наизусть выучили. Но тут все было совсем по-другому. Где сама Катерина сумела выучить все эти приемы, парень мог только гадать. Задавать вопросы на эту тему он просто не решился. После прокола с вопросом о случайной беременности это было бы и вовсе оскорблением.

Архипыч, узнав, что он ездит по городу один, хоть и по поручению дяди, едва на дыбы не вскинулся. Опытный казак, во исполнение приказа духовного лица, с ходу заявил, что юноше из благородной семьи подобное невместно, и тут же отправился к деду. Просить у него разрешения брать двуколку для перевозки Егора по делам. Иван Сергеевич, выслушав казака, только рукой махнул, устало проворчав:

– Поступайте, как знаете. Главное, чтобы Егорушка доволен был.

Такого ответа ни Архипыч, ни тем более сам Егор не ожидали. Как оказалось, дед уже был в курсе,