Закон Фукусимы - Дмитрий Олегович Силлов

автоклаве выращивается точная копия донора. Эту методику изобрел какой-то профессор из института, расположенного неподалеку от украинской Зоны отчуждения…

– Захаров, – сказал я.

– Что? – не понял китаец – вероятно, русская фамилия не прогрузилась с ходу в его мозг.

– Фамилия того профессора – Захаров, – повторил я. – И как работает эта методика, я видел вживую.

– Что ж, тогда придется меньше объяснять, – пожал плечами Чжанцин. – Но у тебя наверняка все еще остались вопросы.

– Еще бы, – хмыкнул я.

– Ладно, постараюсь рассказать вкратце, что к чему, – кивнул китаец. – Я не врал, когда говорил про Организацию. Нас немного, но мы боремся, как можем. Хотя порой нам кажется, что безуспешно – враг слишком силен… Здесь, под землей, Трое уже много лет пытаются создать непобедимую армию, продолжая дело отряда «семьсот тридцать один». И в последние годы они добились серьезных успехов. Те мутанты, с которыми вы столкнулись, эффективны и, что немаловажно, дешевы в производстве. Подготовка одного солдата обходится правительству Японии в полмиллиона иен. Подготовка офицера Сухопутных сил самообороны – в десять раз больше. Летчик обойдется в двадцать раз дороже офицера. Мутант же сразу выходит из автоклава со встроенной в него программой. Его не нужно учить, он не болеет, питается травой, листьями и трупами убитых. Он ничего не боится и беспрекословно выполняет приказы. Единственная проблема – их производство было слишком дорогим. Сейчас эта проблема практически решена. С изобретением академика Захарова стоимость создания мутантов стала стремиться к нулю – любая плоть растворяется в биомассу, из нее лепится матрица, из которой в свою очередь создается необходимая боевая единица.

Но те модели, что ты видел, имеют очень ограниченную программу. Они не способны принимать нестандартные решения, поэтому вы с вашим напарником относительно легко их убивали. И потому наши агенты ищут по всему миру не просто хороших солдат, но истинно великих воинов, биоматериал которых используется для трансформации матриц.

– Иными словами, великих воинов рвут на лоскуты для того, чтобы налепить их копий.

– Послушных копий, – поправил меня китаец. – И для того, чтобы сделать не просто копию с оригинала, но и внести в нее изменения, требуется не одна клетка, а значительный фрагмент живой ткани.

– Ясно, – отозвался я. – И на сколько таких копий хватает одного оригинала?

– Примерно на тысячу, – сказал Чжанцин. – Но ученые над этим работают. Думаю, скоро они научатся получать гораздо более впечатляющий результат с одного образца.

– Я в них верю, – криво ухмыльнулся я. – А кто ты в этой системе?

– Японцы всегда считали, что китайцы способны только носить тяжести, готовить еду и подметать улицы, – презрительно скривив губы, произнес Чжанцин. – В мои обязанности входит обслуживание парка роботов-уборщиков – пока еще не все его функции автоматизированы, к тому же эти кастрюли на колесиках порой сбоят. Например, сталкиваются на большой скорости, из-за чего у них взрываются литий-ионные аккумуляторы.

– Ага, – кивнул я. – Особенно часто это случается, если подложить рядом с аккумулятором немного пластиковой взрывчатки с детонатором.

– Мне кажется, что модель «Снайпер» все-таки достаточно эффективна, – улыбнулась Галина.

– Ну да, – пожал плечами китаец. – Мне пришлось вас сдать охране, чтобы заработать бонусов к своему социальному рейтингу: местные власти прежде всего ценят лояльность тех, кто на них работает. Я получил некоторые поблажки, в частности доступ к программам, которые раньше были для меня недоступны. Все равно вас бы поймали и заставили проходить испытания. Мне жаль, что твой друг погиб физически, но я рад, что тебе удалось сохранить его ками.

– Ты и об этом знаешь? – удивился я.

– Я знаю больше, чем ты можешь предположить, – отозвался Чжанцин. – А еще я знаю, что ты, пожалуй, наш единственный шанс остановить Троих прежде, чем они выведут на поверхность армию тварей, которую будет невозможно уничтожить.

– И кто эти Трое? – поинтересовался я.

– Не знаю, – покачал головой китаец. – Никто не знает. Весь немногочисленный персонал людей, работающих рядом с красной зоной, так называет тех, кто управляет Новым Пинфаном. Ходят слухи, что это врачи отряда «семьсот тридцать один», которые как-то сумели продлить себе жизнь. Отчасти я в это верю. Они и правда были гениями. Злыми, бесчеловечными, но невероятно талантливыми.

– Таких гениев надо зачищать чем раньше, тем лучше. Пока их таланты не проявились в полную силу.

– Согласен, – кивнул Чжанцин. – Но проникнуть в красную зону не так-то просто. Трое выстроили идеальную систему охраны, в которой не участвует ни один живой человек. Все автоматизировано.

Я откинулся на жесткую подушку.

– Итак, спас ты меня не случайно, так как наши цели совпадают. И ты наверняка знаешь, как проникнуть в красную зону.

– Знаю, – кивнул китаец. – И ты прав, ты здесь именно потому.

Я усмехнулся.

– Кстати, а тебя за столь удачный взрыв пылесосов еще не ищут?

– Ищут, – невозмутимо отозвался Чжанцин. – И, скорее всего, найдут. И меня, и Галину – она помогла мне вытащить тебя оттуда и спрятать. Так что времени у нас не так уж и много.

Я внимательно посмотрел на своего собеседника.

– То есть ты готов умереть и даже пожертвовать жизнью дочери ради того, чтобы уничтожить этот подземный город?

– Конечно, – кивнул китаец.

– Почему?

– Все просто. Мой отец был убит отрядом «семьсот тридцать один», по некоторым данным, погиб от ожогов: японские врачи выясняли, сколько процентов кожи нужно сжечь, чтобы человек умер. А мать погибла в Нанкинской резне, когда японцы вырезали около полумиллиона китайских мирных граждан. Она успела спрятать меня, грудного младенца, в подвале дома, завернув в пеленки клочок бумаги, где написала, как звали ее саму и моего отца и как они умерли. Последние слова в той записке были: «Японцы в городе, убивают всех, мертвых складывают штабелями на берегу реки. Бежать некуда, город окружен. Прости, сынок, и прощай». Дом сожгли, я выжил чудом – спасли чужие люди, которые разгребли завалы, услышав мой плач. С тех пор у меня в жизни была только одна цель, которой я, к сожалению, не достиг. Но я точно знаю, что ты – сможешь.

– Почему ты так уверен? – удивился я.

– Есть один старый закон, – отозвался Чжанцин. – Тот, кто считает себя неуязвимым, не смотрит под ноги – и потому часто спотыкается на крохотном камешке и летит в пропасть.

– Закон Фукусимы, – пробормотал я.

– Закон жизни, – поправил меня Чжанцин. – И мы используем его в наших общих целях.

– Мы?

– Я же говорил, мы – Организация. Нас немного, но мы, китайцы, умеем помнить. Даже через поколения.

– Что именно?

Чжанцин усмехнулся.

– Мы помним все, хоть это было не с нами, а с нашими предками: и как просвещенная Европа терзала нашу страну в Опиумных войнах, и как японская армия оккупировала Маньчжурию,