Неприкасаемые. Легион. Хранители - Арнур Бокейханович Мамытбеков

совместное селфи. А машина, по какой-то причине, ехала без водителя. Он смог разогнать свой седан и подставил себя под удар, а в это время мать и ее дети уже с криками отбегали в сторону. Закария чувствовал, что ему и машине хорошо досталось – вся левая сторона машины была смята, особенно зад и пассажирская дверь были основательно повреждены. Как потом выяснилось, какой-то чудак, если не сказать больше, вышел из своей машины, решив заглянуть в банк, и оставил ее на крутом склоне, и даже не поставил на ручной тормоз. К Закарии, который морщась от боли, и держась за шею, уже подходил ехавший за ним водитель – это и был Джордж. Он назвал спасителя незадачливой семейки идиотом, и ворчал на него, осматривая его повреждения. Помимо смещения позвонков шейного отдела, у Закарии были царапины и синяки, а также много вытекшей крови, но все это быстро поправили в больнице, куда Джордж и сопровождал своего нового знакомого. И помог тому со страховкой.

С тех пор прошла несколько месяцев, и Закария был слегка на взводе, потому что зима казалось, и не думала уходить, а весна, словно ее перехватил по пути Рик, сын старика, ударилась в многодневный загул. Что отражалось в том, что Джордж становился все мрачнее, гадая о том, умрет ли его сын пьяным за рулем или протрезвевшим, но от цирроза печени, а дни и ночи оставались все такими же холодными и темными.

Закария уже жил в этом городишке пару лет, но все не мог привыкнуть к нему. Почти все деньги он потратил на услуги адвокатской конторы, которая занималась его переселением по бизнес-направлению. Ушлые юристы все сделали прекрасно, но в итоге все обошлось намного дороже и у него почти не оставалось сбережений, но зато был вид на жительство и гарантированное гражданство через пару лет.

В Канаде он сменил имя и фамилию, и теперь он был Закарией – это имя он с удивлением обнаружил в списке казахских имен, и оно ему сразу понравилось, будто в нем было что-то отражающее его жизнь на много лет вперед. Жить с оглядкой на свою родину, и хранить ее в памяти, надеясь вернуться однажды. Но надежд на это было мало – совершить такое и вернуться. Нет, об этом можно было даже не мечтать.

По этой причине он и выбрал этот небольшой городок, который казалось, существовал автономно, но в то же время, пропуская через себя большие потоки туристов, как внутренних, так и внешних. Но это были не те направления, которых можно было опасаться – кто из канадцев или американцев захочет узнать, что делает этот казах, слегка похожий на канадского индейца, в этой глуши. Держится тихо, не буянит, не пьет, не нарушает закон, прилежно работает водителем, и живет себе, поживает, в своем небольшом доме, похожем на деревянный сруб.

Да, этот домик ему предоставил Джордж, беря с него чисто символическую плату, и он напоминал уютное пристанище странника, с камином и креслами возле него. Джордж также владел в этом городе гостиницей, куда Закария временами заходил и думал о том, чтобы он сделал с ней, чтобы превратить ее в современный и прибыльный бизнес. Они с Джорджем сблизились, и Закария помогал ему, то советами по финансам и маркетингу, то просто участвовал в разгрузке пикапа с продуктами, привозимыми для кухни, занося их через служебный вход гостиницы. Он ни с кем почти не общался из своих соседей, да и не имел других забот, скучая без интересной работы. Джордж некоторое время присматривался к нему, и как-то зайдя вечером к нему в гости, прихватил с собой початую бутылку виски.

– Это мой хренов сынок притащил. Вернее, я нашел у него в машине. Может, бог и убережет его, непутевого… Но уж лучше мы прикончим с тобой эту бутылку, Закария.

Закария отказался пить виски и взамен предложил попить чая, крепкого горячего чая с джемом и тостами, и они сидели у камина, попивая чай и хрустели тостами. Старик казался оттаявшим от своей обычной суровой маски и в какой-то момент сказал ему.

– Ты мне напоминаешь моего друга Джона. Он был индейцем, настоящий, крепкий мужик. Такой же рослый, как ты. Все шесть футов и два дюйма… Как-то спас меня от квебекских бродяг – мы еле обились от них. Нас прижали вдвоем, а их было человек семь, но мы смогли удрать, и тогда встретились с теми, кто догнал нас, у одной речки. Я уже был ранен, а Джон слегка оглушен ударом, но все равно выходило честно – два на два… Меня чуть не отправили на тот свет, а Джон пырнул их все-таки своим охотничьим ножом в итоге. Да, суровые были времена…

Он вдруг поежился, словно ему стало холодно, и Закария встав с удобного кресла, подбросил большое полено в камин. Джордж продолжал делиться своими воспоминаниями и наблюдениями.

– Да, мужчины раньше пили, чтобы согреться, или отметить что-то с друзьями, а не для того, чтобы уйти от настоящей жизни. От забот и ответственности… А погиб Джон глупо, ехал в своем пикапе ночью и не разминулся с лосем. Он пробил лобовое стекло, и проткнул его рогами. Так они оба и погибли… Вот какая она, жизнь в этом суровом месте…

Они еще поговорили, после джема и тостов Закария разогрел плов, который он варил периодически. В этот раз он был с курицей, с сочной морковкой, вьетнамским рисом, к нему он подал салат из помидоров и лука. И они ели его с настоящим аппетитом, а старик удивлялся диковинному блюду и даже признался в конце ужина, что за последние лет десять, как умерла его старуха, он не ел ничего вкуснее.

Уже в конце вечера, когда совсем стемнело, он не спеша оделся и сказал, подходя к двери.

– Точно тебе говорю, Рик не мой сын. Нагуляла его старая, понесла от какого-то лесоруба. Или это за грехи мои такое наказание… не пойму.

И добавил веско, словно уже давно принял решение.

– Я знаю, Закария, тебе нужна работа. Настоящая. Приходи завтра с утра. В гостиницу. Попробуем, может, ты там найдешь себя… Но сразу говорю – испытательный срок не меньше полугода. Но платить я буду, не переживай. Для начала – десять долларов в час…

На следующее утро Закария уже был на новом рабочем месте. Он сразу подошел к своему делу серьезно и творчески, нашел среди местных студентов толкового парня, который создал и запустил веб-сайт