Говорящие кости - Кен Лю

– Бабушка, с тобой все хорошо? – Вопрос задала ее внучка, пэкьу-тааса Лурофир.

– Да, – ответила Тэра хрипло. Можно ли объяснить чувства, теснящиеся сейчас в ее сердце? В последний раз она дышала этим воздухом, когда была моложе Лулу-тики.

За спиной осталась Стена Бурь, испещренная разрядами молний и рокочущая далекими раскатами грома.

– Смотри! – Лурофир вытянула руку.

Сотни крубенов, неведомых в Укьу-Гондэ чешуйчатых китов, устроили настоящее представление: они выпрыгивали над волнами, всякий раз оборачиваясь на юг, и при этом тела их, каждое величиной с «Прогоняющую скорбь», переливались всеми цветами радуги. Крубены двигались проворно, как стайка диранов.

– Мне кажется, киты предлагают нам следовать за ними, – сказал Крукру, капитан судна. И обратился к Тэре: – Пэкьу-вотан, какие будут распоряжения?

Тэра кивнула:

– Следуем за ними на юг.

Крукру повернулся и отдал приказания команде. Тэра улыбнулась. Глядя на солидного капитана, она вспоминала, как его родители, Нмэджи и Типо, любили спорить, обсуждая преимущества и недостатки подводных лодок и воздушных кораблей. А вот теперь Крукру, летавший на гаринафинах и пронырнувший под Стеной Бурь, совместил и то и другое.

Немного помедлив, Тэра прошептала печально:

– Ну вот мы и дома.

Она имела в виду не только себя, но и кости, что перевозили в одном из грузовых отсеков. Многие из соотечественников, давным-давно отправившихся с ней в экспедицию, решили пустить корни в Укьу-Гондэ: например Радзутана Пон, Нмэджи Гон, Типо То. Но были и такие, кто никогда не верили в богов лукьу и агонов и не почитали их: адмирал Миту Росо, Сами Фитадапу, Торьо…

«Падающий лист стремится вернуться к корням породившего его дерева, найти покой в отчей земле».

Неправильно было бы бросить останки этих гостей из Дара в чужой земле. И вот, пока строилась «Прогоняющая скорбь», Тэра разослала людей искать по всей степи могилы и гробницы дара: захоронения в долине Кири, участок на Кладбище Костей, рассеянные места упокоения тех, кто находился в рабстве у пэкьу Тенрьо и пэкьу Кудьу…

Помимо костей «Прогоняющая скорбь» везла также духовные портреты, замороженные голоса многих членов ее старой команды. Эти записи, перевспоминания о великой жизни в великой стране, станут самым чудесным подарком для дорогих и близких им людей и займут почетное место рядом с овеянными благовониями мемориальными табличками.

Тэра вспомнила, как, умирая, Миту Росо, шепнул ей: «Вы копия своего отца, и для меня было великой честью служить вам обоим. Хуголу фа гира ки. Ренга, если получится, отвезите мой прах в Дара».

Что ж, она исполнила данное адмиралу обещание. Тэра вернула их всех домой, и теперь они смогут перейти через Реку-по-которой-ничто-не-плавает.

Никто не заметил, как один из скелетов в грузовом трюме потихоньку исчез.

Семечко одуванчика почти дерзко описывало в воздухе круги. Вдруг оно остановилось и задрожало на месте, гудя от возбуждения.

– Уж не обманывают ли меня глаза? Неужели воистину за Стеной Бурь живут бессмертные? Это и в самом деле ты, мой брат Луто?

Словно бы сам воздух вдруг сделался плотнее и весомее. Сквозь него проступили смутные очертания морской черепахи.

– …

– Ого! Ты даже не представляешь, как долго я ждал этого момента! Мы ведь побились об заклад, представляешь? Я был единственным, кто никогда не сомневался в том, что ты вернешься… Ну, был еще Руфидзо, но он ведь всегда надеется на лучшее, так что с ним держать пари не интересно.

– …

– Да ты никак дара речи лишился, братец? Неужто теперь мне предстоит стать единственным богом мудрости? Все ученые будут отныне почитать меня? Каково…

– Тацзу, перестань трещать хотя бы на секунду, пожалуйста.

– Прежде за тобой вроде бы никогда не водилось склонности уходить от спора.

– Не в этом дело… Ты не понимаешь… Просто дай мне время и пространство, чтобы собраться с мыслями. Как-никак я только что совершил полный цикл жизни и смерти, пока был человеком.

– Каково это – быть смертным? Все оказалось именно так, как ты и ожидал?

– Да! Вернее… и да и нет. Будучи смертным, я не помнил ничего о своей жизни как бога. Но сейчас, когда я вернулся, прожитый отрезок смертной жизни кажется мне вечностью. Пройдет какое-то время, прежде чем я сумею рассказать тебе, что чувствую. Пока же могу только поведать историю о том, через что мне довелось пройти. То будет повесть о великой милости и возвышенной любви…

– Прибереги поэзию для пирушки. У нас тоже есть что рассказать тебе о случившемся за время твоего отсутствия, и бьюсь об заклад, у нас тут было побольше вашего плотских утех и предательств – тех самых изюминок, что слаще всего для умственных удовольствий.

– Наблюдать за смертными со стороны – отнюдь не то же самое, что быть одним из них… Ничто не заменит опыт… Ладно, не бери в голову, брат мой, так оно будет лучше. Мне кажется, ты совсем не переменился.

– О чем ты говоришь? Смертные полностью перекроили наш облик: достаточно посмотреть на Руфидзо, ха-ха! Ты его теперь не узнаешь, с этими узловатыми корешками вместо рук.

– Смертные могут многому научить нас.

– Едва ли. Скажем так: я рад, что они хотя бы не навязали нам свою проклятую бюрократию. Пойдем, Тутутика и Руфидзо приготовили настоящий пир в горах Даму. Сестренка послала меня за тобой и просила не задерживаться.

– Вот как? Наша младшая сестренка теперь за главного?

– О да, я всячески потакаю ей, раз уж, по ее словам, сейчас наступила эра любви и исцеления… Не переживай: если тебе наскучит, у меня есть пара задумок, как заварить славную кашу со смертными, а ты можешь интриговать против меня…

– Я полностью уверен, что те дни, когда я занимался интригами в пользу или против смертных, остались позади. Они, словно выросшие дети, нуждаются в нас далеко не так сильно, как мы сами думаем.

– Полагаю, смертным драма наверняка нужна не меньше, чем нам: она делает жизнь интересной. Ну же, братец, поддержи меня: интриговать в одиночку так скучно. Наконец-то ты вернулся.

– Не знай я тебя лучше, поверил бы, что ты и впрямь по мне тосковал. Вот я по тебе точно соскучился.

– Ах как трогательно. Надеюсь, это не станет новой нормой наших отношений…

«Прогоняющая скорбь» приткнулась к черным пескам берега Луто.

Позади, бросив якорь поодаль от суши, стоял город-корабль «Гин Мадзоти», чьи гаринафины с восседающими на них фироитами кружили в воздухе в качестве