Его последний приказ - Дэн Абнетт

Вайлдер обернулся. — Насчет чего?

Цвейл смотрел на упакованные тела на сухой земле. Он снова был подавлен. Его резкие смены настроения и пропущенные мысли имели биполярную основу.

— Вы не можете их вернуть назад?

— Нет, аятани отец, я не могу.

Цвейл вздохнул. — Продолжайте, тогда.

— Снимите гарнитуру и шляпу, — сказал Дорден, и Вайлдер подчинился. — Голову назад. — Дорден промыл рану и стянул ее пластековыми скобами. — Я перемотаю ее, но лучше было бы, чтобы к ней поступал воздух, — сказал Дорден. Он дал Вайлдеру маленький тюбик с антисептическим гелем. — Накладывайте его на рану каждые несколько часов, держите ее чистой, возвращайтесь через день или два.

— Спасибо, — сказал Вайлдер.

Баскевиль появился в дверях распределительного пункта и высматривал Вайлдера. — ДеБрэй хочет подвести итоги, сэр. Я не думаю, что он хорошо понял неразбериху этим утром.

— Он может занять очередь за мной, — сказал Вайлдер. — Когда он хочет меня видеть?

— Как вам будет удобно. Я сказал ему, что вас латают.

Вайлдер кивнул. — Мы уже подсчитали?

— Восемь погибших, — сказал Баскевиль. — Тридцать восемь раненых, двенадцать серьезно. Это пока что все данные.

— Могло быть намного хуже, — сказал Вайлдер. — Намного, черт возьми, хуже. Кстати, передай мои комплименты Капитану Домору. Он одна из причин, почему не стало.

— Сэр.

— И мы соберем командиров рот и... — Вайлдер прятал тюбик с антисептиком в карман куртки, и его рука только что нащупала забытое сообщение. Он вытащил его и прочел.

— Сэр? Что-нибудь важное? — спросил Баскевиль.

— Что?

— Этот взгляд на вашем лице... как, ну я не знаю что.

Вайлдер посмотрел на своего первого офицера и почти ответил, когда вмешался Дорден. Он держал гарнитуру и фуражку Вайлдера.

— Ваша связь попискивает, — сказал он.

Вайлдер надел гарнитуру как раз вовремя, чтобы услышать повторяющийся вызов.

— Вайлдер на связь, говорите.

— Это Харк, полковник. Пожалуйста придите в распределительную зону.

Харк отдал честь, когда приблизились Вайлдер с Баскевилем. Широкая грязная распределительная зона была заполнена машинами: танками, возвращающимися с фронта, и прибывающим сквозь врата конвоем. Харк стоял рядом с тремя грязными Химерами, в цветах Хауберканцев.

— Сюда, — сказал Харк. Толпа Хауберканских солдат собралась позади одной бронированной машины. Вайлдер почувствовал, как его кулаки сжимаются.

— В сторону! — прорычал Харк, и экипажи танков расступились, чтобы пропустить их. Гадовин, командир Хауберканцев, был пристегнут наручниками к задней части Химеры. Он был человеком с болезненным лицом и жидкими, желтыми волосами. На рубашке подмышками виднелись полуокружности от пота.

— Освободите меня! — резко сказал он Харку. — Это смешно!

— Смешно? — сказал Вайлдер.

Гадовин только сейчас заметил его и напрягся.

— Предполагалось, что вы будете наступать, Гадовин, — сказал Вайлдер.

— Зона была заминирована.

— Не настолько, чтобы вы остановились и выключили двигатели. Я предупреждал вас о том, что может случиться.

— Я слушал вас! — запротестовал Гадовин. — Когда начался штурм, я предпринял немедленные действия...

— Вы поехали назад.

— Чтобы защитить дорогу!

— По моим людям, которые пошли вам на помощь. Вы почти раздавили их, и поставили их в затруднительное положение, разорвав линию. Затем вы вызвали удар с воздуха.

— Ситуация была экстремально опасной! Нас бы раздавили. Было важно, чтобы...

— Было опасно, ладно. Вы видели это. Мои люди были все еще в зоне, сражаясь за вас в вашей же битве, когда прилетели Стервятники. Разве вы не подумали? Разве вы не обеспокоились?

— Я подумал, что вы тоже отступили!

— Почему? Потому что вы так сделали? Не все мы бесхарактерные черви, Гадовин. — Гадовин не ответил. Он уставил за плечо Вайлдера. Приближался Маршал ДеБрэй в сопровождении Майора Гаррогана, заместителя Гадовина.

Люди уважительно отступили дальше. ДеБрэй вошел в круг танкистов. Маленький человек, с белыми волосами и постоянным безразличным выражением на морщинистом лице, ДеБрэй осмотрел их с ног до головы.

— Отступите, Полковник Вайлдер, — сказал он. — Вы не вправе объявлять выговоры. Это вы приковали этого человека, комиссар?

Харк кивнул.

ДеБрэй уставился на Гадовина. — Я прочитал предварительные данные, Гадовин. Не самая приятная картина. Во-первых, вы должны были наступать. Во-вторых, вам нужно было держаться, как и говорил вам Вайлдер. И в-третьих, авиаудар был фантастически плохой идеей.

— Ситуация была критической, сэр, — сказал Гадовин. — Там были мины и...

— Смешно, мины. Это война. Вы говнюк, Гадовин. Но вы и все ваше подразделение недавно созданы и новенькие на этом театре войны. Вы начали с очень плохого старта, но я надеюсь, что вы сможете извлечь уроки из всего этого и будете действовать вместе. И быстро. Будьте отважными, будьте решительными, придерживайтесь плана, и когда опытный офицер, как Вайлдер, дает вам совет, следуйте ему, черт возьми. Ясно?

— Сэр.

— Быть прикованным, униженным и обозванным говнюком перед своими же людьми, возможно, достаточное наказание. Освободите его, пожалуйста, комиссар.

Харк помешкал, затем вышел вперед и освободил Гадовина.

— Вы хотите просто позволить ему... — начал Вайлдер.

— Ап-пап-пап! — сказал ДеБрэй, поднимая руку. — Я разделяю вашу злобу, Вайлдер, но я вам говорил, что вы не вправе объявлять выговоры.

— Вообще-то, маршал, как и вы, — резко сказал Харк. — Этот человек сегодня был уличен в уклонении от долга на службе Богу-Императору. Несомненном уклонении. — Он повернулся. Маленький автопистолет появился в его руке. Единственный выстрел заставил всех вздрогнуть. Гадовин врезался в заднюю часть Химеры, кровавый цветок из задней части его головы украсил бронепластины. Он упал на лицо.

Хауберканцы вокруг глазели в немом страхе. ДеБрэй бросил взгляд на Харка.

— Дисциплина и наказания в сфере