Олег Никитин - Черный Шаман

В мозгу LSn-01.2 моментально выстроилась логическая цепочка: сбой переправы может поставить под удар жизнь командира, а значит и выполнение миссии. Следовательно, переправу необходимо завершить во что бы то ни стало. Люсьен быстро отделился от днища БТР и погрузился на дно, где вооружился острым камнем и железякой, оторванной от торчащего из ила ржавого корыта. Вовремя: отделение повстанцев, угодившее в воду, находилось на грани уничтожения нежданным врагом. Сразу со всех сторон к солдатам устремились крокодилы, и даже ушибленный бронемашиной бегемот оправился от шока и разевал пасть, стремясь ухватить ближайшего к нему человека за лодыжку.

LSn-01.2 резкими движениями выбросил по рептилиям найденные «снаряды». В две стороны от андроида протянулись шлейфы пузырьков, взвихрились турбулентные потоки. Траектории закончились точно у глаз живых мишеней. Над мордами крокодилов заклубились алые облачка. Твари задергались в агонии, став объектом интереса уцелевших собратьев. Люсьен, не теряя темпа, отодрал от корыта еще пару кусков, скатал кульками наподобие наконечников копья и зафиксировал новые цели.

БТР сержанта Косинцева при этом успел удалиться вдоль русла реки на несколько метров. Поняв, что солдаты почти все выбрались на берег, и опасность им больше не грозит, LSn-01.2 нагнал машину, развернул в нужном направлении и начал толкать к мелководью. Когда колеса бронетранспортера обрели прочный контакт с дном, Люсьен вновь скользнул под БТР и закрепился на прежнем месте.

Последнее, что успел заметить андроид на месте скоротечного побоища – разорванная пополам крокодилья туша и густой шлейф звериной крови.

Привал объявили в час. К тому времени войско прошло километров десять. Как ни понукала солдат Зейла, восседая на броне БТР, те почему-то не торопились, будто им совсем не хотелось повоевать за свободу таха. Вадим уже пять раз успел пожалеть, что так упорно отстаивал место за рычагами машины. В ней было душно, пыльно и скучно, не говоря уж о вони от крокодильей крови, которой набралась на полу целая лужа. К тому же порядком трясло на ухабах. Дорога ими просто изобиловала. А главное, нельзя было выжать полный газ, не рискуя подавить пеших воинов.

Короче говоря, к обеду бывшему сержанту до невыносимости осточертело глядеть на потные спины черных соратников.

– Стой! – скомандовала капрал и спрыгнула с брони.

Вадим выбрался из машины и увидел колоссальную плешь в джунглях. Шумное воинство привольно расположилось на ней. Кажется, это была плантация ананасов. Теперь, после прибытия освободительного воинства, она быстро превращалась в бесплодную пустыню. Хорошо хоть фрукты пошли в дело, хотя они и были недозрелые.

– Будешь ананас? – спросил Ирвин, возникая из толпы. Негр выглядел свежим, в отличие от командира диверсионной группы. – Почти спелый.

Он снял с пояса штык-нож и принялся умело шинковать плод.

– Чего это ты такой добрый? – насторожился Вадим. – Неспроста!

– Жалко мне тебя, – вздохнул Ирвин. – Квакваса уже пообещал тридцать метикалов за твою голову. Очень хочет вернуться к управлению БТР. Теперь человек пятьдесят парней спорят между собой, кто тебя прикончит. Поешь хоть перед смертью.

– Не может быть! – опешил солдат-освободитель.

– Еще как может. Видишь, как они к тебе прицениваются?

Вадим еще раз глянул на гудящий бивак и заметил не один десяток прищуренных глаз. Эти бессовестные наемники явно были готовы порешить соратника за тридцать метикалов! Причем даже не серебряных! Какие низкие предатели! Вадим с ужасом понял, что ему придется поселиться в наглухо закрытом БТРе. Впрочем, до вечера еще оставалось время, чтобы разобраться с мерзким Кваквасой. Может, посулить за его голову тридцать один метикал? А что, это мысль. С наемниками, как говорится, жить...

– А как же прием пищи? – Вадим похрустел зеленой мякотью и с отвращением проглотил ее.

– Нет проблем! Мы же на окраине деревни. Как ее... Мапалма.

В самом деле, на краю поляны с бывшими ананасами возникла шумная процессия. Впереди шагали негры с пищевыми припасами, со спины их прикрывали воины с автоматами, а в хвосте суетилась целая куча женщин и детей. Они гневно верещали и наскакивали на автоматчиков, а те отмахивались прикладами. В самом конце плелись мужчины деревни, вооруженные копьями и мотыгами, однако вступать с армией таха в вооруженный конфликт они не торопились.

– Теперь принеси мне мяса или рыбы, солдат, – сказал Вадим.

– Еще чего! – возмутился американец. – Ну так что скажешь по поводу Кваквасы? Меня парни просили выяснить твое мнение. Даешь больше за его черепушку?

– Сейчас разберусь. – Вадиму пришла в голову отличная идея. А может, она была плохой, но проверить это можно было только на практике.

– Значит, даешь, – обрадовался соратник. – Отлично, я первый кандидат. Сегодня же прирежу его. Все-таки с тобой я дано знаком, а его только один день знаю.

– Иди к черту, убийца. Шамана лучше прикончи.

– Командира? Да ты что, Устав не читал? Это верный трибунал и смерть у позорного столба.

– Какой еще Устав? – поморщился бывший сержант.

– Боевой Устав освободительной армии таха, естественно.

– Хватит пороть чушь! Ты американский солдат и диверсант, а не вонючий таха.

– Сам ты вонючий. – Ирвин брезгливо пошевелил носом и отодвинулся.

– Неужели ты отказываешься выполнять приказ Велтенбранда? – опешил Вадим.

– Ха! Это полный урод, его весь гарнизон презирает. Я уже забыл о нем, чувак.

– Ладно, мы с тобой еще поговорим на эту тему. Сейчас нам лучше поспешить к еде, а то все сожрут.

Они двинулись к месту раздачи припасов, добытых в Мапалме. Самые лучшие трофеи типа вяленых кусков дичи достались, понятно, командному составу и адъютантам Мвимба-Хонго. Офицеры и капралы привольно расположились в тени пальмы и пировали. Вадим с Ирвином подоспели в самом конце дележки и успели урвать себе только пару плошек с похлебкой из бегемотины да связку бананов.

Когда диверсанты, наконец, уселись для приема пищи, на них напало несколько наглых детей-попрошаек под командой старухи, но воины-освободители с успехом отбили атаку. А вот некоторым солдатам не так повезло, и часть пищи мапалмянам удалось вызволить обратно.

Вадим заметил неподалеку Кваквасу и решил не откладывать разборку до вечера. А то еще сгубят прямо в БТР, на пару с Зейлой.

– Эй, черная обезьяна! – крикнул он, держа штык-нож в руке. Бивак заметно притих, и множество востроухих негров гневно уставились на белого наемника. – Я к тебе обращаюсь, презренный Квакваса! – Все остальные воины облегченно вернулись к трапезе. Затевать потасовку на голодный желудок никому не хотелось. – Ты готов отдать за мое убийство тридцать метикалов, я знаю.

– Испугался смерти! – взвизгнул коварный негр. – Прочь из моей машины, бледный опарыш, а то худо будет!

– Я бы вылез, да у меня приказ капрала. А вообще заткнись и сам бойся. Эй, парни! – обратился он к воинам.

– Давай-давай, – подбодрил его Ирвин. – Пообещай сразу сорок, он пожадничает столько платить.

– Заткнись, убийца... Все меня слышат? Даю двадцать девять метикалов... – Морды наемников вытянулись, у Ирвина в том числе. – Тому, кто убьет моего убийцу!

– Это нечестно! – завопил Квакваса. – Я больше предложил! А ты меньше!

Негры задумались. Вадим ясно видел, как мысли ворочаются у них в сером веществе. Минуты через три многие сообразили, что убивать Вадима смертельно опасно. Потом можно запросто получить ножом в бок.

– С ума сошел, – зашипел соратник. – Кто заплатит за убийство убийцы, если ты будешь мертвый?

– Я об этом пока не думал, – хладнокровно ответил Вадим. – Да хотя бы ты.

– Вот еще! Я в поте лица зарабатываю свои метикалы. Ты не заставишь меня выложить их какому-то незнакомому негру.

– Ну тогда сам прикончишь убийцу, отомстишь за смерть командира.

– Задаром, что ли? – возмутился Ирвин. – По-твоему, я маньяк? К тому же двадцать девять метикалов – это даже меньше никарагуанской золотой кордобы. Просто смешно! За тридцать я бы, может, еще и взялся бы... И вообще, чувак, здесь ты мне не командир, а такой же солдат. Я слышал, об этом Зейла сказала, а она целый капрал. Чего ради я буду за тебя мстить своему черному брату?

Тут в их мирную беседу за банкой тушенки с бананом вмешался неугомонный Квакваса. Он сообразил, что его план устранения конкурента терпит крах, и вскричал:

– Плачу двадцать восемь тому, кто убьет убийцу его убийцы!

– Ты украл мою идею, – возмутился Вадим.

– А ты ее не запатентовал, – блеснул лже-водитель.

– Двадцать семь – убийце убийцы убийцы моего убийцы!

Над поляной повисло тяжелое молчание. Из ушей воинов, кажется, готовился пойти дым, настолько их заморочил торг между Вадимом и Кваквасой. Тот уже открыл рот, чтобы выкрикнуть еще более заманчивое предложение, как вдруг какой-то негр вышел из столбняка и недовольно гаркнул: