Андрей Уланов - День револьвера

— Что это?

— Гости, о которых предупреждал Малкольм. — Китаянка опять сидела в своей любимой позе — на коленях. Казалось, что с момента моего засыпания она и на волосок не двинулась.

Бум! Бум! Бум!

— А-а, всего-то. — Гоблин широко зевнул. — Ы-ы-ы, хорошо. А то я уж испугался, что мое пузо начало так орать после здешнего ужина.

— Ужин был хорош, — возразила девушка. — И Малкольм предоставил нам ночлег. Это — уже много.

— Я и не говорю, что ужин был плох, — проворчал гоблин. — Давно так не обжирался. Слышь, эй-парень, правда, что ваши правильные отшельники жрут одних мокриц?

— Акрид, — поправил я. — Святые отшельники питаются акридами.

Что собой представляют эти самые акриды, я точно не знал, да и знать не желал. К счастью, Малкольм тоже не считал нужным придерживаться библейской диеты — у него было много мяса, и демон отлично умел его готовить. Жаркое… м-м-м… не маячь на горизонте Шарго, я бы задержался тут на недельку-другую.

Бум! Бум! Бу-бум!

Странно, но судя по звукам, эта тварь не пыталась прокопаться сквозь дверь — удары доносились откуда-то сверху. Бум! Бум! Она что, притащила из своей преисподней паровой молот?!

— Надеюсь, этот потолок достаточно крепок, — опасливо пробормотал я.

— Он выдержит.

Голос Малкольма звучал весьма уверенно. Впрочем, для Лиссы его оказалось мало.

— Я слышу, как стонет камень, — произнесла она. — Еще немного и скала начнет осыпаться.

— У меня тоже хороший слух, — с улыбкой ответил демон. — Но повода для беспокойства нет. Я уверен, все будет как обычно.

— Как обычно?

— Они всегда начинают сверху, — сказал Малкольм. — Из-за креста. Приблизиться к нему они не в силах…

— И это их здорово злит, — вставил гоблин. — Потому как для них вид этой штуки — вроде как для человеков железом по стеклу. Только в тыщу раз громче и противней.

— …поняв же тщету своих усилий, они спускаются вниз, к входу в пещеру.

Вз-з-з-ш-ша-р!

Я с огромным трудом подавил желание вскочить и выбежать в «передний» коридор. Уж очень близко раздался этот звук, и он был очень громким. И снова… и еще раз. По спине прошел холодок. Да, дверной камень выглядел очень внушительно, но у меня начинало складываться впечатление, что нынешний гость справляется с ним успешнее предыдущих. Причем всех разом.

— Гр-рхрум! Гр-р-р-м! В-о-о-у-у-у!

Сложно сказать, что было худшим испытанием — скрежет когтей чудовища или его вой. Первое сокрушало камень, грозя добраться до плоти, вой подтачивал душу. «Не от мира сего» — сейчас я осознал новое значение этой фразы. Протяжно-жуткий звук снаружи был именно что «не от мира сего» — он был создан для бесконечных стылых равнин под небесами, от сотворения не ведавшими солнца. Ну вот, опять… ох, лучше бы тварь просто копала.

— Не чувствую охранного контура, — неожиданно сказала Лисса. — Что за магию вы использовали?

— Мисс, — с легкой укоризной отозвался Малкольм. — Мне, как слуге Господа, нет нужды полагаться на магию. Довольно и молитв.

— Хотите сказать, этот камень — ваша первая и последняя линия обороны?

Прежде чем ответить, демон переглянулся с гоблином — и, глядя на ухмылку Толстяка, я понял, что нас ждет какой-то сюрприз. А вспоминая прошлые случаи — вряд ли это будут просто хорошие новости.

— Не совсем.

— Что значит «не совсем»?!

— Терпение, мисс Вей, немного терпения. Проявите эту добродетель, прошу вас. Тем более, — демон чуть наклонил голову, словно прислушиваясь, — осталось уже совсем немного.

— Немного камня, вы хотели сказать?

— Времени. В такие ночи старый ётун плохо спит. Вот, слышите…

— З-зад-д-н-ницей… — отстучал я. Глухой низкий рокот шёл из-под земли — в компании с серией подземных же толчков. Словно на телеге по булыжной мостовой пронесся — летаешь вверх-вниз на пару дюймов и всех мыслей: как бы язык не откусить.

— Просыпается, — с довольным видом произнес демон.

Рокот пропал — заодно я понял, что воя и скрежета когтей твари тоже не слышно — толчки же стали реже и заметно сильнее. Бух! Бух! Бух! Ай! Последний «бух» был особенно хорош — я подскочил на фут, не меньше, и весьма ощутимо приложился копчиком при приземлении.

— Ч-что это?

— Не «что», а «кто», — поправил меня демон. — Это старый Хрюндинг, каменный великан. Он пришел сюда с далекого севера, еще в конце позапрошлой Эпохи.

— В смысле, еще до Декларации Независимости? — уточнил я.

— В смысле, еще до последнего потопа, эй-парень.

Снаружи у монстра из Нижних Миров снова прорезался голос. На этот раз вой был выдержан в иной тональности: в нем явственно слышались дикая злоба, ярость и — как мне показалось — отдельные нотки неуверенности. Звук становился все выше, под конец перейдя в почти невыносимое визжание — и разом оборвался. Дальше последовало рычание, лязг, придушенный взвизг… а затем пещера качнулась у меня перед глазами, словно я выхлебал не меньше галлона виски.

— А это ч-что было?

— Полагаю, — задумчиво сказал Малкольм, — это было все.

Вновь донеслись уже знакомые «бух-бухи», но на этот раз они становились все слабее. Похоже, что старый Хрюн или кто-он-там-еще сделал то, что счел нужным, и теперь уходил прочь.

Я почесал затылок. Умных мыслей в голове это действие не прибавило.

— А можно еще раз и сначала?

— Да все проще простого, эй-парень! — отозвался гоблин. — Старый Хрюн приперся в эти края из-за своего ревматизма. Ночью, когда холодает, он и так спит хуже обычного, а уж когда у него над самым ухом начинают адский концерт, дедуля вконец свирепеет. Хрясь-бум-бабах и все такое. Я доступно излагаю?

— Угу, — кивнул я. — Только… откуда у каменного великана может появиться ревматизм?

— По воле Господа, — сказал демон.

Секунд пять я честно пытался переварить эту фразу. За это время Малкольм успел подняться и выйти в «коридор», из которого почти сразу же донесся…

— НЕТ!

…скрежет отодвигаемого в сторону валуна.

— Че орешь-то?

Толстяк выглядел спокойным, и это зрелище немного успокоило меня самого. Конечно, выход из пещеры один, однако гобл вполне мог бы удрать в глубь горы, в надежде, что для обеда монстру хватит и двух человек, с мулом на десерт.

— Он открыл вход.

— Открыл, точняк, — подтвердил гоблин. — У старины Малка в рукаве много чего имеется, но вот просачиваться сквозь камень он разучился веков пять назад.

Вздохнув, я повернулся к Лиссе.

— Ну а ты что скажешь?

— Скажу, что я почти оглохла. — Китаянка погладила кисточку на левом ухе, словно желая убедиться, что та на месте. — Не думала, что когда-нибудь скажу доброе слово про наших демонов, но, по крайней мере, они вопят… гармоничнее этой твари.

— Да, в церковный хор её бы точно не взяли, — поддакнул я.

Снаружи было тихо и этим внаглую пользовалось любопытство, чем дальше, тем больше перебарывая благоразумие. В самом деле, раз уж камень все одно не защищает нас, почему бы не выйти поглядеть? Хоть одним глазком…

Благоразумия хватило еще на пару минут. Затем я встал, подхватил ремень с кобурой и начал осторожно пробираться к выходу из пещеры.

— Я с тобой.

— Мисс… то есть Лисса… не думаю, что это хорошая идея. В смысле, там сейчас неподходящее место для женщин.

— Запретные Земли — тоже, однако я уже здесь.

— Ну-у…

Зачатки джентльменства вопили, что китаянку нужно срочно утащить в глубь пещеры и приковать там к стене её же безопасности для. Очнувшееся после нокаута благоразумие возражало, что, во-первых, вдвоем веселее, а во-вторых — еще неизвестно, кто кого утащит и прикует.

— Хорошо, — сдался я. — Только «винчестер» прихвати.

— Зачем? Я не умею с ним обращаться.

— Напомни, чтобы я дал тебе несколько уроков, — прошептал я, — и… ты хоть что-нибудь видишь?

Лично я после эльфийского светильника с трудом различал луну в небесах да полдюжины самых ярких звезд.

— То же, что и днем. — Кажется, это была ирония, хотя уверенности я не испытывал — китайская логика пока что была для меня загадкой почище гоблинской.

— Можно поподробнее?

— Песок. Кактусы. Яма, — вытянув руку, Лисса указала в темноту справа от нас. — Большая.

— А где Малкольм?

— Возвращается к нам. И несет, — Лисса чуть наклонила голову, вглядываясь во тьму, и уже менее уверенно закончила, — ногу.

— Ногу?! Чью?

В этот миг демон вступил в полосу света из пещеры, и я получил возможность самостоятельно разглядеть его добычу. Ростом примерно с меня, толщиной примерно с Толстяка, узловатое, как старый корень, и заканчивающееся футовыми когтями…

— Это НОГА?!

— Скорее, лапа, — ответил Малкольм. — Когда есть возможность, я стараюсь выбрать кусок пожирнее, но после старого Хрюндинга это удается нечасто. А сегодня он, похоже, был особенно раздражен.