Перековка. Перевернутое Небо - Михаил Павлович Игнатов

когда-то на мече со старшим Тизиором. Вот только была и большая разница. Это ничтожество… Я вырву ему сердце.

Кавия спас страх. Тот страх, что плескался в его глазах, пролился на лицо серостью, отразился дрожью голоса и пальцев.

— С-с-старший, п-простите, ме-ме-ме-м-меня.

Я ухмыльнулся. Жалкое ничтож… Но страх в глазах Кавия был так велик, что заставил меня до крови прикусить губу. Ощущая, как рот наполняется кровью, я задавил в себе эту чужую мысль, это чужое слово, эту чужую ярость, это жуткое желание вырвать сердце врага. Старикашка. Жалкий старикашка, что трясётся за свою жизнь. Он старикашка и ничего больше, никаких больше других слов.

Процедил:

— Простить? Того, кто ещё давит духовной силой?

Кавий выпучил глаза, и я тут же ощутил, что исчезло малейшее сопротивление уже моей духовной силе. Понимая, что этого мало, он завопил, подкрепляя голос мыслеречью:

— Сложить оружие! Сложить оружие!

Я обернулся. Возможно, со стороны выглядело как желание оценить происходящее внизу своими глазами, но мне, скорее, нужно было убрать с глаз этого жалкого старикашку, задавить в себе окончательно не свою злость и понять, как, дарс меня побери, я преодолел это расстояние от ворот до меча Кавия?

Больше всего это походило на Рывок. Причём Рывок непрерывный, потому как для одиночной техники расстояние было чрезмерным. Вот только я не заметил, чтобы использовал обращение и созвездие. Можно было бы списать это на использование Рывка по-властелински, если бы не одна большая проблема: переставленные средоточия в моём теле никуда не делись. И я точно знал, что Рывок в том виде, в котором я его знал, изучил и познал — не действует. Для меня сегодняшнего Рывок не более чем бессмысленный набор узлов: проверено не один раз за время пути к Истоку и Роднику.

Но я за миг преодолел более чем две сотни шагов. Как?

— С-старший, — Кавий тем временем почти справился с испугом и заиканием. — Позвольте этому ничтожному…

А вот тут мне вновь пришлось стиснуть зубы, давя новую вспышку злости. Дарсов Кавий, сам ведь ищет на свою голову и своё сердце проблем.

Прозрение у него действовало хорошо — заткнулся в тот же миг и продолжил только тогда, когда я сумел вытеснить из головы мысли о его сердце. Да и выводы сделал на удивление правильные.

— К-как я могу загладить свою вину?

И нет, выводы это не то, что он завёл разговор о вине, а то, что перестал называть себя ничтожным. Глядя на то, как медленно, глазея по сторонам, сходятся внизу мои люди, я насмешливо спросил:

— И что же мне может предложить глава ни… небольшого вольного города? Неужели за эти годы ты разбогател?

— Годы, старший? Простите меня за мою память, но разве мы уже встречались?

Я отвернулся от происходящего внизу и вновь обернулся на Кавия. Разве не ради подобной встречи я восстановил это лицо?

— Года два назад или даже три. Тот год, когда Фатия выиграла на Взвешивании Трав, тот год, когда исчезли Жуки.

Кавий изменился в лице.

— Атрий, — через миг изменился вновь, побледнев и торопливо согнув спину в приветствии. — Старший Атрий, простите, не признал. Да, вы правы, Лунный Свет не стал богаче, но его девушки за это время тоже не стали уродливей. А может быть, вы соскучились по родной еде, старший Атрий?

Я хмыкнул:

— Еда, девушки. Ты бы ещё предложил ваших так называемых монет, жалких осколков духовных камней, — согнав с губ улыбку, я преодолел разделявший нас на мече шаг, оказавшись вплотную к Кавию. — Рождённые Пылью и их… — пришлось на миг стиснуть зубы, давя в себе злость и ненависть, давя в себе чужое слово, — ублюдочные Марионетки. Чтобы и следа от всего этого не осталось в твоём городе, ты понял меня?

Кавий, не смея отвести или опустить взгляд, кивнул:

— П-понял, старший. Два дня и я сложу их головы перед вашим домом.

— Я не собираюсь торчать здесь даже два дня.

— Эм, — растерялся Кавий. — Старший, простите за мою возможную грубость, но, если вы забыли, то сейчас сезон Молниевых Бурь. Он не закончился и не…

Я вскинул брови и спросил:

— Ты считаешь, что они могут мне навредить?

— Простите, старший! — Кавий снова согнулся бы сейчас в поклоне, если бы не боялся врезаться в меня головой. — Простите, что позволил себе усомниться в вас!

— Но ты молодец, что не стал о них молчать.

На самом деле, мне почему-то помнилось, что эти бури, напротив, стихают перед открытием Хребта, и в это время как раз стекаются в вольные города добытчики. Не думаю, что сейчас что-то изменится. Уходя из владений безумного духа, я ничего не менял и отдал приказ продолжать всё по-прежнему. Да и отсветы молний на горизонте я уже видел.

Вспомнив, потребовал:

— Карту.

— Карту, старший? — не понял меня Кавий.

Я изумился:

— Что непонятного? Карту всех окрестных земель мне. За эти годы я подзабыл окрестности.

— Да, старший, сейчас принесут.

Он в тот же миг толкнул от себя мыслеречь, выкликивая какого-то подчинённого.

По большому счёту мне всё уже было неинтересно. Я совершил немало глупостей, которые привели к гибели моих людей, но то, что сейчас произошло за воротами, глупостью не считал. Да, сорвался, да, да, поступил так, как не должен был, но… Лучше всего было бы не заявлять о себе до начала всего задуманного, но и так вышло неплохо.

Я проверил силу местных и узнал, что она осталась ровно такой, какой я её помнил.

Я дал почву слухам: Атрий вернулся, у Тритонов что-то сейчас будет.

Ну а то, что будет совсем не то, что все ожидают, кто виноват в том, что все ждут глупостей?

Раз уж всё случилось, то можно только ещё немного позабавиться и ещё немного запутать этого старикашку Кавия.

С этой мыслью я махнул рукой и шагнул в сторону, где повис в воздухе уже мой меч.

Гадайте теперь, какой звезды я Предводитель и ошибайтесь.

Лететь над городом я не стал, спустился вниз тут же, в ста шагах от схватки у ворот, там, где не было тел, крови и обломков. Внизу меня уже ждали мои спутники.

И если насчёт Пересмешника у меня не было никаких вопросов, то остальных двух я смерил взглядом с ухмылкой.

— Ну как, готовы проверить своё понимание