Это Игра? – Сбой Системы - Иван Фрост

Он тихо застонал. Веки дрогнули. А потом… его руки легли мне на бёдра.

И я поймала себя на постыдной мысли, что не хочу его останавливать… но, это необходимо прекратить для его же блага. У стен есть глаза и уши.

— Господин Алистар, вам не следует меня трогать, — произнесла я как можно спокойнее, хотя внутри всё дрожало.

Это нужно было остановить. Уже сейчас я позволила себе слишком многое. Если кто-то увидит, что он прикасается ко мне, к ниварне… У него будут проблемы. Серьёзные. Даже несмотря на его статус героя. Я не могла допустить, чтобы он пострадал из-за меня.

Похоже, он смутился не меньше… А может, ему были неприятны прикосновения? Какая я идиотка…

Алистар выбрал путь бойца. Это означало, что я не смогу быть его наставницей. Моя последняя надежда… исчезла. В груди будто опустела и без того пустая комната. Я открыла рот, хотела что-то сказать, но слова не шли. Только глухая тишина внутри.

Мы отправились в оружейную лавку, герою нужно было получить начальное снаряжение. По хорошему этим должен был заниматься его наставник, но мне хотелось побыть рядом ещё хоть чуть-чуть.

Встретил нас угрюмый гном, чей взгляд сразу потяжелел, стоило ему заметить меня. Он отказался продавать оружие по честной цене. Даже когда я напомнила ему о госпоже Калиндре, он, пусть и снизил стоимость, но она всё равно была нечестной.

Сумма превышала выделенный на закупку бюджет. Не колеблясь, я достала собственные деньги. Я могла бы устроить скандал. Могла бы припугнуть его. Даже сжечь лавку, но… я не хотела показывать такую себя при Алистаре. Не хотела, чтобы он знал, как часто мне приходится бороться даже за простую сделку. Я была к этому привычна, но он мог всё не так понять.

Когда мы вышли, он задал вопрос, который пробил брешь в моём самообладании:

— Лара, что означает это слово?

Я замерла. Сердце сжалось, будто его обмотали колючей проволокой. Я не хотела, чтобы он знал. Не хотела разрушать ту лёгкость, что возникла между нами. Я попыталась перевести разговор, спросив, какой он меня видит.

Он задумался, а затем произнёс:

— Трудно сказать, мы знакомы всего пару дней. Но пока ты кажешься мне очень ответственной, чрезмерно вежливой… и, ну, довольно милой, — его голос был спокоен, как и взгляд, в котором не было лжи.

Мои щёки запылали. Внутри меня будто вспыхнуло маленькое солнце — обжигающее, пугающее, и в то же время тёплое. Я… милой?

— Ну и, конечно, ты невероятно красивая, — добавил он, и я почувствовала, как сердце бешено заколотилось.

Красивая? Я? Та, кого годами называли чудовищем? Та, кто не имеет права даже мечтать? Он… правда так считает?

Но он продолжал:

— Ты действительно красивая. Спроси любого — все скажут то же самое. Я не встречал ещё других эльфиек, так что сравнить мне не с кем, но ты точно одна из самых прекрасных девушек, которых я видел.

Это было слишком. Он не знал, что говорит. Он не понимал, что подобные слова могут погубить его. Он герой — и всё же, даже это не поможет. Я должна была остановить его. Я попросила больше никогда не произносить подобных вещей. И постаралась, как можно скорее, покинуть его.

Завтра у него появится наставник. Он забудет обо мне. Моё отсутствие будет для него благом. Я не должна была становиться его сопровождающей… Госпожа Калиндра ошиблась с моим назначением…

Я вернулась в свою комнату, и как только за мной закрылась дверь — сдерживаемые слёзы хлынули, как прорвавшаяся плотина.

Я тоже хочу быть счастливой. Я хочу быть нужной. Я хочу быть… любимой. Я мечтала быть нормальной. Но я не эльф. И не человек. Я — ниварна. Отродье ненавистного смешения двух рас, нежеланная, непонятая. Ни одна сказка не написана для таких, как я.

Никакой рыцарь не взберётся по моим волосам к башне. Он не поразит дракона, не защитит меня от злых языков. Он не… останется со мной.

Я подошла к зеркалу. В нём отражалась я — с ярко-алыми волосами, нелепо длинными, словно жалкая пародия на сказочную принцессу. Эта иллюзия должна была исчезнуть.

Я схватила ножницы. Взяла первую прядь — и отрезала. Потом вторую. Ещё.

Пальцы дрожали. Зрение затуманилось от слёз. Я больше не могла сдерживаться.

Отбросив ножницы, я рухнула на колени и зарыдала. Беззвучно, срываясь на всхлипы. Всё, что сдерживалось годами, прорвалось наружу. Я слишком давно не плакала. А теперь — не могла остановиться.

* * *

Госпожа прочла мой отчёт молча. Лишь коротко кивнула и, не раздумывая, назначила Олрада наставником для Алистара. Мне же велели ожидать новых приказов.

— Ты решила изменить причёску? На тебя не похоже, — её голос был сдержанным, почти равнодушным, но я уловила в нём нечто большее… удивление?

Я просто кивнула. Объяснять не хотелось. Вчера, в порыве… слабости, я отрезала несколько прядей. Результат был далёк от аккуратности, и с утра мне пришлось подровнять всё, насколько позволяли руки. Оставила чёлку, спадающую на один глаз — она мешала, раздражала, щекотала лоб и портила обзор, но была напоминанием. Напоминанием о глупости. О мечтах, которым не суждено сбыться. Позже нужно будет состричь всё. Начать сначала.

Глупая сказка о башне и рыцаре должна быть забыта.

Чтобы отвлечься, я направилась в библиотеку. Взяла том заклинаний инвокации ветра. Конечно, я уже знала их все, по памяти, до запятой. Но одних слов мало. Без понимания их глубинной сути — слова заклинаний лишь шелуха. До второго круга мне было ещё далеко. Но я продолжала учиться. Каждую свободную минуту.

Так прошёл день. Тихо. Тягуче. Я всё думала о том, как там Алистар. Что с ним? Как проходит его обучение? Но он был с Олрадом, а тот вряд ли станет со мной разговаривать. Если вообще не ударит при встрече. Или не плюнет. Не знаю, смогли ли они поладить, и что Олрад наговорит обо мне Алистару. Как изменится теперь его отношение ко мне, но… я не могла ничего изменить. Госпожа приняла решение, а её приказы не обсуждаются.

На следующий день дворец наполнился тревогой. Госпожа была занята с раннего утра, и обстановка вокруг казалась особенно напряжённой. В какой-то момент появился один из гвардейцев — он быстро прошёл к госпоже Калиндре, и воздух, казалось, задрожал от невысказанных слов. Что-то случилось.

Я хотела спросить. Узнать. Но… вспомнились старые слова воспитательницы: «Не суйся,