Молот Пограничья. Книга III - Валерий Пылаев

Полина слегка нахмурилась, но тут же виновато заулыбалась. — Я же не прибор — так, вижу кое-что. Это тебе в Новгород надо, если разобраться хочешь. Или к диаконисе в Орешек — вдруг чего подскажет?

— Не горит. — Я махнул рукой. — Потом съезжу, когда с охоты вернемся. А то гости небось, уже вовсю собираются.

— Собираются? — улыбнулась Полина, приподнимая бровь. — Собрались! Матвей Георгиевич со своими еще затемно приехал.

Я еще не успел запомнить ни многочисленных знакомцев, ни уж тем более дальнюю родню Горчаковых, однако это имя сразу отложилось в уме. Наверное, потому, что его сиверский князь из рода Друцких приходился младшим братом тому самому Александру Георгиевичу, который… которого в Тайге постигла весьма прискорбная участь.

Я уже видел упыря своими глазами и без труда мог представить, в какую тварь превратился пропавший княжич.

— Друцкий, значит? — Я поднялся из-за стола. — А чего в дом не позвала? Гостей накормить положено.

— Да они там с дядей Олегом уже целый час как на площадке возятся. — Полина махнула рукой. — Говорят — без хозяина завтракать не дело.

— А хозяин спит, как… этот самый, — недовольно проворчал я, шагая к прихожей. — Стыдоба!

Великанов мост — единственный путь через Неву на всю округу — располагался в вотчине Костровых, и князья и бароны обычно собирались на охоту прямо в Гром-камне. В прошлом году их встречал отец, а в этом…

В этом я проспал все на свете — и теперь спешил поскорее исправить оплошность.

Воображение уже успело нарисовать полный двор гостей, но, к счастью, ранних пташек, прикативших в Отрадное еще до рассвета, оказалось не так много. Едва выйдя на крыльцо, я разглядел у Гром-камня всего один видавший виды внедорожник — точную копию дядиного «козлика», только слегка посвежее. Внутри никого не было — все пассажиры давно переместились на площадку между домом и гридницей и, судя по звукам, вовсю занимались… чем-то.

— Проснулся? — Дядя поднялся с лавки у стены и шагнул мне навстречу. — А я тут уже это… собираю тебя помаленьку.

— Чего не разбудил? — поинтересовался я вполголоса.

— Зачем будить? Спит человек — так пускай спит! — Вместо дяди ответил старик в выцветшей камуфляжной куртке и болотных сапогах по середину бедра. — Это я сам не рассчитал — из Сиверска-то путь не близкий! Восемьдесят километров, считай — вот и выехали заранее.

Его сиятельство Матвей Георгиевич Друцкий был чуть ли не две головы ниже меня, зато шириной плеч не уступал Горчакову. А длинная борода, заплетенная в косицу, и густые прокуренные усы и вовсе делали сиверского князя похожим на сказочного гнома. Наверное, поэтому я и запомнил его среди прочих.

Ну, еще история с братом-упырем, конечно же… Такое разве забудешь?

Мы уже виделись — и на суде перед поединком, и в тот день, когда старики дожидались меня у храма после присяги. Но тогда поговорить не успели, и поэтому, видимо, Друцкий решил наверстать упущенное прямо сейчас.

— Ольгерд Святославич тоже в дороге уж, наверное, — продолжил он, протягивая мне крепкую короткопалую ладонь. — А там и остальные подъедут. Вырицкие, из Белогорки… родня моя из Никольского.

Рукопожатие у Друцкого оказалось такое, что я едва удержался от соблазна в ответ сломать ему пару костей, но старик буквально воплощал собой доброжелательность, а силу не рассчитал, похоже, исключительно от избытка чувств.

— А мы к вам, Игорь Данилович, не с пустыми руками, кстати, — проговорил он, наконец, выпуская мою руку из стальных клещей. И, развернувшись, позвал кого-то из своих: — Александр! Неси, показывай подарок!

Глава 13

Из-за дядиной спины показался еще один боевой гном. Помолодевшая копия старика Друцкого, разве что самую малость поизящнее и в новеньком камуфляже вместо выцветшего чуть ли не до белизны доисторического. То ли племянник, то ли сын, то ли кто-нибудь из родни. Но не слишком дальней — будь у парня седая борода вместо темно-рыжей, я, пожалуй, и вовсе не отличил бы этих двоих.

В руках младший Друцкий держал копье — длинное, чуть ли не в полтора его компактных роста. Листовидный наконечник из стали вполне сгодился бы и для ближнего боя, и для метания. Однако два небольших отростка у его основания, чем-то похожие на крестовину меча, явно были сделаны для того, чтобы оружие не уходило в рану слишком глубоко, не позволяя жертве подобраться слишком близко к владельцу.

Для схватки с человеком такая штуковина годится на троечку — слишком уж большая и неповоротливая. А вот для охоты…

— Надеюсь, это копье сослужит хорошую службу. — Друцкий принял оружие из рук младшего родственника и протянул мне. — Я поспорил с Ольгердом Святославичем, что именно вы первым уложите зверя.

— Вот этим? — Я осторожно принял подарок. — Я думал, мы возьмем штуцера или арбалеты.

— Оставьте игрушки женщинам и маленьким детям, Игорь Данилович, — усмехнулся Друцкий. — Настоящий воин охотится так, как охотились его предки. Чтобы убить кого-то с сотни шагов, большого ума не надо.

— Не уверен. — Я пожал плечами. — Я всего месяц на Пограничье, но уже видел тварей, которых не так просто уложить даже английским патроном.

— Но только на таких и стоит ходить князю, ведь так? — Друцкий легонько хлопнул меня по плечу. — На охоте проверяется все — ловкость, сила, умение владеть оружием…

— И умение владеть собой, — добавил дядя. — Не так уж просто, знаешь ли, вести себя прилично, когда на тебя идет медведь с аспектом. Помнится, четыре года назад его сиятельство Александр Матвеевич…

— Матерь милосердная, когда вы, наконец, прекратите⁈ — жалобно огрызнулся гном-младший. — Я просто не приготовился!

Я мог только догадываться, как именно опозорился наследник Друцкого, но, судя по тому, как громко и дружно заржали все, включая Сокола с Жихарем — весьма основательно. До недавнего времени я был твердо убежден, что мне такое уж точно не грозит, однако теперь воображение поспешно, однако весьма красочно изобразило выходящего из-за сосен некромедведя трех метров в холке.

Нелегкая работенка — даже для Стража.

— Эта охота — древнейший из обычаев Пограничья, — продолжил Друцкий. — Наследие тех времен, когда князьям порой приходилось забыть о своих разногласиях и сражаться плечом к плечу.

С каждым мгновением старик все больше напоминал Горчакова. Даже говорить начал так же, будто персонаж какой-нибудь древней саги о варягах. В любой другой обстановке все это меня, пожалуй, только позабавило бы, однако сейчас речь шла о весьма насущных делах.

— Значит, раньше вы охотились все вместе? — спросил я. — И Зубовы тоже?

Услышав знакомую фамилию, Друцкий поморщился, будто его вдруг посетил приступ зубной боли. Я даже