Трон галактики будет моим! Книга 4 - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Возможно, мое положение в нижней сотне этому препятствует, а выше такая возможность появляется.

В общем, я пока не давал ему формальных техник, опасаясь конфликта с Системой, пока просто развивая его энергетическое тело. Ну, и давая курс, целиком слизанный с курса Академии.

Дома он чему-то учился, но и только. Сначала он было упирался, но когда я обоснованно заметил, что обожаемый им принц Александр сам учился ровно по этой программе, тут же собрался и начал обгрызать сей гранитный камень знания по периметру.

Учились мы иногда на улице, но чаще — в специально выделенной аудитории нашего мавританского дворца. Макс на учебные часы придумал ставить у дверей часового из космодромной охраны, над которой он немного шефствовал, и нас не тревожили. Также он лично во всеоружии охранял подходы к нам во время ежедневной медитации на краю космодрома, там, где дальше до гор у горизонта уходила Великая Рыжая пустыня. Крестовскому, конечно, нечего было противопоставить опыту и изяществу Иоланты на поле медитации, но он и тут старался.

Поселил я Крестовского отдельно, подальше от Иоланты, в казарме что мы построили для космодромного охранения. Там же он и питался с другими недавно нанятыми младшими офицерами и не жаловался. А чего жаловаться? Кормят у нас не хуже, чем в лучших домах Западной и Восточной Герберы.

Ну, ладно. Не в домах. Не хуже, чем в лучших столовых.

Никаких таких пажеских занятий я для него не придумал, в этом качестве Октавия меня устраивала в полной мере. Но я решил, что использую его в качестве оруженосца, будет стоять у меня за спиной на нескольких маленьких городских приемах, что мы планировали устроить для Ассамблеи Восточной Герберы, коварно совместив их с активным набором персонала в наши флотские и городские структуры.

Короче, Крестовский-младший как-то вжился в наше общество, учился, трудился и не жужжал.

А потом прилетел дедушка.

Не мой дедушка, конечно.

Внезапно, Дашин.

Выскочил, как чертик из табакерки.

Сначала, дня так за три, запаниковал Семеныч. Да так запаниковал, как еще не бывало, даже я это заметил. Но объяснений я не получил. Семеныч просто заперся в своей коммуникационной башне и носу оттуда не показывал. Даша ходила черезчур довольная, даже для её обычного уровня искрящего позитива.

Я наблюдая сии недобрые признаки, внутренне приготовился к худшему, и не прогадал.

— Ну, и каков твой дедушка? — осторожно поинтересовался я.

— О… Он такой классный! — расплылась она в улыбке. — Тебе он точно понравится.

Да уж! Сей непоседливый дедуля, внезапно нагрянув, от души раздал всем сестрам по серьгам.

Было больно, но досталось всем!

Глава 12

Дедушка старый и ему не все равно!

Дашин дедушка, и, соответственно, Семёнычев тесть, прибыл ранним утром. Для отвода чужих глаз летел не напрямую с Гиацинта, где коротал обеспеченную старость в обществе таких же боевых пенсионеров, а добрался окольным путем на «Сверчке», корабле наших-приятелей контрабандистов, коих нанял с потрохами для совершенно секретного транспортирования своей во всем выдающиеся личности прямо к нам на порог.

Выражение лица Ганса Рейкина, когда он провожал ценного пассажира к трапу, трудно было описать одной краской. Какая-то смесь чудовищного облегчения и неподдельной радости, ярко рисовалась на его лице, а Ганс за свою жизнь, всякого хлебнул и повидал, уж я то знаю.

Я был наслышан и ранее. Дедок моих ожиданий не подвел. Даром, что девяносто с лишним годков.

— Ну, чего? — во всеуслышание на всех частотах заявил он в эфире. — Где он? Где эта неблагодарная сволочь? Мы его их грязи подняли, почистили, в семью приняли, а он даже встретить не может дорогого родича.

Семёныч красноречиво отмалчивался.

— Дедушка! — Даша с радостным воплем бросилась навстречу дедушке, запрыгнула по-родственному к нему на руки, а тот её без труда удержал, что характерно.

Могучих пропорций старик выдался. И столь же могучего темперамента.

— Ух, внученька! Как ты подросла, пока я не видел! — захохотал дедушка. — Ну, слезай с ручек, дедушка уже старый. Я наслышан, что ты уже баронесса? Молодцом! Растешь, радуешь старика. Ты у нас еще герцогиней будешь! Но «вашей светлостью» звать не буду, даже не надейся. Я там тебе гостинцев малость привез, мегатонн на пять, не больше, мои обормоты когда выгрузят, поглядишь!

— Спасибо тебе, дедушка! — Даша с искренней радостью расцеловала дедушку.

Я пока с безопасной дистанции, издали, наблюдал семейное единение уроженцев Гиацинта. Ну, похоже, люди там живут простые, без комплексов.

Дедушка спустил Дашу с рук, огляделся прищуром отборного ревизора. Сразу верю, что там у них на Гиацинте от его въедливого внимания все воют на луну. Точнее, на Гефест, естественный спутник-завод этой планеты-верфи.

Взгляд старика пробежал по вполне уже оживленному в это время дня городскому пейзажу имперского города Королев, упал на массивную тушу Песца, огромной неожиданностью притаившуюся прямо у него за спиной.

— А ты что здесь делаешь, сволочь старая? — удивленно произнес сей патриарх распахнув глаза от удивления. — Песецъ! Это же ты! Я тебя в любом обличии узнаю! А ну отвечай! Чего молчишь, шкура битая?

— Да вот думаю, накрыть тебя сразу бортовым залпом или просто реактор себе подорвать и не мучиться больше, — пробурчал Песецъ ревущими обертонами на всех диапазонах.

— Ха-ха-ха! — заколоктал как разбуженный вулкан дедушка Даши. — А ты все такая же скотина, да? Ничто тебя не берет! Сколько лет, сколько зим? Не забыл, как я с тобой возился? Не забыл же?

— В страшных снах снится, — мрачно отозвался Песецъ.

— Хе-хе! — захохотал дедушка. — Правильно, такое не забывают! А что это на тебя теперь устанавливают такое изящное? Ты где такие модные движки подрезал? Они же тебе не по классу и не по возрасту! Не позорился бы!

— Тебя спросить забыли, — мрачно буркнул Песецъ, всерьез расстроившийся за столь лестную оценку устанавливаемых на него новых маршевых двигателей.

— Ну если ты подорваться решил в первые же тридцать секунд полета — так я тебе не доктор-мозгоправ, я с суицидальными комплексами не работаю, — радостно сообщил этот могучий старик. — Но ты же некачественно подорвешься, мучиться будешь, страдать в голос. Чтобы прям в клочья разнесло — их не так ставить надо. Я тебе подскажу, по старой дружбе. Ну, да я с тобой еще разберусь, не уходи никуда. А, так ты и не можешь… Так, егоза-стрекоза, а где у