Галина Громова - Первый шторм

Ага! – рассмеялся Серега и напел детский мотивчик с совершенно недетскими словами. - Ничего на свете лучше не-е-е-ту, чем делить друзьям Петрову Све-е-ету

Да вы, членистоногие, уже их всех перепортили. Так что завязывайте… Ну, мужики, ну реально… харэ о бабах!

Оп-па! А это кто? – кивнул Серега в сторону подплывающего катера.

Что, только заметил?

Самсоненко, Антонов! Трупы что, по-вашему, сами за борт прыгнут? – рявкнул сверху Рябошеев, заметив, что двое из его подчиненных языками трепятся. – А ну метнулись кабанчиками готовить очередного Му-му к погружению!

Есть!

Есть!

Без особой радости козырнули парни и снова вернулись к делу.

Рябошеев быстро спустился на нижнюю палубу, чтобы узнать у вновь подплывших, чего же они хотят.

Матрос, что был у руля, оказался не дурак. Обогнув пассажирский катер с ‘припаркованным’ возле него БТРом, который как бы невзначай, абсолютно случайно, развернул пушку крупнокалиберного пулемета в сторону катерка, подплыл с другого борта, прикрывшись тем самым от возможного огня со стороны ‘коробочки’.

Здорово, парни! – крикнул офицер, находящийся на командирском катерке. Судя по нашивкам, аж цельный капитан-лейтенант.

И вам не хворать, - ответил Рябошеев, приняв непринужденную позу и опершись на леера.

Может, помочь чем?

У прапорщика начало складываться такое ощущение, что этот капитан чего-то хочет, но не готов вот так сказать все прямо… ходит все вокруг да около.

Да, спасибо, конечно, но мы уже сами управились. А вы зачем к нам пожаловали?

Капитан-лейтенант немного замялся, но все же, набрав в грудь воздуха, сказал то, зачем сюда прибыл.

Парни, помощь ваша нужна.

О как! – вскинул брови Алексей. – Погодите-ка! Доронин, ты где! Капитан! – крикнул в нутро катера прапорщик.

Тут я! – выглянул из-за двери мужчина. – Чего волаешь? Гланды простудишь.

Иди сюда! Тут черноморцы к нам пожаловали. Помощи просят.

О как! – повторил недавние слова прапорщика Андрей. – Интересно… И что ж вам, сердешным, от нас нужно? – Встал рядом с ВВ-шником бывший пограничник.

Зерновой терминал видите? – кивнул в сторону здоровенных металлических бочек, построенных на берегу бухты, капитан-лейтенант.

Ну, конечно! Авлита это. И что там?

Там зерно! Мы хотим его оттуда вывезти.

Похвальное желание. Дальше что?

Территория большая, а нас мало.

А казачинские морпехи что?

Да будут, но все равно… Вы не подумайте, - быстро закрутил головой мореман, всем своим видом изображая искренность. Да так, что Андрей боялся, что голова того вот-вот оторвется и плюхнется в воду. – Там зомбей не должно быть много. С ними справимся без проблем…

Ну а от нас-то чего хотите?

Ну, так… помощи. Территория-то, говорю, большая, сильно распыляться не хочется. Тем более, у вас БТР имеется.

Добро. И что нам за это будет?

Доля от скарба, что найдем.

Доронин и Рябошеев переглянулись.

Ну, лады! Когда планируется операция?

Ну, сегодня уже смысла нет… Небо затянуло, да и стемнеет быстро. Поэтому все переносится на завтра.

Ладно. Завтра с утра ждите нас. Подъедем к причалу.

Капитан-лейтенант козырнул на прощанье и кивнул матросику в ярко-оранжевом спасательном жилете, чтобы тот отчаливал. Катерок, вспенив за кормой воду, рванул к месту постоянной дислокации.

Слушай. Доронин, ты не знаешь, почему так и хочется послать всех на одну китайскую гору.

Это какую? – наивно переспросил, не поняв шутки, капитан.

К Ху-Ям.

Ну, так а чего не послал?

Жадность у меня проснулась, - задрав голову, почесал подбородок. Парень. - Уж очень зерна захотелось заграбастать. Командование кипятком от этого писать будет. Глядишь, расщедрится и каких-нибудь ништяков перепадет… Ну, там оборудование в санчасть или лекарства, или ‘коробочку’ еще одну пригонят.

Командир, все! Последний подводник отправлен за борт! – отрапортовал неслышно появившийся за спиной Шамиль.

Ну и отлично. – Развел ладони в стороны Рябошеев. - Двигай к нашему карманному капитану, пусть посудину разворачивает.

Слушаюсь! – приставил ‘лапу к черепу’ Иван и рванул ко входу в рубку, где уже во всю хозяйничал Игорь.

Прапорщик же переместился на другой борт и гаркнул:

Ёж!

Я! – чуть не подпрыгнул на месте часовой.

Ныряй в коробочку, отчаливаем!

Ну, наконец-то, а то я уже весь продрог! – расплылся в широкой улыбке парень.

Неженка! Чеши вовнутрь! Понабирают по объявлениям…

Первой чуть в сторону отошел БТР с единственным пассажиром внутри – остальные парни остались в катере, только вышли все на корму – потому как от запаха, все еще держащегося в салоне, слезились глаза и крутило кишки.

Катер было решено пришвартовать у причала, что возле Борта-70 – лаборатории, в которой были смонтированы энергетические отсеки атомной подводной лодки 670-го проекта, но без реактора, функции которого выполняла котельная. Именно ее сейчас с горем пополам реанимировали, хотя и в прошлой жизни, которая была до начала Беды, котельная неплохо справлялась со своими функциями, отапливая общежития Университета да и само здание учебного заведения. Кроме одного здания. Здание офицерского общежития было лишено отопления еще с 96 года. За какие провинности – не понятно, но жильцам, проживавшим в этом здании, приходилось обогревать свои помещения при помощи масляных радиаторов, отчего зимой частенько выбивало электрический щит, а то и вовсе полностью выгорала трансформаторная будка. И это не считая постоянно засоряющейся канализации, протекающей крыши и отсутствия горячей воды как таковой.

Властям города было абсолютно фиолетово на то, что офицеры, пенсионеры и ветераны военной службы могут жить в таких условиях. Не зря же говорят – проблемы индейцев шерифа не касаются.

Вот и сейчас это здание пустовало, Рябошеев не рискнул его заселять – без предварительного ремонта это было сделать невозможно, а сейчас было далеко не до ремонтов. Да и само население поселка значительно сократилось, так что и особых причин заселять пустующее здание просто не было.

Пока Игорь пытался безболезненно для немолодого катера пришвартовать тот к такому же немолодому причалу с обваливающимися кое-где кусками бетона, обнажающих покрытую ржавчиной арматуру, без необходимых амортизационных и защищающих борт катеров автомобильных покрышек, БТР вышел на берег там же, где и заходил в воду.

Ветер значительно усилился, море еще больше потемнело, напоминая уже мокрый асфальт после дождя, но на горизонте, где-то вдали, у кромки моря, виднелась полоска чистого неба.

Андрею сильно захотелось горячего чаю. На холодном ветру он так продрог, что, казалось, промерз насквозь, до самой души. С теплой одеждой были небольшие проблемы, ведь, уезжая в ‘спасательную экспедицию’, он и представить не мог, что придется задержаться.

Оставшись без отопления, здание промерзло моментально, хоть температура воздуха на улице и не опускалась ниже плюс десяти, но в помещениях было ужасно холодно. Грелись кто чем мог. Водкой, конфискованной в магазине, в том числе.

Доронин кивком головы поздоровался с мимо проходящими мужчинами и, потерши затылок холодной ладонью, направился в свои ‘покои’, где, кроме него, жили еще девять человек. Как только подходил к кабинету, находящемуся на четвертом этаже и переделанному в жилую комнату, он понял, что что-то не то. Тем более у дверей толпилось несколько человек, заглядывая через спины друг друга в тонкую щель, образуемую приоткрытой дверью.

Чего эт там такое?

Тссс! – обернувшись на голос, приложил палец к губам ближайший парень-студент. – Слушайте…

Андрей прислушался – из-за двери раздавались звуки, которые по задумке исполнителей должны были быть песней. Но то ли сказывались отсутствие слуха и голоса, то ли добрая концентрация алкоголя в крови портили весь эффект – слова еле понимались, но мелодия выдавала произведение группы Любэ вперемешку со всхлипами.

Отчего так в России березы шумят?

Отчего белоствольные все понимают?

А что это такое? Что за внеплановый концерт? И на какой это мове? А то я через слово все понимаю.

А это наши интуристы выступают…

Доронин вскинул брови в удивлении и попытался заглянуть в приоткрытые двери, бодро распихав впереди стоящих. Картина была достойной запечатления в памяти благодарных потомков – на казенной студенческой кровати, почти в обнимку, сидела классическая для американской пропаганды равноправия и толерантности компания – негр, араб и китаец – и с пьяными слезами на глазах горланили уже ставшую народной популярную русскую песню, коверкая слова каждый на свой манер.