Пельмень Бессмертный - Анатолий Федорович Дроздов

над тобой смеяться? — спросил Кузьмич. — Ведь ранее завидовали.

— Да это все Пульхерия! — Юлия поморщилась. — Вдруг стала всех подзуживать. Дескать, позор ходить как маленькой с сопровождением.

— Это такая пухленькая? — предположил Кузьмич, вспомнив про толстушку из окружения девчонки, которая не верила, что он маг.

— Она, — кивнула Юлия.

— Давно так начала?

— Вчера.

— И что ты ей ответила?

— Что завтра в атеней приду одна.

«И в результате нам устроили засаду, — сообразил Кузьмич, но вслух говорить не стал. — Тонко работают. Это не Маркус…»

Во дворе поместья их встретил сам высокородный эйр. Встревоженный.

— Иди к себе, — велел он дочери. — Пельмень и Кассий, следуйте за мной.

Они поднялись в кабинет Деметриуса, где эйр сел в кресло за столом, оставив двух наемников стоять.

— Со мной связались из полиции Рексаны, — сказал Деметриус. — И сообщили, что сегодня возле атенея Пельмень убил высокородного Помпея из огнестрельного оружия.

— Это неправда! — возмутился Кассий. — Этот Помпей — маг-фламмер и собрался напасть на Юлию. Пельмень его остановил, не позволив совершить задуманное. Тогда Помпей ударил его пламенем. Пельмень воспринял его ману и сбросил ее в нападавшего. Помпей сгорел, все это видели.

— Такое невозможно, — скривился эйр. — Чтобы фламмер погиб от собственной же магии.

— У нас есть шесть свидетелей, включая Юлию.

— Они заинтересованная сторона.

— Позволь я что-то покажу тебе, высокородный.

Кузьмич приблизился к столу и указал на собственную лорику.

— Ты видишь это опаленное отверстие? Огонь прожег защитный слой бронежилета, спалил одежду, а под ней саднит ожог. Если я убил Помпея из огнестрельного оружия, то кто же сделал это?

— Но ты в него стрелял! В полиции меня уверили, что у них есть запись с визоров.

— Стрелял, — кивнул Кузьмич. — Но в воздух, чтобы маг не подходил к высокородной и бил в меня. Сработало.

— Откуда у тебя оружие?

— Купил.

— Покажи!

Кузьмич достал из кобуры и выложил на стол свой «бомбус». Деметриус взял его и рассмотрел.

— Наша разработка, — сказал, вернув оружие владельцу. — Но в серию не пошла — не захотели покупать для магов. Вот что, Пельмень и Кассий, сейчас ко мне прибудет следователь из полиции. Я с ним поговорю, но, предполагаю, он захочет и с вами побеседовать. Не уходите далеко, вас пригласят.

— Поужинаем? — предложил Кузьмич, когда они вышли в коридор. — Пока есть время. Есть хочется.

— Да как ты можешь? — удивился Кассий. — Мне на еду смотреть противно. Как вспомню, как горел Помпей на площади… И этот запах жареного мяса…

— Зажаренное — вкусно, — сообщил Кузьмич.

— Тьфу на тебя! — Кассий сплюнул.

Кузьмич захохотал и двинулся на кухню. Там первым делом выпил кубок «коньяка», снимая стресс, после чего поел пельменей, заправленных коровьим маслом. Грымза и служанки с любопытством разглядывали дырку в его лорике, но спрашивать ничего не стали. Как видно, не решились, хотя о покушении, конечно, знали. Кузьмич запивал еду водой из кубка, когда за ним пришли…

В кабинете Деметриуса помимо эйра с Кассием обнаружился мужчина средних лет в мундире из красной и зеленой ткани. Он сидел на стуле. На кителе — значок в виде щита с скрещенными над ним мечами. Цвет желтый. Знак золотой или же золоченый. Лицо у полицейского обыкновенное, невыразительное, но взгляд — жесткий, цепкий.

— Это почтенный Аппий, — представил его хозяин кабинета. — Он следователь полиции и прибыл, чтобы изучить все обстоятельства смерти высокородного Помпея. Я сообщил ему, о чем вы рассказали, мы посмотрели запись с визоров, но у почтенного есть ряд вопросов к вам обоим.

— Скорей к Пельменю, — Аппий встал и подошел поближе к Кузьмичу. — Я попрошу тебя, почтенный, снять лорику и китель.

Кузьмич безмолвно подчинился, повесив подгоревшую одежду и сбрую с кобурой на спинку стула. Аппий, глянул с интересом на сбрую, но брать ее не стал. Но покрасневшую от ожога кожу на груди подозреваемого рассмотрел, как через лупу.

— Ожог магический, — заметил безразличным голосом. — Есть характерный след. Ты можешь одеваться, маг Пельмень.

Кузьмич не стал себя упрашивать и накинул на плечи китель. Но лорику надевать не стал — к чему теперь дырявая? Китель пойдет в помойку тоже, но не светить же голым торсом? Хоть как-нибудь его пока прикроет. Последней он набросил сбрую с кобурой.

— Есть подозрение, Пельмень Бессмертный, — продолжил Аппий все тем же безразличным голосом, — что ты стрелял в Помпея, чтоб его убить, но просто промахнулся. Такое намерение рассматривается как законченное преступление.

— Хотел попасть — попал бы, — сообщил Кузьмич. — Но ты, почтенный, можешь убедиться лично в том, как я стреляю. Организуем следственный эксперимент?

— Ого! — Аппий поднял бровь. — Ты и об этом знаешь?

— Слышал, — кивнул Кузьмич. — Так, что, проверим?

— Гм, это интересно, — согласился Аппий.

— Тогда идем во двор…

Заглянув на кухню, Кузьмич взял у Грымзы свеклу размером с голову ребенка и сетку, сплетенную из тонких нитей. Здесь в них хранили лук, репу и другие овощи, развешивая их на стенах кухни на вделанных в них стальных крюках. Забросив корнеплод в эту «авоську», Кузьмич с ней вышел из дворца и, подойдя к стоявшим на площадке Деметриусу, Кассию и Аппию, продемонстрировал ношу.

— Мишень. С какого расстояния стреляем?

— Полсотни футов или десять двойных шагов, — промолвил полицейский. — Примерно столько разделяло тебя с Помпеем.

Кузьмич кивнул и, подойдя к растущему у каменной ограды дереву, повесил сетку на сучок. После чего старательно отсчитал двадцать шагов.

— Достаточно? — спросил у Аппия.

Тот кивнул. Кузьмич достал из кобуры свой «шмель» и быстро расстрелял остаток в магазине — от свеклы только летели брызги. Сняв пистолет с задержки, Кузьмич засунул его в кобуру, после чего направился к мишени. Все устремились следом.

— Четыре выстрела — четыре попадания, — сказал Деметриус, когда все рассмотрели дырявую свеклу в авоське. — Что скажете, почтенный Аппий?

— Снимаю подозрение, — кивнул чиновник. — Но за стрельбу из огнестрельного оружия в общественном месте — пусть даже в воздух, налагаю на Пельменя штраф в десять ауреев.

— Я оплачу его, — сказал Деметриус.

— Не смею больше вас задерживать, — промолвил