"Современная зарубежная фантастика-2". Компиляция. Книги 1-24 - Дженн Лайонс

— Explōdere, Explōdere.

Огромный, ужасный шум заполнил холл; на этот раз это был пронзительный вой. Третьекурсники разбежались от двери, как испуганные кролики.

Робин достал из переднего кармана еще один серебряный слиток и помахал им над головой.

— Этим я убил Ричарда Ловелла. — Он не мог поверить, что эти слова выходят из его уст. Это говорил не он; это был призрак Гриффина, более смелого и безумного брата, который пробирался через подземный мир, чтобы дергать за ниточки. — Если кто-нибудь сделает хоть шаг ко мне, если кто-нибудь попытается позвать на помощь, я уничтожу его.

Они все выглядели такими испуганными. Они поверили ему.

Это беспокоило его. Все это было слишком просто. Он был уверен, что столкнется с большим сопротивлением, но зал казался совершенно покоренным. Даже профессора не шевелились; профессора Леблан и де Вриз прижались друг к другу под столом, словно готовясь к пушечному обстрелу. Он мог приказать им танцевать джигу, вырывать страницы из книг одну за другой, и они бы послушались.

Они подчинились бы, потому что он угрожал насилием.

Он не мог вспомнить, почему мысль о том, чтобы действовать, так пугала его раньше. Гриффин был прав — препятствием была не борьба, а неспособность представить, что это вообще возможно, принуждение цепляться за безопасный, выживаемый статус-кво. Но теперь весь мир был сорван с петель. Все двери были широко открыты. Теперь они перешли из области идей в область действий, и это было то, к чему студенты Оксфорда были совершенно не готовы.

— Ради Бога, — крикнул профессор Плэйфер. — Кто-нибудь, задержите их.

Горстка аспирантов шагнула вперед, неуверенно озираясь. Все европейцы, все белые. Робин наклонил голову.

— Ну, давайте.

То, что произошло дальше, не было достойным, его никогда не поставили бы на полку рядом с великими эпосами о доблести и отваге. Ведь ученые Оксфорда были укрыты и опекаемы, теоретики в креслах, которые писали о залитых кровью полях сражений гладкими и нежными руками. Захват Вавилона был неуклюжим, глупым столкновением абстрактного и материального. Парни подошли к столу, протягивая нерешительные руки. Робин отпихнул их. Это было похоже на пинки детей, потому что они были слишком напуганы, чтобы быть злобными, и не были достаточно отчаянными или злыми, чтобы причинить ему реальный вред. Казалось, они не знали, что вообще хотят сделать — повалить его, схватить за ноги или просто поцарапать лодыжки, — и поэтому его ответные удары были такими же отработанными. Они играли в драку, все они, актеры-любители, получившие режиссерское задание: бороться.

— Виктория! — крикнул он.

Один из ученых забрался на стол позади нее. Она обернулась. Ученый мгновение колебался, оглядел ее с ног до головы, затем нанес удар. Но он ударил так, словно знал об этом действии только в теории, словно знал только его составные части — поставить ноги, отвести руку назад, разжать кулак. Он неправильно рассчитал дистанцию — эффект был не более чем легкое похлопывание Виктории по плечу. Она ударила левой ногой. Он упал на голени и заскулил.

— Стоп!

Драка прекратилась. Каким-то образом профессор Плэйфер обзавелся пистолетом.

— Прекратите эти глупости. — Он направил его на Робина. — Прекратите это прямо сейчас.

— Продолжайте, — вздохнул Робин. Он понятия не имел, откуда взялся этот нелепый источник храбрости, но не чувствовал ни малейшего страха. Пистолет почему-то казался скорее абстрактным, чем реальным, пуля не могла его коснуться. — Вперед, я осмелюсь.

Он ставил на трусость профессора Плэйфера, на то, что тот может владеть пистолетом, но не нажмет на курок. Профессор Плэйфер, как и любой другой ученый Вавилона, ненавидел пачкать руки. Он разрабатывал смертоносные ловушки — но сам никогда не пускал в ход клинок. И он не знал, сколько воли или паники нужно, чтобы действительно убить человека.

Робин не обернулся, не посмотрел, что делает Виктория. Он знал. Он раскинул руки, не сводя глаз с профессора Плэйфера.

— Что это может быть?

Лицо профессора Плэйфера напряглось. Его пальцы шевельнулись, и Робин напряглась, как раз в тот момент, когда раздался выстрел.

Профессор Плэйфер отшатнулся назад, его лицо полыхнуло алым. По башне разнеслись крики. Робин оглянулся через плечо. Виктория опустила один из револьверов Гриффина, вокруг ее лица вились клубы дыма, глаза были огромными.

— Вот так, — вздохнула она, выпятив грудь. — Теперь мы все знаем, каково это.

Профессор Де Вриз внезапно бросился через зал. Он направлялся за пистолетом профессора Плэйфера. Робин спрыгнул со стола, но он был слишком далеко — и тут профессор Чакраварти бросился на профессора Де Вриза. Они с грохотом упали на пол и начали бороться — неуклюжее, неуклюжее зрелище: два пухлых профессора средних лет катаются по земле, их мантии хлопают по поясам. Робин с изумлением наблюдал, как профессор Чакраварти вырвал пистолет из рук профессора де Вриза и прижал его к земле.

— Сэр?

— Получил ваше сообщение, — пыхтел профессор Чакраварти. — Очень хорошо сделано.

Профессор Де Вриз ударил локтем в нос профессора Чакраварти. Профессор Чакраварти отшатнулся назад. Профессор Де Вриз вывернулся из захвата, и борьба возобновилась.

Робин поднял с пола пистолет и направил его на профессора Де Вриза.

— Встаньте, — приказал он. — Поднимите руки над головой.

— Вы не знаете, как им пользоваться, — усмехнулся профессор де Вриз.

Робин направил пистолет на люстру и нажал на курок. Люстра взорвалась, осколки стекла осыпали холл. Как будто он выстрелил в толпу; все вскрикнули и попятились. Профессор Де Вриз повернулся и побежал, но его лодыжка зацепилась за ножку стола, и он упал на спину. Робин перезарядил патрон, как показал ему Гриффин, а затем снова направил пистолет на профессора де Вриза.

— Это не дебаты, — объявил он. Все его тело дрожало, в нем кипела та же злобная энергия, которую он ощущал, когда только учился стрелять. — Это захват. Кто-нибудь еще хочет попробовать?

Никто не двигался. Никто не заговорил. Все в ужасе отпрянули назад. Некоторые плакали, некоторые зажимали рот руками, как будто только так можно было сдержать крик. И все смотрели на него, ожидая, что он продиктует, что будет дальше.

На мгновение единственным звуком в башне стал стон профессора Плэйфера.

Он взглянул через плечо на Викторию. Она выглядела такой же растерянной, как и чувствовала себя; ее пистолет безвольно висел на боку. В глубине души никто из них не ожидал, что дело зайдет так далеко. Их представления о сегодняшнем дне были связаны с хаосом: жестокая и разрушительная последняя битва;