Страх на краю империи - Ян Анатольевич Бадевский

кофе и скупающих сувениры. Вот только система наблюдения выдавала профи. В любой момент времени кто-то из эскорта находился в гостевом доме, а кто-то — неподалёку от Мубарака. В пределах видимости, так сказать.

Федя запустил проекцию, срисовал морды арабских головорезов и перебросил мне через Ольгу в виде слепков. Я запомнил каждого, намертво врезал в память расположение номеров, коридоров, входов и выходов. Выглядели типы посредственно, но все мы понимаем, что в тихом омуте… Водятся шипованные рыбы.

Оставалось лишь выполнить грязную работу.

Привычным образом экипировавшись, я взял с собой только меч-трость. Другого оружия не требовалось — против меня не воевала толпа. А ещё прихватил набор отравленных игл — надо же протестировать.

Иглы у меня хранились в специальном футляре, похожем на портсигар.

Я, кстати, научился лихо метать эти штуки, прежде чем смазал их нейротоксином. Так что спектр применения весьма широк. Ну, а чтобы яд не попал на мою кожу, надел уже привычные перчатки.

Квартал, в который переместился Бродяга, представлял собой нагромождение трёхэтажных домов, жмущихся друг к другу и нависающих над узкими кривыми тротуарами. Улицы петляли самым причудливым образом, иногда превращаясь в лестницы, но чаще — в залитые мраком арочные провалы. Мы встроились в один из соседних домов, при этом часть этажей Бродяги ушла под землю. Подходящий дом отыскали быстро — хозяева куда-то уехали, причём давно, если судить по толстому слою пыли на мраморном полу.

Подождав, когда дверь за моей спиной затянется, срастётся с кладкой, я сделал несколько шагов и остановился. Холл первого этажа был погружён во тьму. Через несколько минут глаза адаптировались, и я сделал невидимой стену напротив.

Так и есть.

Заброшенный дом примыкал к частному мини-отелю, в котором остановился морфист. Расширив зону прозрачности, я изучил каждый закоулок гостиницы.

Мубарак спал на третьем этаже, запершись в тесной комнатушке с видом на средневековый лабиринт. Так и не скажешь, что человек проворачивает сложные схемы в мире сновидений. Лежит себе пухлый бородач, мирно посапывает, никого не трогает. В смежной комнате несёт вахту один из боевиков. Крепкий, в джинсах и кожаной куртке. Свет в комнате горит, мужик пьёт кофе из термоса. Второй охранник прогуливается по террасе, курит сигарету и осматривает подступы к заданию. В тусклом свете фонаря этого типа почти не видно, но я уверен, что он имеет при себе пару коротких клинков. Третий боец дрыхнет этажом ниже, а четвёртый так и вовсе заселился в соседний дом — снимает там крохотную квартирку в мансарде. Заглянув туда, я отметил, что мужик мирно посапывает в своей постельке. Значит, дежурят посменно и всегда бодрячком. Ну-ну.

Просочившись сквозь стену в гостевой дом, я замер посреди комнатной пальмы в кадушке. Общий холл был довольно уютным, но, в отличие от дорогих отелей, здесь отсутствовало лобби. Свет фонаря лился через широкое окно, вычерчивая на полу причудливые тени.

Разумеется, в три часа ночи было тихо.

Хозяин жил в соседнем здании, слуги отсутствовали. Жаль нарушать эту идиллию, но по моему расчёту жильцы злоупотребили гостеприимством и должны выселиться. В мир иной.

Осторожно извлекаю отравленную иглу из футляра.

Выверенный сильный бросок.

Игла, сделавшись бесплотной, пронзает потолочные перекрытия, пятку любителя кофе и обретает материальность. В ноге товарища с термосом. Тип давится напитком, его скручивает судорогой. Я наблюдаю за тем, как сильный с виду мужик падает на ковёр, хрипит, пытается орать, но не может. Потому что мышцы одеревенели. В том числе и мышцы гортани, ага. Тип умирает быстро, я же не садист. Быстро и без вариантов. Жаль ковёр — хорошая вещь. А теперь будет заляпан коричневыми пятнами.

Мужик на террасе ничего не слышит.

Я вижу, как он докуривает, давит бычок в пепельнице на журнальном столике и облокачивается на перила, чтобы полюбоваться вечерним городом. Вот только сложно облокотиться на дым или мираж. Ограждение вместе с куском пола делаются бесплотными, и мужик падает вниз, прямиком туда, где под колонной замерла его смерть. То есть, я.

Тип успел сгруппироваться и упасть на ноги, присев и погасив инерцию. Я же спокойно выставил из тени руку и вогнал бедолаге отравленную иглу в шею. Отступил на шаг. Подождал, пока закончатся предсмертные конвульсии. Выдернул иглу, спрятал в футляр. У меня там две стороны с кармашками, в одну я складываю использованные иглы, чтобы не перепутать.

Поверхность под ногами делаю бесплотной и отправляю покойника под землю — туда, где проложены коллекторы. Хорошо, когда нет лишней крови — пятна не привлекут внимание. Даже утром, при свете солнца.

Следы нужно заметать полностью.

Без вариантов.

Поднимаюсь на третий этаж, сливаясь с непроглядным мраком коридора. Комбинезон мимикрирует под окружающее пространство. Иллюзионом я вообще не пользуюсь — это лишнее. Проверив эффективность комбеза на практике, я безоговорочно снимаю шляпу перед талантом Матвеича. Лучшего каббалиста у меня не было со времён Доброго Эха.

Просачиваюсь в комнату с мёртвым кофеманом.

Погружаю пальцы в частично бесплотную ногу, изымаю иглу, убираю в свой волшебный футлярчик. Трость приходится положить на ковёр, чтобы не мешала. Из-за проницаемости на перчатке даже крови не осталось, что не может не радовать.

Труп вместе с термосом отправляется в свободный полёт под землю. Надеюсь, мертвяки не забьют коллектор настолько, что местным жителям придётся вызывать аварийную службу. Насколько я помню, тоннели в этом районе достаточно широкие.

Сделав прозрачными несколько стен, проверяю здание напротив. Третий боевик видит десятый сон. Прямо подо мной спит и четвёртый. Я созерцаю эту идиллию несколько минут, чтобы удостовериться — никто из потенциальных противников не планирует возвращаться в реальность. Тот, что внизу, храпит. Стены сотрясаются от адских звуков — я думаю, этот охранничек проспит и второе пришествие Древних.

Возвращаю перекрытию прозрачность.

И тихо просачиваюсь в апартаменты морфиста.

Комната Мубарака была узкой и душной, заставленной дешёвой мебелью. Окно приоткрыто — наверное, боялся задохнуться в этой конуре. На тумбочке — пустой стакан, крохотный пузырёк, смятая салфетка. Видимо, перед погружением в сон выпил чего-то, чтобы ускорить переход.

Он лежал на спине, руки сложены на груди, словно покойник в гробу. Лицо обрюзгшее, борода всклокочена, губы шевелятся — бормочет что-то в своих снах.

Я достал футляр, раскрыл его. Выбрал иглу с «Тихим Шёпотом» — нейротоксином, парализующим диафрагму. Безболезненно, без судорог. Человек просто… перестаёт дышать.

Подошёл ближе.

Странно. Такой мастер снов — а спит, как обычный смертный. Не чует угрозы.

Я приподнял его руку — тёплую, потную. Игла вошла в запястье легко, как в масло. Через секунду я вытащил шип, протёр