Паладин. Свет и Скверна - Илья Романов

поклясться, что этот старый интриган едва улыбнулся, а внутри его глаз вспыхнуло фиолетовое пламя.

Они не стали здороваться, всё же кто такой слуга, а кто глава рода. И старик двинулся в здание канцелярии, оставив позади себя бойцов и Егерей Потёмкиных, между которыми образовалась зона отчуждения. Напряжение было такое, что его черпать можно, а люди, проходящие рядом, старались убраться подальше.

— Как только госпожа выйдет, Вася, гони во весь опор. Чуйко, тебя это тоже касается.

— Приняли, командир, — чётко ответили парни, сжимая под одеждой рукояти пистолетов, а сидящий за рулём машины Кирилл Чуйко ласково поглаживал фамильный обрез, лежавший рядом с ручником.

Время словно замедлило свой ход, напряжение всё витало в воздухе, но его в один момент нарушил звонок. Приятная слуху мелодия заиграла в тишине, бойцы Миходиных будто приготовились к чему-то, но вот старик достал кнопочный телефон из кармана и, сняв трубку, сухо поинтересовался. На имя абонента она даже не посмотрел.

— Есенеев слушает.

— Федя, старая ты рухлядь, ты чего не сказал, что у вас тут охренеть какие учения намечаются⁈ — раздался на том конце провода бодрый боевой бас. — Я бы побольше своих парней пригнал раз такая оказия, а ты молчок-молчком!

Фёдор Петрович замер с трубкой у уха и даже не сразу осознал, кто ему позвонил. Какие учения⁈

— Кгхм, Самоед, — отмер старый воин, а бойцы расслабились. — Ты о чём вообще?

— Как это о чём⁈ Ты не в курсе, что ли⁈ — удивился его собеседник. — Поехали мы, значит, с парнями в Екатеринбург по приказу главы. Ну думаю, надо старого друга проведать, как там у вас раненые и всё ли хорошо. Сам знаешь, последние деньки были жаркими…

— Ближе к делу, Гриша, — торопил его старик, а то он так может ещё долго подходить к сути.

— Ну дык приехали мы! Путь, мать его, сократили через ваш полигон, а там… Скажи, Федь, ты к войне готовишься, что ли? Я такое в последний раз в Мьянме видел, когда нас наёмники пруссаков прижали! Тут чёрти что творится! Ад, в прямом и переносном смысле! Тут ваш господин лютует, — прервался Самоед, а Фёдору Петровичу как-то поплохело. На фоне раздались взрывы, а затем и крик старого друга: — БЕРЕЖНОВ, МАТЬ ТВОЮ, ТЫ КУДА ПОШЁЛ⁈ А НУ УБЕРИ ГРАНАТОМЁТ! УБЕРИ Я СКАЗАЛ! Так, Федя, пошёл я своих спасать, а то Виктор Константинович их там раскидывает, как котят! Сынки, чтоб их!

И связь прервалась, оставив старого воина Потёмкиных в странных чувствах. Он обвёл взглядом заинтересовавшихся бойцов и быстро набрал номер внука. Вот только там его встретил абонент-не абонент. Похоже, Алексей отправился в ежедневную зачистку территорий вблизь Зоны, что с одной стороны хорошо, а с другой — не очень. Поэтому Фёдор Петрович сделал ещё один дозвон, на этот раз Михееву Александру Александровичу. Он с ними не поехал после спарринга с господином, но должен был уже прийти в себя.

— Ало, Саша, что у вас там происходит? — сразу же потребовал старик, когда трубку сняли.

В ответ опять зазвучали взрывы, громкие голоса, среди которых Фёдор сразу опознал воинственный крик Самоеда, а ещё мольбы…

— Командир, спаси… — жалобно ответил Сан-Саныч, Егерь Потёмкиных в ранге Подмастерье. — Господин… Глава… Это пи*дец…

И связь опять прервалась, но перед этим, вроде бы прозвучал мощный голос Виктора Константиновича со словами: «Ты чего разлёгся, воин⁈ Мы только разогрелись!»

С недоумением на лице, Фёдор Петрович смотрел на старый, частично обшарпанный кнопочный телефон и знатно охреневал.

— Да что у них там происходит, мать его⁈

* * *

Поместье рода Потёмкиных…

09:50 по местному времени…

Через открытое на время сна окно, для циркуляции свежего воздуха, проникли звуки и голоса проснувшихся бойцов. Усатый или Михеев Александр Александрович, как его представил Алексей, уже строил народ по моему приказу.

Сверившись с часами на руке, я кивнул и резко поднялся с циновки, сразу же прогоняя по каналам энергию. Остатки сна смыло мгновенно, вот что значит молодой организм!

Умывшись, никуда не торопясь, переоделся в свободную одежду, которую здесь именовали «спортивный костюм» и покинул особняк. Любава только-только встала и шаркала в купальню в пижаме, потирая глаза.

— Доброе утро, Вить… — махнула она мне рукой, но увидев спортивный костюм, сказала: — Хорошей тебе тренировки.

— Спасибо, — кивнул ей, направляясь к лестнице.

По пути встретил одну из служанок, узнав, что завтрак уже готов, но отказался, чем удивил пожилую женщину. Сытый желудок в моей задумке будет только мешать, а поесть можно и немного попозже. Некоторое чувство голода даже полезно для организма.

Сан-Саныч вывел всех, кто не поехал с Алексеем, не считая дежурную группу. Это тоже мой приказ, чтобы не оставлять поместье без защиты. Дырявой, конечно, но какая есть.

Забрав комплект кожаных доспехов у завхоза с мечом и щитом, я снарядился и двинул на улицу.

Бойцы выстроились рядами. В полной экипировке, с сонными лицами и едва не валяющимися от усталости. Четыре часа сна для одарённого, тем более Паладина, вполне достаточно, чтобы выспаться. А вот обычным людям этого может не хватить. Но это в случае, если организм банально не приучен, а тут как раз именно это. Расхлябанность и лень.

— Итак, бойцы, — расставив ноги на ширине плеч, я убрал руки за спину, а плечи расправил. Привычка ещё с той жизни, которую никуда не деть. — Все вы задаетесь вопросом, зачем вас собрали в это утро при полном снаряжении. Ответ на него прост, ясен, и лаконичен. Вы — слабы. Как духом, так и телом.

Мои слова и тон подействовали по разному. Кто-то вытянулся и у него пропали остатки сна. Другие скривились, забурчав. Усатый же удивился, но старался не подавать виду.

— Сегодня ночью на нас могли совершить нападение. Выработка стратегии противодействия была совершена в точности по времени. С обеспечение безопасности вы справились хорошо, — похвалил я их, сделал небольшую паузу и начал ходить вдоль первого ряда. — Но! Этого мало! Сила армии — это сила последнего из слабейшего звена! А таких, в наших рядах, очень много! Что это значит?

Молчат, да и ответ мне не требовался. Главное, что слушают и мотают на ус.

— Это значит, что вам нужно стать сильнее! Быстрее! Ловчее! Я хочу, чтобы при одной мысли о нападении, наш враг дрожал от ужаса и забивался в самую