Бремя власти IV - Иван Ладыгин

как одному моему знакомому пришлось целый месяц притворяться кривым ковбоем на Диком Западе, чтобы выследить одного коварного демона-соблазнителя. Естественно, опустив детали о том, кто он и откуда. Все смеялись. Я смеялся вместе с ними. И это было прекрасно. Этот простой, грубый, мужской смех. Запах жареного мяса и дыма. Тепло костра и тепло Валерии рядом.

Это был тот редкий, выстраданный миг покоя, ради которого, наверное, и стоит жить.

— Ну что, — спустя какое-то время внезапно поднялся Коловрат. Его тень накрыла половину костра. — Повеселились, подкрепились, бахнули пивка… Теперь, красавцы, пора и честь знать! Ночью, я чую, хлынет первая волна. Настоящая. Не те твари, что шляются по окраинам. Придут ребята посерьезнее. Так что нас ждет веселая ночка!

Следующие несколько часов пролетели в сумасшедшем ритме. Сытость и расслабленность сменились деловой хваткой. Коловрат оказался прав — совместная трапеза и правда сплотила нас. Теперь мы работали, как единый организм.

Я взял на себя координацию магической обороны. Собрал всех способных магов — их набралось человек восемь, включая меня и Валерию.

— Щиты должны быть каскадными, — объяснял я, чертя пальцем в воздухе светящиеся схемы. — Снаружи — грубый силовой барьер, гасящий первую кинетическую и энергетическую атаку. За ним — частотный фильтр, разрывающий низкочастотные заклинания страха и безумия. И третий, внутренний слой — точечный, на каждую бойницу и амбразуру. Чтобы мелкая нечисть не пролезла.

Маги, в основном арканисты и мастера, кивали с серьезными лицами. Видно было, что им непривычно получать указания лично от императора, но дело спорилось. Мы работали слаженно, как отлаженный механизм. Эфир звенел от концентрации силы.

В это же время другие ребята под руководством Игоря и Песца занимались физическим усилением обороны. Где-то гремели молотки, забивавшие дополнительные колья в частокол. Где-то маги земли вгрызались в камень, латая самые опасные трещины в стенах. Слышался визг точильных камней — это охотники приводили в боевую готовность свои клинки и проверяли затворы у винтовок.

Валерия со своей прирожденной педантичностью организовала проверку боеприпасов. В центре двора вырос аккуратный склад из ящиков с патронами, гранатами и бутылками с зажигательной смесью. Все было рассортировано, посчитано, готово к немедленной раздаче.

Коловрат же, как паук в центре паутины, обходил все точки, вносил свои коррективы — где-то грубо ругнулся и переделал все по-своему, где-то лишь кивнул одобрительно. Его опыт чувствовался в каждой мелочи — в том, как он расположил стрелков, в том, куда посоветовал поставить шестиствольный пулемет, снятый с «Соколика».

Мы расставили дежурных на стены, составили график смен, назначили отзывные сигналы на случай прорыва. Хлопот было полно, но паники — ноль. Только сосредоточенность и уверенные движения. Я смотрел на этих людей — грязных, уставших, но полных решимости — и чувствовал странную гордость. Из этого сброда охотников, криминала и аристократов рождалась новая настоящая боевая семья.

Когда работы были закончены, я ощущал приятную, буйную усталость. Тело ныло, но Источник, подпитанный тем самым «деликатесом» с шашлыка, пел и гудел мощно и ровно. Демоническая плоть, запасенная Коловратом, была концентрированной скверной, но мой организм, уже привыкший к такой диете, и магия Кольца с Мак превращали этот яд в чистую, неистовую силу. Запасы этого «провианта» у старины Коловрата и вправду казались неисчерпаемыми.

Мы с Валерией, заляпанные грязью и потом, как последние простолюдины, почти ввалились в нашу каморку. Дверь со скрипом закрылась, отсекая внешний мир.

Я обернулся, посмотрел на нее — на ее уставшее, но сияющее лицо, на смеющиеся глаза. И не удержался. Не говоря ни слова, я провел рукой по воздуху, вплетая в него тихие нити силы.

— Тишь… — прошептал я.

Воздух в комнате сгустился, замолк. Звуки снаружи — скрип ветра, отдаленные голоса — исчезли. Комната погрузилась в абсолютную, глухую тишину. Магический полог работал, как всегда, безукоризненно…

Следом я коснулся двери. По дереву пробежала золотая сеть, вспыхнула и исчезла. Теперь ее нельзя было отличить от монолитной скалы. Мы были запечатаны наглухо.

Валерия смотрела на мои действия с теплой, понимающей улыбкой.

— Параноик, — ласково сказала она.

— Это кто? — сделал я вид, что оглядываюсь по сторонам. — Я? Никогда.

Она рассмеялась, и этот звук, несмотря на полог, отозвался в моем сердце громче любого колокола. Она подошла ко мне, обняла, прижалась лбом к моей груди. Я почувствовал, как дрожат ее плечи от усталости и счастья.

— Безумный день, — прошептала она.

— Зато какой продуктивный, — ответил я, гладя ее по волосам.

Потом она подняла на меня глаза — глубокие, серые, бездонные.

— Соломон… — она коснулась ладонью моего лица. Того самого, что было моим — царственным, с горящими янтарными глазами.

— Тебя не смущает?.. Этот облик? — перебил я ее. — Это ведь я… Настоящий…

Валерия улыбнулась.

— Вот именно! Настоящий! А это, — она прервала меня, и ее пальцы коснулись моей груди, где бешено стучало сердце. — И вот это… — ее рука скользнула ниже, решительно и нежно схватив меня за причинное место, и она тихо рассмеялась, почувствовав мгновенную, бурную реакцию. — В общем, мне плевать на внешность, Соломон. Ты — это ты. Всегда. И здесь… — она снова приложила ладонь к моему сердцу, — и здесь… ты всегда один. Тот, кого я люблю.

Что можно было ответить на такое? Ничего. Только запечатать ее слова своим поцелуем. Глубоким, страстным и бесконечным.

Мы рухнули на жесткую походную кровать, что стояла в углу, с грохотом повалив на пол какие-то ящики. Нам было плевать. Одежда летела прочь. Прикосновения были жадными, нетерпеливыми, исцеляющими. Мы сбрасывали с себя не только ткань, но и всю накопившуюся усталость, страх, напряжение прошедших дней. В ее объятиях я не был ни императором, ни древним героем. Я был просто мужчиной. И это было самым большим счастьем.

* * *

В это же время, в другом измерении, внутри магического Кольца, кипела своя, не менее напряженная работа.

Ментальное пространство, созданное Мак, сегодня напоминало гигантский, бесконечный полигон. Здесь были и каменные лабиринты, и выжженные пустоши, и ледяные пещеры. И посреди всего этого безумия носились две фигуры.

Николай парировал очередной ливень из светящихся кинжалов, которые материализовались из воздуха. Он двигался с непривычной для него грацией и скоростью, его собственный тренировочный клинок мелькал, как молния, отбивая атаки.

Атаковала его Мак. Вернее, ее иллюзия — десятками копий, возникавших со всех сторон. Они не давали ему ни секунды передышки.

— Медленно-медленно-медленно! — распевала она, восседая на парящем в воздухе огромном грибе и доедая леденец в виде хамелеона. — Ноги как сосиски! Руки — макаронины! Совсем расслабился в своих дворцах, Николашка!

— Да заткнись ты! — рявкнул он, делая резкий