Техника игры в блинчики - И. А. Намор

– по мнению некоторых гуманистов – доброту нравов. Так или иначе, будь это правдой или ложью, но здесь и сейчас, как, впрочем, всегда и везде во времена бедствий и смут, торжествовали смерть и жестокость, жестокость и смерть. Третьего не дано, и поэтому в обеих частях страны: и у республиканцев, и у националистов – людей расстреливали, а иногда не только, или не сразу… И зачастую по таким пустяшным поводам, что об истинной виновности речь уже никоим образом не шла. Мотивы другие. Месть, ненависть, страх. Отомстить или запугать, или просто исторгнуть в окружающий мир сжигающий душу яд ужаса и гнева. Впрочем, неважно. Все это лишь праздные рассуждения «на заданную тему», а по факту остерегаться следовало всех: и своих, и чужих. Поэтому ехали с охраной, следовавшей на грузовике за их старым тяжелым «паккардом», и почему-то не прямо на Саламанку, как следовало бы ожидать, а забирая все больше на север. Возможно, на то имелись и другие веские причины, помимо безопасности, но Кайзерина их не знала и вынужденно полагалась на начальника «конвоя» капитана Роберто и на своего «старого» знакомого – русского майора Пабло. Испанец сидел рядом с водителем грузовичка, а русский ехал в потрепанной легковушке метрах в пятидесяти перед «паккардом» и показывал путь их маленькой колонне.

Погода уже несколько дней стояла холодная, но сухая. И это хорошо и даже замечательно, в наглухо закрытой легковушке впятером было бы не только тесно, но и душно. А так открыли форточки, и – с ветерком. Даже курили время от времени. Да и старый – двадцать девятого года – «паккард» по праву считался достаточно вместительной машиной.

Неожиданно где-то впереди грохнуло так, что слышно стало даже сквозь шум работающего восьмицилиндрового двигателя.

Бу-ух!

Кейт вздрогнула и глянула в окно. Показалось, что не только грохнуло, но и над далекой купой деревьев – сад, роща? – что-то этакое проплыло. Клочья дыма или это «тень» дальнего разрыва?

И снова… Бу-ух-х!

– Похоже на тяжелую артиллерию, – встревоженно сказал Эренбург, вынимая изо рта трубку. – Слышите?

Бу-ух-х!

– Черт! – нервно выругался Боря Макасеев.

«Проклятая война!» – Кейт достала из кармана портсигар и закурила, невольно прислушиваясь к «звукам войны», но больше разрывов не случилось.

А еще через полчаса и, к счастью, без приключений – они въезжали в пыльный городишко, носивший на вкус Кейт, весьма многозначительное название – Торо.

«Торо…»

Но в Торо никому до них дела не было. На улицах оказалось неожиданно многолюдно, но «люд» этот, весь без исключения, состоял из тех, кто в форме. Сплошные «человеки с ружьями», из гражданских – одни только разнопартийные товарищи. Население города попряталось, по-видимому, еще вчера или позавчера – от греха подальше. И не важно, военные тому виной или нет – бардак в Торо наблюдался просто классический, так что колонну остановили только на главной площади, где в здании мэрии располагался штаб 14-й интербригады. Да и то, не столько «остановили», сколько ехать вдруг стало некуда. Улочка, которую они миновали, была узкая – грузовик едва прошел – а на площади, куда она вливалась, царила «суета сует и всяческая суета».

– Ничего себе! – по-русски сказал Кармен.

– Е-мое… – откликнулся Макасеев.

«Запорожцы пишут…» – усмехнулась Кайзерина, игнорируя реплики на «незнакомом» ей языке.

Не запорожцы это были, конечно, а бойцы-интернационалисты, и не писали они никому, а выясняли отношения. Что это было? Кто виноват? И что делать?

«Ну, где-то так…»

Машины встали, и народ повылезал «на холодок». Вышла из автомобиля и Кейт. Закуривая очередную сигарету – пахитоски кончились, и достать их в нынешней Испании не представлялось возможным, – осмотрела площадь и с удивлением обнаружила в «клубящейся», словно дым над пожарищем, гомонливой толпе пару знакомых лиц. На ступенях высокого крыльца мэрии стояли грузный и как бы «набычившийся» Андре Марти, известный Кайзерине, хоть и издалека, еще по Парижу, и невысокий, но крепкий и сухощавый генерал Вальтер – его она встречала в Мадриде. Говорили эти двое, похоже, на повышенных тонах, что интересно само по себе. Генерал ведь только числился интернационалистом, поскольку поляк, но на самом-то деле, насколько знали Кейт и Ольга, являлся командиром Красной Армии. А товарищ Марти представлял здесь Исполком Коминтерна, и сталиниста круче, чем он, не было, вероятно, не только во всей Испанской республике, но и во Франции тоже. Соответственно, возникал вопрос…

«И что же такое вы не поделили, голуби?»

Очевидно, что-то все-таки они не поделили.

– О, мой бог! Кого я вижу! Баронесса?! – говоривший отличался изумительно узнаваемым аристократическим «прононсом», да и сам выглядел настолько импозантно, что надо было знать его настоящую историю, чтобы оценить по достоинству и то (произношение), и другое (внешний лоск).

– Леди Кайзерина, я счастлив, – к ней сквозь толпу интернационалистов шел капитан Натан.

Несмотря на общую сумятицу и только что закончившийся бой, а то, что бой имел место быть, Кейт уже нисколько не сомневалась, капитан выглядел великолепно в отутюженной до невероятности офицерской форме, начищенных до зеркального блеска сапогах и с украшенным золотым набалдашником стеком под мышкой. Ну, ни дать ни взять – английский офицер и джентльмен.

– Рада вас видеть, Джордж! – улыбнулась Кайзерина.

На капитана, и в самом деле, приятно было посмотреть. Высокий, худой, лощеный… И взгляд водянистых прозрачных глаз узнаваем до безумия. Но вот какое дело, Джордж Натан не являлся джентльменом в том смысле, который вкладывали в это слово настоящие английские джентльмены. Он был евреем, хотя и стал гвардейским офицером еще в Великую войну. Теперь он командовал англо-ирландской ротой Ноль в батальоне «Марсельеза».

– Что здесь происходит? – спросила она, подавая капитану руку для поцелуя.

– Содом и Гоморра, баронесса, – усмехнулся капитан. – Война, мор и глад…

– А если быть не столь поэтичным? – подняла бровь Кейт.

– Мы атаковали Замору, это, разумеется, настолько очевидно, что не может являться военной тайной, – объяснил капитан Натан с кислой миной на узком, несколько лошадином, но, тем не менее, мужественном и даже интересном лице. – С некоторых пор все ищут шпионов и предателей… Не хотелось бы встать к стенке из-за неосторожного слова.

– К стенке? – переспросила Кейт, пытаясь понять, о чем, собственно, речь.

– Только что расстреляли капитана Ласаля[25], – судя по всему, сообщение это не доставило Джорджу Натану никакого удовольствия. Скорее, наоборот.

– Это тоже военная тайна? – поинтересовалась Кейт, обратив внимание на то, что Эренбург остался стоять рядом и внимательно прислушивается к разговору. Понимал ли он английский, Кейт не знала, но и в любом случае, никакой тайны содержание ее беседы с англичанином не составляло.

– Нет, это