Объект «Фенрир» - Максим Анатольевич Макаренков

творил такие вещи, которые выходят за рамки человеческих взаимоотношений. И компаний тоже – за компаниями всегда стоят люди, а значит, можно договориться. Но теперь появляется новая сила, которая лишь прикидывается орудием в рыночной войне. Свонсон решил, что в этом он участвовать не хочет.

Михеев обернулся к окну, желая задать следующий вопрос, тот, ради которого он сюда и пришел. И вдруг увидел, как на виллу налетает прозрачно-оранжевый вал. Очень медленно, бесшумно, будто сделанная из полиэтилена, вогнулась стеклянная стена, лопнула, и комнату затопил нестерпимый жар. Михеева спасло только то, что он успел не раздумывая прыгнуть прямо в дверь. Его вынесло в коридор, и он, не останавливаясь, покатился, чувствуя, как за ним несется стена пламени.

* * *

Дверь скрипнула и захлопнулась. За столом как-то сразу затихли, головы повернулись на звук – в глазах непонимание, у кого-то даже раздражение, что можно понять: оторвали от интересного спора, да еще и с новыми людьми!

– Владислав Яковлевич, – повторил Михеев, стараясь говорить как можно спокойнее, – скажите, где в вашем чудесном поселке самое безопасное место, чтобы пересидеть, скажем, серьезную бурю?

Несмотря на некоторую театральность образа Суварин оказался руководителем толковым и авторитетным.

– Нижний ярус, сектор работы с конструктами. Полная изоляция, автономная энергосистема…

– Достаточно, всех туда, – прервал его Михеев.

– Регистрирую нарастание полевой активности в районе вершины горы. Энергокомплекс испытывает серьезные перегрузки, перехватить управление не удается, – бесстрастным протокольным голосом рапортовал «Меконг». – Судя по всему, на комплекс производится не только полевое, но и механическое воздействие.

– В смысле? – Михеев глянул в сторону стола. Его вмешательство не требовалось, техники в серых комбинезонах под руководством Стаса уже вовсю ломали входную дверь. Которая внезапно оказалась заперта.

Женщина средних лет, еще минуту назад горячо вещавшая что-то о «надморальных комплексах универсалий», стояла с неудержимо дрожащей нижней губой, схватив себя рукой за ворот. Кейко подошла, взяла ее за руку, мягко что-то сказала, и женщина сразу успокоилась.

– В смысле, там кто-то крушит аппаратуру, – ответил корабль голосом викинга.

– Кстати, хорошо бы узнать, кто запер снаружи дверь, – сказал Михеев. – Сколько у нас времени?

– Две, может, три минуты. Я пытаюсь тормозить распространение постороннего сигнала, но не знаю, сколько продержусь. Мои системы тоже атакуют.

Вот это номер… Воздействовать на корабль класса «Меконга» можно было лишь теоретически, они, как и корабли Дальней разведки, уже не были просто транспортом или служебными организмами. Это были соратники и союзники, члены славного братства Внеземелья, полноценные личности. Их нельзя было просто «сломать», как компьютеры древности.

– Излучение, полевые помехи? – спросил Михеев.

Ответ не расслышал, поскольку кто-то в очередной раз с грохотом врезался в дверь. Кто ж просил ее с такой точностью стилизовать под дверь древнерусского княжьего терема? И кто решил, что в тереме дверь была из толстенной дубовой доски?!

– Пилот, быстрее!

Дверь трещала, но не поддавалась. Ее не то приперли чем-то тяжелым, не то заклинили. Биоэнергетическая система не реагировала.

От надвигающейся смерти их отделяла только стеклянная стена. Небо было ослепительно голубым. Солнце – апельсиновым, от чего снег янтарно искрился, и это было совершенно не по-земному, но удивительно уютно. И лес на склоне казался таким невероятно безмятежным, что Михеев даже не сразу понял, что значит бело-янтарный цветок, бесшумно распустившийся на вершине горы.

– Пилот, энергоустановка взорвалась, – отрапортовал «Меконг». – Лавина идет к вам.

Михеев разогнался и молча врезался в дверь. Наконец, она все же не выдержала. Михеев встал по одну сторону, Стас уже стоял по другую. Они выталкивали обитателей поселка одного за другим. Кейко попробовала что-то сказать, остаться, Стас коротко рявкнул и выкинул ее в коридор.

И ежесекундно они посматривали на снежную стену. Самым страшным и нереальным было безмолвие, с которым снежная масса неслась вниз. Она неумолимо ломилась сквозь лес, выворачивая с корнем деревья, и превращала их в тараны, которые вот-вот обрушатся на стены терема. Сверху наискосок, перечеркивая искрящийся снег и жуткую бело-янтарную стену, упала тень, к стене придвинулась серо-голубоватая чешуйчатая плоскость.

– Пилот, я посадил бот в упор к стене, это хоть как-то смягчит удар. – «Меконг» был все так же спокоен. – Но бот может повредить, и тогда связь с вами нарушится.

– Спасателей вызвал? – Михеев уже бежал по коридору, за ним громыхали ботинки Стаса.

– Конечно, они уже подняли все наличные суда и пустили к вам «сенбернаров», вам надо продержаться до их прихода. И, пилот, будьте осторожны, на камерах системы безопасности зафиксирован человек, заперевший дверь снаружи.

– Человек? Откуда он мог взяться, все внутри были?

– Недостаточно данных для ответа…

Сзади глухо ухнуло и заскрежетало.

– Быстрее, быстрее! – Суварин стоял у открытого люка и махал рукой.

Михеев прыгнул, задержался на долю секунды в люке на руках, нащупал ступеньку лестницы, перехватился, соскользнул. За ним столь же стремительно слетел по лестнице Стас, и лишь потом Суварин, который нестерпимо долго возился, завинчивая механический штурвал. Снаружи глухо застонало дерево, что-то завизжало, затряслось, донесся глухой рокот. Мигнул и погас свет.

Глава 6. Разговоры и тени

– Пробой реальности, – сказал Попов в темноте.

Он был совсем рядом. Михеев чувствовал его присутствие, его не совсем человеческий запах, его странное – сухое, как от биомеха, – тепло. И отчего-то казалось, что сейчас, во тьме, Попов меняется, вытягивается, бескостно изгибается, глядит на людей откуда-то сверху, как глядели на далекой планете чьи-то неведомые гигантские… что?

В старых отчетах говорилось о лентах или же псевдостеблях, поднимавшихся на огромную высоту, которую так и не удалось точно измерить при контактах людей с маленьким тогда Поповым – единственным человеком на планете, для обитания людей в общем-то слабо приспособленной. А не удалось определить размеры этих серых лент потому, что так и не установили, откуда именно ленты-усы-антенны появлялись.

– Осторожно, прикройте глаза, я запущу фонарь, – сказал Стас, и Михеев тут же сощурился.

К низкому потолку всплыл теплый золотистый шарик портативного фонаря.

– Если еще у кого-то есть, пока не будите, – попросил Стас, – пусть будет в запасе на всякий случай.

«Это он сказал, конечно, правильно, – подумал Михеев. – Значит, он, как и положено настоящему земледелу, уже просчитал все крайние варианты, включая обрушение здания, при котором светляка раздавит. Ну тогда и нам несладко придется».

Михеев осмотрел помещение. Обширный, расходящийся трапецией зал, дальняя сторона теряется в тенях. Вдоль стен – комплексы управления, неактивные сейчас стойки голоэкранов, на пультах – ленты реал-коннекторов. Конечно, тонкую настройку и экспериментальное погружение проводить можно только с ними. По залу в беспорядке (впрочем, в беспорядке ли) расставлены удобные мягкие кресла и