Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв

на пандус, и в этот момент Максим снова поймал знакомое облачко эйфории: Любава позвала его. И хотя и на этот раз он не расслышал, что говорила жена, точнее – мыслила, сердце тревожно сжалось.

– Подождите!

Могута оглянулся.

Издалека вдруг донёсся дробный стук, похожий на стаккато отбойного молотка.

Ратники замерли.

Стук прекратился, но потом повторился с новой силой.

– Автоматы! – проговорил Максим, бледнея. – Стреляют!

– Где?! – завертел головой сотник.

– Там… – указал на клочок неба Малята.

– Вперёд!

Отряд бросился на пандус как единое целое, демонстрируя отличную боевую слаженность.

Выскочили наверх, под горизонтальный каменный козырёк, накрывающий конец стартовой полосы. Перед ратниками открылось озеро со стоящим у дальнего края хладоносцем. Громадный болотоход от носа до кормы накрывала странная ежастая конструкция бордового цвета, усеянная чёрными шипами. Корабль окружала стая лодок, а в центре озера виднелось прозрачно-белая глыба льда с плоской вершиной. Но не это привлекло внимание бойцов. На берегу шёл бой!

От хладоносца к пролому в пластинчатой внутренней стене крепости поднималась цепь чёрных фигур в красных шапках, стреляя из автоматов. А вслед за ними вышагивали два десятка хладунов, поплёвывая своей смертельной для всего живого, мгновенно замерзающей слюной.

В ответ защитники пролома, а это могли быть только бойцы отряда Гвидо, стреляли намного реже, но не из огнестрельного оружия, которого у них не было, а из пневморужей и, очевидно, из парализующих мышцы глушаров. Было видно, как то один, то другой атакующий переставал вести огонь, падал в камни и замирал.

«Любава! – беззвучно охнул Максим. – Держись! Я рядом!»

– С двух сторон! – принял решение Могута, не колеблясь ни секунды. – Я с отделением Богуслава ударю слева, Макс и Малята – справа. Береги хладуна. Атака по команде, я подброшу врана!

– Почему они не отходят?! – выдохнул Малята. – Выродков целая сотня, а то и две!

– Узнаем. Вперёд!

Отряд разделился на две группы, и Максим повёл свою вдоль берега, усыпанного камнями. Хладун на поводке покорно шлёпал сзади с видом побитого за непослушание осла.

Маневр удался. Увлечённые боем гвардейцы конунга в красных шапках не смотрели на другой берег озерца, и отрядам Могуты и Максима удалось подобраться к арене боя совсем близко, метров на двадцать.

Могута подбросил в воздух ворона, и Максим скомандовал хладуну, направив его на фланг противника:

– Бей!

Залп из пневматических мушкетов и глушаров, поддержанный двумя плевками хладуна Максима, возымел среди нападающих эффект разорвавшейся бомбы! Сразу три десятка чёрных гвардейцев рухнули на камни, а два лягвозверя из атакующей цепи вместо того, чтобы ответить на удар ратников, внезапно плюнули на своих коллег! И между ними начался бой, сразу изменивший ход сражения.

Прежде чем их успокоили, они успели заморозить чуть ли не половину своего войска, в том числе и коллег. Остальные хладуны попятились, ворочая головами, как роботы, так как их поводыри бросились наутёк.

Максим своим заострённым восприятием уловил мысленный зов Любавы, крикнул Маляте:

– Пробиваемся слева!

Оба метнулись к пролому, целя из глушаров в чёрных гвардейцев, палящих во все стороны.

Хладун мешал маневрировать, поэтому Максим бросил его, внушив приказ плевать на красноголовых. Но долго зверь не продержался, хотя и «охладил пыл» трём-четырём гвардейцам. Затем его нашла очередь из автомата, и громадная лягушка упала.

Максим добрался до пролома первым, улучил момент, прыгнул в тёмный коридор.

Там тоже шёл бой. Отряд Гвидо был зажат в клещи: с берега его атаковали десантники с хладоносца, из коридора с двух сторон – пробравшиеся сзади из глубин крепости боевики в муаровом камуфляже. Позже от Гвидо, проработавшего в Еуроде больше года, стало известно, что это были бойцы элитного спецподразделения конунга, выполнявшего его особые приказы.

Любава со своими воительницами и ратниками группы быстрого реагирования отстреливалась от автоматчиков в левом крыле коридора, но чёрномундирных было больше, и стреляли они метко. Двое бойцов группы были уже убиты, и командирше приходилось туго.

Но присоединение Максима и брата изменило расстановку сил, что позволило оборонявшимся усилить стрельбу.

Заметив, что из-под козырька над проломом свесился десантник (камуфляж делал его почти невидимым на фоне стен), наводя ствол автомата на спины Любавы и Марфы, Максим инстинктивно метнул нож. И то же самое сделал Малята. Оба клинка, сверкнув, распороли воздух и вонзились точно в голову стрелка. Выстрелить он не успел, выпав головой наружу.

К пограничникам присоединился Могута с кличем:

– Росичи, губи гадов!

Цепь десантников в коридоре дрогнула, прекратив стрельбу, и начала отступать, теряя боевиков одного за другим.

Точно так же обратилась в бегство и армия красноголовых, превратившись в толпу объятых ужасом беглецов.

Отбив атаку десанта в коридорах, оставшиеся в живых ратники Гвидо и Могуты перенесли огонь на толпу, усиливая панику. Взорвался перегретым, вернее, переохлаждённым пузырём хладун с борта, накрыв вскипевшим белёсым туманом изморози ещё несколько десантников. Остальные начали прыгать в воду и лезть на палубу хладоносца, забыв о своём грозном живом оружии, и когда толпа схлынула, на берегу остались четыре уцелевшие лягушки, бессмысленно топчущиеся на месте.

– Добиваем! – азартно крикнул Малята, успевший вытащить свой и Максимов ножи из головы убитого десантника.

– Отставить! – рявкнул Могута. – Они нам пригодятся!

Малята не расслышал, и Максим догнал его, хватая за руку и останавливая.

– Остынь!

Малята вырвал руку, но понял, что старший пограничник просто выполнял приказ сотника, и виновато глянул на Максима.

Стрельба стихла.

Хладоносец начал отходить от берега. На его борту выстроились красноголовые, угрожающе выставив стволы автоматов.

Кто-то из ратников Гвидо кинулся было к берегу, но с борта корабля раздалась очередь, и боец упал.

– Не высовываться! – ещё раз рявкнул Могута.

Но у Максима сработал боевой рефлекс, о последствиях он подумать не успел: рукоять ножа сама влилась в ладонь, рука метнула нож, и клинок вошёл точно в горло стрелявшего.

Родилась пауза тишины с обеих сторон. Казалось, ещё секунда, и штурмовики конунга откроют стрельбу! Но хладоносец уже отошёл от берега метров на пятьдесят, и открывать огонь, равно как стрелять из глушаров, стало бессмысленно. Болотоход так и удалился к другому концу озера, обогнув изрядно подтаявший пласт льда в центре.

– Не высовываться! – повторил сотник, косо глянув на Максима. – Пусть уплывает!

– Никуда он не уплывёт! – выдохнул Малята, присевший на корточки рядом с продолжавшим стоять Максимом. – Кругом стены!

Однако брат Любавы оказался не прав. Максим тоже сначала посчитал, что хладоносец никуда не денется, но ошибся и он.

Раздался гул и лязг, и перед кораблём вдруг начали раздвигаться стены крепости. Ошеломлённые ратники молча смотрели, как в казавшейся сплошной пластинчатой стене образовался проход шириной метров пятьдесят, хладоносец вдвинулся в него и прошёл