Пустующий трон - Кен Лю

Кинри поставил тележку на пол у входа в лабиринт, сооруженный из подушек, и вынул затычку у основания мачты. То, как устройство, будто разумное, преодолело лабиринт, привело его в восторг.

– Когда я занималась гробокопательством, то после составления веревочной карты выбирала наиболее прямые маршруты к сокровищницам и настраивала сразу несколько тележек. Они без труда проезжали туда и обратно. Мои товарищи дожидались их у сокровищниц, хватали тележки, включали тормоза, загружали добычу и отправляли тележки назад. У выхода из гробницы добычу выгружали, я заново настраивала тележки и посылала их обратно через определенные интервалы, чтобы они не столкнулись в тесных коридорах. Я называла тележки механическими быками, ведь они такие же послушные и неутомимые, как обученные животные. С их помощью моя банда опустошала гробницы быстрее конкурентов.

Кинри наконец понял, как Рати Йера проделывала свои фокусы на Храмовой площади.

– Для представлений я использую более сложные тележки, – пояснила женщина. – Например, вместо груза и песка задействую пружинный спусковой механизм. Но принцип тот же. Я осматриваю лабиринт и задаю инструкции осям, пряча руки под салфеткой.

– Это с какой же скоростью нужно наматывать шнуры и вставлять клинышки?! – изумился юноша.

– Скорость приходит с опытом. А милые мышки и птички, с которыми я разговариваю, отвлекают зрителей от прочих манипуляций.

Узнав секрет, Кинри не испытал разочарования. То, как тележки ездили по лабиринтам, было одним из самых удивительных зрелищ в его жизни, немногим уступавшим первому полету молодого гаринафина. Некоторые чудеса становятся лишь еще удивительнее, когда понимаешь их природу.

– Думаю, это позволит решить проблему с нехваткой подавальщиков, – сказал Кинри. – Нужно только несколько больших тележек.

Он уже представлял целую армию механических быков, выполняющих инструкции Лодан…

– Я работаю быстро, но не настолько, – разбила его фантазии Рати. – Как только шнуры разматываются, тележка «забывает», что нужно делать, и после каждого заезда ее нужно обучать вновь. Я не смогу наматывать шнуры с такой скоростью, чтобы посылать тележки то к одному столу, то к другому.

– А если сделать по тележке на каждый стол и задать инструкции заранее?

Обдумав это предложение, Рати отрицательно помотала головой:

– Во-первых, даже если вся Цветочная банда будет работать без отдыха, сделать столько тележек мы все равно не успеем. А если даже и успеем, то в «Великолепной вазе» они все не поместятся. Будут постоянно сталкиваться друг с другом. Тележек должно быть немного, и их нужно обучить быстро обслуживать несколько столов зараз. Не вижу способа это сделать.

Кинри внимательно посмотрел на тележку-лабиринтоходку.

«У этой задачи должно быть решение. Непременно должно быть».

Задача собрать несколько увеличенных тележек оказалась наиболее простой.

Год назад в результате обрушения моста погиб возница воловьей упряжки. Группу плотников-строителей обвинили тогда в убийстве по неосторожности. Защищая их в суде, красноречивый Види Тукру представил доказательства, что мост рухнул не из-за ошибки проектирования, а в результате диверсии конкурента, проигравшего конкурс на строительство. Пока шло разбирательство, плотники потратили почти все свои деньги и не смогли расплатиться с адвокатом. Но они дали ему заплатки, пообещав любую помощь в будущем. Когда Види объяснил, что требовалось, плотники созвали своих друзей, учеников и даже старших мастеров и принялись за работу. Вдохновившись уловками Модзо Му, Рати раздала чертежи отдельных компонентов тележки разным плотницким группам, не открывая, как все эти компоненты должны совмещаться между собой.

– Думаете, успеем? – с тревогой спросил Види.

– Без мастера Дины будет непросто, но мы справимся, – уверенно кивнул старший плотник Лутума.

– А что случилось с мастером Диной? – осведомился адвокат.

Дина был учителем Лутумы и, вероятно, самым изобретательным плотником в городе. Говорили, что десять лет назад он руководил проектированием преображающихся воздушных кораблей маршала Мадзоти.

– Три дня назад ушел в порт на работу, да так и не вернулся. Магистрат Дзуда распорядился развесить его портреты у городских ворот и отправил на поиски городовых, но боюсь, слишком поздно. – Лутума помрачнел. – В этом месяце уже трое мастеров-ремесленников пропали.

– Неужели трое?!

Лутума кивнул:

– В начале месяца – мастер Го. Пошел вечером в кабак, посидеть с друзьями, и исчез. Через неделю – архитектор Раа. Поехал в храм Фитовэо на встречу с клиентом и тоже не вернулся. Признаться, мы все немного боимся. Жена теперь отпускает меня на встречи только в сопровождении четверых помощников, не меньше.

Види призадумался. Он оставил Арону с плотниками, а сам пошел посовещаться с Мотой.

– Вы куда? – поинтересовалась Арона.

– Прогуляемся по городу, – ответил Види. – В порт заглянем, а может… до храма Фитовэо дойдем.

– С каких это пор ты вдруг в Фитовэо уверовал? – с подозрением спросила Арона.

Прихожанами гинпенского храма Фитовэо были в основном не солдаты, а студенты, готовящиеся к имперскому экзамену, но Види не собирался принимать в нем участие и потому в храм никогда не хаживал.

– В состязании любая помощь будет нелишней, – обтекаемо ответил он.

Пока Лутума с помощниками трудились над тележками, Рати отправилась на Храмовую площадь к дрессировщикам животных и частым посетителям ее собственных представлений. Большинство согласились одолжить ей своих питомцев на вечер состязания. Так у тележек появились «водители» для отвлечения внимания.

Ну а Кинри тем временем ломал голову, как же настроить так много тележек за короткое время.

Полночи провертевшись в кровати в размышлениях о шнурах и клинышках, молодой человек наконец уснул. Во сне он вернулся в детство, к матери в Укьу. Ему снился повествовательный танец, посвященный Кикисаво и Афир. Пока шаманка-танцовщица кружилась и била посохом по кактусовым барабанам, шаман-рассказчик тряс длинным кожаным шнурком с узелками, ракушками и костями всевозможных размеров. Все это были пометки о важных событиях, и, как только рассказчик заканчивал импровизировать один эпизод, то сразу же переходил к следующему…

Затем юноша переместился на песчаный берег Укьу-Тааса. На песке лежали трубы Пэа с надутым гаринафиньим пузырем. Рядом с трубами стояла Гозтан. Она поманила сына пальцем.

С бешено колотящимся сердцем и комком в горле Кинри побежал к матери. У него было столько вопросов к ней, но он смог лишь произнести дрожащим голосом: «Мама!»

– Хорошо выглядишь, сынок, – улыбнулась Гозтан.

– Дома и впрямь все так ужасно, как рассказывают беженцы? – набравшись смелости, после недолгих раздумий спросил Кинри.

– Думаю, ты и сам знаешь ответ. – Улыбка сошла с лица Гозтан.

Сердце юноши екнуло. Он даже не представлял, насколько хотел, чтобы мать развеяла его опасения.

– Я… не знаю, что делать, – сказал он. – Не понимаю, как отсюда можно помочь Укьу-Тааса.

– Но у тебя же есть идеи, – возразила мать. – Чего, по-твоему, хотим от тебя мы с пэкьу?

– Чтобы… я изучил