Черный ратник. Книга 2 - Макс Гато

Двое Воронов из отряда Артёма сидели рядом с костром и медленно, немного апатично ели кашу.

Я подошёл к рыжей и взял свою порцию. Горячая еда тут же согрела меня и заставила пробежать по телу приятную волну тепла. Соловьёв сидел, завернувшись в плащ, и смотрел на звёзды. На его лице не было его обычной скучающей гримасы, лишь усталая, отстранённая серьёзность. Громов подбросил в костёр веток и присоединился к трапезе. Артём молча сел в стороне.

На сегодня наши приключения были закончены. Мы доели, распределили дежурства и устроились на ночлег.

Уже утром я с Громовым ещё раз внимательно изучил карту.

— Кольцо тут и тут, — глухо произнёс Громов. — Мятежники перекрыли здесь подходы. Главные силы, полагаю, расположились вот здесь, у восточных ворот. — Он пальцем скользил по карте, показывая мне на места, о которых говорил. — Там небольшое плато, штурмовать будет удобно.

— Прошлым маршрутом мы не дойдём, — покачал головой я. — Слишком известный путь.

Громов мрачно усмехнулся.

— Тогда двинемся по небольшой козьей тропе. Явно лучше, чем ломиться в лоб.

Мы замолчали, изучая карту.

Иван стоял чуть в стороне, но явно слышал наш разговор. Он подошёл ближе и спросил:

— А если тропу перекрыли?

— Тогда найдём другое подходящее место, — спокойно проговорил я.

Громов медленно кивнул.

— Я проведу.

На этом подготовка и закончилась.

— Подъём! — скомандовал я, сворачивая карту.

Артём медленно выбрался из спального мешка.

— Подготовлю своих, — буркнул он, протирая глаза.

Мы двинулись в путь затемно, и рассвет застал отряд уже в седлах. Над горами нависало серое, блёклое небо, а воздух был холодным. Я ехал впереди, периодически просматривая карту. Громов рядом, его взгляд, привыкший к родным скалам, пристально скользил по склонам, отыскивая знакомые ориентиры. Мы свернули с главной тропы и углубились в холмы, а вскоре вовсе запетляли между скальных выступов и зарослей колючего кустарника.

Разговоров не было. Только ветки хрустели под копытами лошадей, да седла скрипели.

Наш путь лежал вдоль главной тропы, иногда отдаляясь от неё, а иногда даже пересекаясь с ней выше или ниже по скалам. Где-то приходилось взбираться, где-то вести лошадей рядом с собой. И вот, забравшись на очередную скалу, я поднял руку, сжимая кулак. Отряд замер, вжимаясь в скалы. Со стороны тропы донёсся отдалённый, но чёткий звук — лязг железа о камни и приглушённые голоса.

— Патруль, — одними губами прошептал я, поймав глазами Ярославу.

Она кивнула и осторожно, беззвучно обнажила клинок. Иван присел на корточки и приготовился к рывку.

Все затаили дыхание. Мимо по основной тропе, в шагах двадцати ниже нас, прошли пятеро. Отсюда сверху я мог видеть их — не ополченцев, а настоящих бойцов в добротных, хоть и потрёпанных доспехах с чужими гербами. Их движения были уверенными, а глаза внимательно сканировали окрестности. Они шли не спеша, как хозяева этой земли. Один из них что-то сказал совсем негромко, и другие коротко и жёстко рассмеялись.

Один взгляд не в сторону или вперёд, а наверх, и они могли бы заметить нас. Но бойцы были чересчур расслабленными и предпочитали обмениваться короткими репликами между собой. Мы не дышали, пока звук шагов не растворился ниже по тропе. Я поднялся на ноги и отряхнулся. Никто не проронил ни слова. Этот патруль был первым подтверждением того, что карта не врала. Враг уже был тут.

Я махнул рукой вперёд, и мы двинулись дальше, причём идти стали медленнее и осторожнее. Сталкиваться даже с разведывательным отрядом мятежников — значило быть обнаруженными, а этого допустить было нельзя.

Скрытая тропа привела нас к перевалу, и отсюда открывался вид на небольшую долину внизу. Она была усеяна чёрными, дымящимися пятнами. Вот только это были не костры.

Это были остатки хутора. Вместо изб и дворов там теперь лежали кучки обгоревших брёвен. Воздух даже здесь, на высоте, горчил сладковатым, тошнотворным запахом гари.

На основной же тропе внизу лежал разбитый обоз. Повозки были разбросаны, как игрушки великана, колёса изогнутые, переломаны, а груза и след простыл. Ни людей, ни лошадей видно не было. Только вороны, тяжёлые и чёрные, деловито копошились в этом хаосе.

Мы двинулись дальше. Я шёл рядом с Громовым и внимательно всматривался и вслушивался в наше окружение. Дважды приходилось резко прятаться в скальных расщелинах. Был ли там враг или свои — неважно.

Нам пришлось провести ночь в горах без костра и тёплой еды. Но это было небольшой ценой за безопасность. Дежурили по двое, спали на холодных камнях. Зато уже утром мы выбрались на небольшой склон, поросший чахлыми деревцами.

Громов шёл чуть впереди. Он замер и поднял вверх сжатый кулак. Он пригнулся и осторожно пробрался немного вперёд, а затем повернулся к нам и приглашающе махнул рукой. Я оставил лошадей позади, со мной к Громову осторожно пробрался Артём.

Мы оба легли на землю. Перед глазами открылся вид на уже знакомое плато.

Перед нами лежал Белоярск. Вот только это был не тот город, который я посещал совсем недавно. Крепость была сжата в тиски. Некогда белые стены теперь были исчерчены чёрными подтёками от огня и изрыты выбоинами от снарядов. Из-за зубчатых стен поднимались чёрные столбы дыма и заволакивали собой небо.

За досягаемостью стрел и снарядов защитников Белоярска копошились палатки, знамёна и повозки мятежников. Но это было не главное.

У стен по осадным лестницам карабкались крошечные, но яростные фигурки. Сверху на них лили кипяток и смолу, сбрасывали камни, но они лезли и лезли, падали и сменяли друг друга. На одном из участков стены, прямо напротив нас, уже кипела рукопашная схватка, виднелись вспышки стали и взмахи оружия. Защитники стояли плечом к плечу и отбивали атаки.

Вот только через несколько мгновений на это место обрушилась шквалом чёрная масса штурмующих, и несколько тел, беспомощно взмахнув руками, свалились вниз.

Над полем боя уже кружили хищные птицы, предвкушая пир.

Но хуже лестниц было другое. Мятежники не штурмовали стены только в одном месте. Нет. Вдалеке медленно ползло многоярусное чудовище из тёмного дерева. Огромные колёса толкались невидимой силой изнутри. Осадная башня. Её верхняя площадка была вровень с зубцами крепостных стен, и внутри копошилась тёмная масса воинов, готовых хлынуть на стену смертоносным потоком.

У восточных ворот под прикрытием огромных, обтянутых сырыми шкурами щитов десятки людей раскачивали таран. Он был сделан из цельного ствола дерева, усиленного сталью, с наконечником в форме волчьей головы.

С каждым ударом в массивные, обитые железом ворота вокруг Белоярска раскатывался глухой, протяжный грохот.

— Дерьмо, — хриплый и прерывистый голос Громова прозвучал