Императрица - Ник Гернар

обмякшему бешеному в голову. Потому что пуля в мозгу — отличное лекарство от любой регенерации.

Бедолага дернулся, медленно оседая все ниже к земле…

А дыра в голове вопреки здравому смыслу начала зарастать, будто я продырявил не командный пункт всего предприятия, а ляжку парню порезал!..

Когда-то давно, еще на студенческой скамье, профессор Левашов озадачил нас вопросом, можно ли считать условно взятую и, само собой, не существующую в реальности мгновенную регенерацию вариантом бессмертия. И вызвал к доске меня.

И тогда я вывел формулу убийства для бессмертного, как тогда с улыбкой сказал профессор.

С улыбкой — потому что никто из нас тогда и предположить не мог, что этой схемой придется кому-то воспользоваться.

А суть ее заключалась в том, что ни одна мутация не работает сколько угодно и без ограничений. Стоит только вывести противника на злоупотребление имеющимися способностями, и начинаются сбои и откаты.

С регенерацией это просто, ее нельзя контролировать умом. А по статистике самая энергозатратная процедура — это эпиморфоз, или процесс репаративного восстановления органа при его полной или частичной потере. А значит, путь к победе лежит в ампутации сразу нескольких жизненно важных органов, и чем значительней будет ампутированная часть, тем трудней будет проходить восстановление.

Так что придется Монголу поработать мясником.

Я сунул пистолет в кобуру и всадил клинок по самую рукоять ниже солнечного сплетения и потянул вниз, вскрывая живот бедолаге.

Нож двигался с трудом, будто я резал не мягкую брюшину, а мутировавшие жилы.

Но мне и небольшой дыры было достаточно.

Прижав коленом покрепче к земле тело дикаря, я перекинул нож в свободную руку и сунул правую пятерню прямо в горячее брюхо безумцу. Под пальцами рвалось и лопалось что-то скользкое и живое, и я, стиснув зубы, ухватился за это «что-то» покрепче и рванул наружу, вытаскивая из утробы врага омерзительную массу биологических деталей. Оттянул подальше и полоснул по кроваво-розовому месиву, буквально вырезая из парня кусок внутренностей и швырнул в сторону.

Кровь начинала заливать нас обоих, и убийцу, и жертву. Хотя в сложившейся ситуации не так-то просто было разобраться, кто из нас кем является. Круглые глаза безумца с желто-красными белками расширились еще сильней, рот раскрылся, выпуская наружу протяжный вопль на высокой, глушащей ноте. Его тело под моей ногой задергалось, мышцы начали сокращаться и пульсировать в бешеном ритме, пытаясь затянуть зияющую рану. Но я не дал ему шанса.

Сорвал автомат со спины и прикладом врезал по черепу, сосредоточившись на силе удара — и тем самым потерял скорость.

Не обращая внимания на хлынувший в уши визг безумцев и грохот от выстрелов Севера, я ломанул прикладом еще раз, и еще, с хрустом ломая череп и превращая его в месиво.

Густая кроваво-серая масса расплескалась по камню.

Тело щитоносца выгнулось дугой, затем резко обмякло. Кожа на животе и груди шевелилась — это регенерация все еще пыталась спасти хозяина.

Но теперь это было бесполезно. Без половины мозга и без половины внутренностей он уже умер, только тело пока еще не успело до конца осознать, что умерло вместе с ним.

Раз, два, три…

Движение в ране, наконец, прекратилось.

И в этот момент раздался оглушительный яростный вопль и лязг доспехов гиганта.

Вздрогнув, я обернулся.

Черт, он так немо и безучастно наблюдал за нашей схваткой до сих пор, что я на мгновение почти забыл о его существовании.

Великан в броне со злом швырнул цепи в сторону. Двое щитовников, стоявших неподалеку, боязливо попятились от него в стороны.

А гигант решительно двинулся к нам, грохоча и лязгая обмундированием.

В голове пронеслось: он же мог расстрелять нас из своей мега-пушки.

Мог, но даже не попытался сделать что-то подобное. Просто стоял и смотрел, как убивают его воскресающих псов.

Почему?..

Тем временем Север схлестнулся в рукопашную с самым крупным персонажем из всей своры.

Его противник кривил губы в кривой улыбке. Он то замирал на мгновение, то с молниеносной скоростью бросался на буддиста, норовя ударить правой рукой с желто-серыми звериными когтями или укусить. И стоило только ему перейти в атаку, как перед ним непроизвольно вспыхивал щит, совершенно бессмысленный против ножа.

А чуть левей на земле валялся парень с автономно-рандомными руками и ногами. На этот раз — мертвый, прошитый огнестрельными ранениями вдоль и поперек.

— Кончай его, там персонаж посерьезней идет! — крикнул я Северу, вставая между ним и приближающимся гигантом.

— Да я бы и рад прекратить его страдания как можно быстрей, — проговорил буддист, переводя дыхание. — Но он сопротивляется и выздоравливает быстрей, чем я нож вынимаю из раны!

— Отрежь ему что-нибудь жизненно важное и голову проломи, тогда твой приятель точно угомонится, — подсказал я ему, не оборачиваясь.

Мои последние слова смешались с резким, призывным свистом гиганта.

Улыбка сползла с лица бешеного. Он увернулся от очередного броска Севера, отскочил в сторону и потрусил прочь, к стадиону, шумно втягивая воздух ноздрями. Отыскав свою цепь, сел на нее и застыл, как выдрессированная овчарка.

Великан даже не обернулся на него.

Он смотрел только на нас с Севером. И неторопливо приближался, с треском ломая бетонное крошево своими тяжелыми ногами.

Прямо как наши киберы.

Остановившись шагах в пятнадцати от нас, гигант несколько мгновений продолжал разглядывать нас в упор, переводя взгляд то на меня, то на Севера.

Пока окончательно не остановился на мне.

— Вы… не соответствуете общепринятому стандарту мутаций, — его голос прозвучал так низко и глухо, будто доносился не из биологического рта, а откуда-то из недр его механических доспехов. Я даже слова разбирал с трудом. — Кто такие?

Ба, да он разумный!..

— Почему вдруг ты решил спросить нас об этом сейчас? — вместо ответа спросил я. — После того, как натравил на нас своих… рабов, и мы убили двоих из них?

Великан склонил голову вбок, вслушиваясь в звук моего голоса. Как если бы ему со своей стороны было также непросто улавливать смысл сказанного.

Но тут я краем глаза увидел лицо буддиста. Он стоял рядом со мной, нож наготове. Хотя, само собой, он прекрасно понимал, что наш собеседник не из тех, кого можно просто зарезать в ближнем бою.

Но своими широко раскрытыми внимательными глазами смотрел не на великана, а на меня!

Твою мать, я что, опять незаметно для себя заговорил на чужом языке?..

Припозднившимся осознанием я понял, что именно так оно и случилось.

Но теперь уже было поздно об этом думать.

— Потому что