Империя наносит ответный удар - Андрей Андреевич Уланов

— Мы провожаем их под выстрелы почётного караула, накрытых флагами Конфедерации. Все они были храбры. Все они сражались доблестно. Хвала и честь!

— Хвала и честь! — рявкнули несколько сотен глоток. Все, кто считали долгом присоединиться к последней дани памяти своим боевым товарищам. В любых других условиях экипаж и элиту судна разделяла непреодолимая дистанция. В любых других… но только не здесь и не сейчас.

Хлёстко жахнули винтовки почётного караула. Гробы покачнулись и один за другим пошли за борт, на дно моря. В ногах каждого по старой традиции, чтобы тонули не булькнув дважды, лежал пушечный снаряд.

— Что оплачено этой жертвой? Стоило ли оно того? — Такэда на мгновение запнулся. — Признайтесь, не лгите себе, вы тоже видите, что война замерла в равновесии. Но даже не думайте оправдывать своё личное бездействие этим общим равновесием!

При этих словах командира по рядам прошло некоторое шевеление. Марыся Пшешешенко, даже через предательский влажный туман в глазах заметила, как одновременно вскинулись и бортовые секретчики и Кривицкая. Описать выражение их лиц девушка не взялась бы и под страхом расстрела.

Такэда продолжал.

— Империя долго губила нашу планету ради своей жадности. И сейчас у нас всех, у каждого из вас, есть возможность ответить Империи — но сделать это не словами! Другие люди потратили слишком много времени и сил на слова. Нам по силам действия, — Такэда поднял над головой руку и демонстративно сжал кулак. — Мы не имеем права забывать, что Империя сделала против каждого из нас. Против наших отцов, братьев и сестёр, павших в боях с безжалостной гидрой имперского колониализма!

— Мы собрали нашу печаль и гнев воедино, и сейчас на шаг ближе к победе. Конфедерация Отцов будет процветать и дальше! Победа, каждого из вас и одна на всех — самая большая жертва, которая нам всем по силам! За каждого павшего в боях — от сердца к Солнцу! — руки командира словно обхватили весь экипаж на палубе, но тут же вернулись к исходному жесту с кулаком над головой.

— Ренпо… банзай! Ренпо… Банзай! РЕНПО… БАНЗАЙ! — первый крик прозвучал в тишине. Второй подхватила уже добрая сотня глоток. От слитного рёва третьего заложило уши.

— Всем спасибо, минна, — уже совсем другим голосом произнёс Такэда. — Благодарю за участие. Экипаж может вернуться к штатному распорядку дня.

Марыся Пшешешенко не удержалась и шумно потянула носом. Пустота на палубе окончательно свидетельствовала — всё. Нет у неё больше подруги детства. И не будет.

— Ууу, — коротко провыла она и заткнулась.

— Одзё-сама, — зачем этот матрос решился с ней заговорить, он и сам вряд ли понимал. — Вы бы ушли с палубы. Вам бы сейчас в кубрике лучше бы где наебен… поспать немного.

Рысь подняла голову.

Прямо ей в лицо взглядом молодого телка смотрел карамельный голубоглазый блондин, словно только что с обложки фудзёси-новеллы. Что добило её окончательно, хотя на лице у него было написано совершенно искреннее сочувствие, морячок продолжал машинально жевать резинку.

— Jebane bydlo! Он ещё и жвачку тут жуёт! На похоронах, курва! Совесть у тебя есть, dupek? — взорвалась Рысь.

— Извини, — телок растерялся и неловко полез куда-то под форму. — На.

Рысь утробно зарычала, сгребла неловко протянутую ей мятую тёплую упаковку с тремя пластинками апельсиновой жвачки и неловкой механической походкой отправилась прочь с палубы. В глазах опять стоял предательский туман.

— Звеньевой голове Марысе Пшешенко явиться к командиру судна, — догнал её уже на подходе к знакомым до боли каютам жестяной голос из сети вещания. — Повторяю, звеньевой голове Марысе Пшешешенко явиться к командиру судна…

— To wszystko, kurwa! — мрачно пробормотала она, закинула в рот пластинку жвачки и чеканя шаг направилась по вызову.

— Марыся, — командир встретил её за рабочим столом. — Проходи, садись.

— Командир, — опасливо произнесла Рысь. От встречи она не ждала уже ничего хорошего.

— По итогам операции я принял решение, — начал Такэда. — Мы начинаем принудительную ротацию бортовых и временно сухопутных экипажей.

— Айвен Ива… — начала было Рысь, но Такэда оборвал её одним движением руки перед собой в хорошо знакомом жесте посадочного сигнальщика.

— Никакие аргументы экипажей не принимаются, — отрезал командир судна. — Ни от кого. Хоть сама Газель придёт папой грозиться! Наша ситуация ненормальна, и её надо исправлять.

— Да, командир, — вздохнула Рысь. — Когда мне собирать вещи?

— А ты что дела не просмотришь даже? — удивился Такэда. — Я тебя позвал вообще-то потому, что их штатно из сейфа за пределы отсека выносить нельзя. Рано ещё вылет планировать, давай сначала хотя бы два состава начерно согласуем и утвердим.

— Командир? — растерянно переспросила Марыся.

— Так, — Айвен Иванович Такэда вышел из-за стола. — Видимо тут какое-то недопонимание. Мне нужно, чтобы ты сформировала мне два рабочих состава для скользящей замены экипажей на палубе. Теперь мы гарантировано можем встречать и сопровождать эти самые экипажи в любых условиях. Решить задачу нужно так, чтобы в любой точке нашего штатного снабжения мы в пределах шести часов могли заменить людей согласно предварительному запросу. Поскольку встречать их тебе.

— Мне? — голос Рыси предательски сорвался.

— Ты единственная, кому я могу поручить такую работу с людьми. Ну, Газель ещё, — уточнил Такэда. — На возвращении прикрытием от имперцев занимались из всех, кому это было на планировании штатно поручено, ты и она. Но Газели бортовые экипажи на вылетах нужно будет гонять, а вот для суши у меня до последней операции попросту не было никого. Теперь есть. Ты. Остальным я живых людей поручить не могу и не имею права.

— Командир, — Рысь запнулась. — Я…

— Ты, — вздохнул Такэда. — Что ж вы так хреново взрослеете, принцессы…

— Я согласна, — решительно подтвердила Рысь. — Давайте сюда личные дела. Выберу… не совсем безнадёжных. А остальных на пролётах натаскаем. Об коллектив. Годится?

— Годится. Один только вопрос. Последний. — Такэда вздохнул. — Я не понял, ты что, правда весь наш разговор со жвачкой во рту провела?

— Ах, да. Командир? — звеньевая голова протянула Такэде дешёвую бумажную обёртку, уже окончательно лишённую какого бы то ни было товарного вида.

— Серьёзно? — удивился Такэда. — Рысь, тебе сейчас бы не резинками баловаться, а где в кубриках с девчонками по-тихому накидаться…

—