Нестандартное мышление - Хайдарали Мирзоевич Усманов

В ту ночь он сел в кресло у люка корвета и, будто изучая карту старой реки, начал проговаривать вслух классы кораблей – от крошек до великанов, представляя, что каждое судно – это персонаж с характером, привычками и слабостями. Ему нужно было понять суть модификаций и размеров, чтобы найти именно то, что спрячется в шуме станции и даст шанс уйти без следа. Ведь ему нужно было хотя бы понимать, с чем он вообще может иметь дело. А потом он просто втянулся, и начал банально проверять и изучать всю возможную информацию, что вообще мог найти в базах данных ИИ корвета. А там было много интересного…

И первыми в этом списке шли малые суда. Эти свирепые стрекозы межсталевого марева живут своей скорой, сжатой жизнью. Их нельзя назвать кораблями в полном смысле слова. Скорее, это этакие дикие, скоропалительные существа, спроектированные под одну мысль. Быстро исчезнуть. Пятнадцатиметровые “скейты” и двадцатипятиметровые “шаттлы” – похожие как родственники, но отличающиеся пропорциями да назначением, но объединённые одним общим призывом. Не задерживаться на месте.

Скейты – это скоростные аппараты, с слегка согнутой носовой частью, как клюв хищной птицы. У них низкая, плоская рама, почти как скейтборд, с широкими боковыми стабилизаторами. Длина – пятнадцать метров, но ощущение от них шло плотное и даже какое-то плотоядное. Их нос узкий, как у моторной лодки, кормовая часть сглажена под короткий, резкий импульс. Внутри – одно полное сиденье, иногда два, но в тесной колыбели, где колени пилота упираются в панель управления. Управление таким аппаратом практически интуитивно. Ручки, педали, пара сенсорных панелей – всё для того, чтобы пальцы и мышцы могли забыть о теории и могли просто делать.

Шаттлы – более “широкие” и грузоподъёмные. Двадцать пять метров даются им для того, чтобы взять немного груза, пару пассажиров или дополнительный модуль оборудования. Их нос короче, кабина выше. Там можно стоять и дышать полной грудью. И даже можно было прилечь, откинувшись на разложенное кресло, чувствуя вибрацию двигателя под собой. Шаттл – это не только побег, это платформа. Он может взять на борт какие-то грузы, запчасти, и даже нескольких пассажиров. Но “может” – в пределах короткого маршрута.

Они почти всегда сделаны из лёгких композитов – пульсирующий углепласт или тонкий сплав, где каждая панель не столько защищает, сколько маскирует. Внешность – не глянцевая, а собранная. Ведь на станции гоблинов речь идёт о старье. Пятна потёртостей, следы сварки, наклеенные латки. На борту нет лишней помпы – всё утилитарно. Кронштейны для навесного оборудования, петли для крепления контейнеров, маленькие выдвижные платформы для вскрытия шлюзов.

Двигатели – короткие, сердитые “импульсники”, рассчитаны на бросок, на всплеск тяги, а не на разгон до крейсерской скорости. Их пульс слышен как дыхание. Короткое “ху-тух”, затем снова тишина. Управление их реактивной струёй – настоящее искусство. Резкий поворот или даже полный разворот стоит миллиметров и миллисекунд, и пилот подстраивает корпус по инерции и по звуку. Встроенные форсажные камеры дают ускорение на момент, но после их работы “скейт” лениво ползает, бак для топлива у него не резиновый.

Сенсоры у них примитивны по стандартам крупных кораблей. Сенсоры дают им обзор короткого радиуса, узкий спектр приёма, минимум помехозащиты. Это их преимущество и слабость одновременно. Они редко светятся в дальних сетях. Их сигнатура – как отпечаток пальца. Едва заметный. В привычных сетях детекторов и сканеров они как бы “проскакивают” – короткий всплеск, затем тишина. Потому их и любят прятать. В ангарах за грудами мусора… В старых контейнерах… В нишах под причалом… Если один скейт был удачно спрятан между сброшенными бронеплитами – его не найдёт обычный патруль. Если его сотрудники не знают того, где именно и что им нужно искать.

Интерьеры в таких аппаратах обычно тесные, пахнут смазкой, пластиком и застаревшим озоном. Рычаги управления имеют лёгкое выработанное кольцо, там, где руки пилота касаются металла. На боковых панелях – карманы с инструментом, скобы для контейнеров, и всегда – самодельная полоса с несколькими предохранителями, в которой умелый механик может быстро выдернуть и заменить нужный элемент. Там, где шаттл позволяет, можно спрятать пару пачек провизии или старый рюкзак. Ощущение в кабине – сомкнутое и острое. Шум двигателей как метроном, свет приборов как свечи в темноте. Пилот всегда наполовину на грани – готов прыгнуть, но не забыв забрать с собой неприкосновенный запас для пущей безопасности.

Манёвренность – их коронный козырь. Скейты петляют между многочисленными обломками, прячутся в тенях, используют посторонние помехи. Они бесшумны, когда нужно, и свирепы в разгон – короткий рывок и исчезновение. Но ради этого они платят ценой. Радиус действия у них очень малый. Не говоря уже про оборудование. Радиоактивный пояс… Продолжительная буря… Или длительный перелёт… Это уже не суть важно. Их двигатели начинают “кашлять”, батареи садятся, и тогда скейт превращается в плавучую клетку. Гномьи и орочьи двигатели действуют пожёстче, но не вечные. Даже лучшие из них рассчитаны на короткую жизнь вне дока.

Защита – чисто символическая. Слой лёгкой брони, поглощающие мелкие обломки и небольшой энергетический налёт. Силовые щиты? Только самые дорогие модификации имели подобное, и те – в виде кратковременного всплеска, дорого оплачиваемого энергией. Эти суда держатся в бою за счёт уклонения и скорости, а не толщины брони. Метео-шторм, если он длительный, ранит их системно. Сенсоры ложатся, коррозия атакует соединения, и тогда даже самая юркая шлюпка – просто еле заметная вспышка взрыва в пространстве.

Экран и панели управления – минимум. Основные индикаторы – скорость, топливо, температура энергетического ядра, навигационные маркеры, и маленькая строка, где виден ближайший “блик” – помеха от чужой антенны. Пилот читает эти строки как музыку. Он понимает, что в момент паники приборы читают хуже, потому что мозг дрожит. Быть пилотом скейта – это ответственность и азарт. Ошибся на миллисекунду – и корпус бьётся о кусок камня или обшивку большого корабля.

Хранение подобных аппаратов в порту – целое искусство маскировки. Их прячут в мусорных полузасечках, на старых ангарах между старыми генераторами, внизу дока за вывалившимися контейнерами. Владелец всегда держит ключи в собственной голове. Обычно это какая-то кодовая фраза, чтобы открыть люк, не включив сигнализацию. Их можно замаскировать под старый “лом”, пустить на видимость, сломанный и заброшенный, где никто не станет рыться.

Пилот скейта – это чаще одиночка. Очень редко пара. Его навыки – смесь вора и поэта. Он знает, как дышит станция, где