Фантастика 2025-101 - Михаил Иванович Казьмин

что так поживешь. Ранец я и сам таскать умею, сапоги мне дома есть кому чистить…

— Я ни за что деньги получать не приучен, — насупился Ванька.

— Сказал же, придумаю! — ну вот, бедный и честный попался… Но и то правда, надо что-то ему такое поручить, чтобы не привыкал быть дармоедом.

Отделавшись от новообретенного хапника, я отправился домой. Шаболдинский сопровождающий привычно пристроился мне в хвост, я его столь же привычно отметил, и вернулся к своим мыслям. Вот, спрашивается, что это такое со мной приключилось? Два раза подряд я считай что видел будущее. Близкое, да, на секунду-другую вперед, но ведь будущее! Что одаренность у меня выявили во втором еще классе, я помнил, может, она и начала работать? И как с этим быть теперь? И главное: отцу сказать или как? И, кстати, поздравить меня можно не только с появлением предвидения. Я уже не только боярина Левского считаю отцом, но и о бывшем Алеше думаю как о себе самом. Вжился, ага. Теперь бы еще и выжить…

Впрочем, уже назавтра на первое место в моей жизни вышли заботы гимназические — уроки, проверочные работы, ответы… Предвидение никуда не делось, я мог предсказывать для себя вопросы учителей, а когда затруднялся с ответами, просто расслаблялся, и ко мне приходило понимание, какой ответ в данном случае будет правильным. Честно говоря, такие внезапно открывшиеся способности потихоньку начали меня нервировать. Я боялся, что меня на этом поймают, и тогда положительное впечатление о Левском-первом (Митька учился, ясное дело, в той же гимназии и числился Левским-вторым), как о взявшемся, наконец, за ум ученике сменится у учителей неприязнью к выскочке, недопустимо рано начавшем пользоваться одаренностью. Но время шло, а никто, похоже, так и не понимал причину моих успехов в учебе. Да и оставалось той учебы с гулькин нос — неумолимо приближался июнь, а с ним вместе и выпускные испытания. К ним я готовился всерьез, не полагаясь на предвидение — мало ли… Вот бы еще научиться определять, следят ли на испытаниях за использованием одаренности и если следят, то как именно! А еще научиться скрывать свое предвидение…

Стоп. А чем это отличается от того, как скрывает свою одаренность неведомый стрелок-отравитель? Только тем, что ему такое удается, а я об этом лишь мечтаю? Ну да, только этим. То есть, если я научусь маскировать применение своего предвидения… То смогу хотя бы в принципе понять, как это получается у вора! Нет, с таким точно надо обращаться к отцу!

…Выслушав мой обстоятельный доклад (я, понимаешь, готовил его раз в пять дольше, чем понадобилось на изложение), отец молча размышлял пять минут. Я специально засек время по настенным часам, и когда боярин Левской нарушил свое молчание, даже удивился, что прошло именно столько времени — мне эти пять минут показались если и не вечностью, то уж никак не меньше, чем часом.

— Так, — только и смог сказать отец перед новым перерывом на раздумья, на этот раз продлившимся полторы минуты. — Так, — продолжил он с того же слова. — А попробуй-ка ты предвидеть, что я сейчас сделаю.

Я попробовал — не вышло, о чем я и доложил боярину. Мы попробовали еще несколько раз — и с тем же нулевым результатом. И тут меня осенило.

— Отец, — сказал я, — попробуй сделать то, что касается именно меня…

Едва я это произнес, как увидел отца, кидающего в меня карандаш. Увидел два раза — сначала мысленно и тут же наяву. Карандаш я, ясное дело, поймал, и что предвидел бросок, отцу похвастался. Дальше отец кидал в меня скомканные бумажки. Кидал то правой, то левой, то сидя за столом, то вставая, отходя к стене и к этажерке с книгами, к окну, к несгораемому шкафу, кидал снова карандаши, потом линейку, ластик, я уже боялся, что дойдет до чернильницы… Не все предметы мне удавалось поймать, но те, что не ловил, я почти всегда успевал отбить в сторону.

— Куда я собираюсь завтра? — неожиданно спросил отец.

Вопрос вроде не обо мне, но и по географии или словесности когда в гимназии спрашивали, тоже меня не касалось, но отвечал же… Я сосредоточился и понял, что знаю.

— В ресторацию Делиривиретта на встречу с генералом Пафнутьевым, — уверенно ответил я, даже понятия не имея, кто такой этот генерал.

Отец снова выпал из реальности. Минуты на две.

— Тебе придется повторить это при докторе Штейнгафте, — наконец сказал он. — Сможешь?

— Вот и увидим, — я изобразил из себя этакого философа, хотя был полностью уверен, что смогу. — Но тогда, наверное, и отца Маркела позвать надо?

— Хм, пожалуй, и правда, — согласился отец, придвигая к себе телефон.

Да-да, телефон. Не дикари какие, чай, в просвещенном девятнадцатом веке живем. Ну и пусть здесь самое его начало, а в моем прежнем мире телефон ближе к концу века появился, я же говорил уже, что наука и техника у нас тут развиваются вовсю, пусть и на магических артефактах.

— Дом доктора Штейнгафта… Здравствуйте, Рудольф Карлович, это боярин Левской… Да, в порядке… Спасибо, хорошо. Вы могли бы прибыть ко мне сей же час?.. Нет-нет, ничего такого… Мне необходимо мнение ученого человека в одном важном деле… Очень важном… Не беспокойтесь, я пошлю за вами экипаж… До встречи!

Примерно таким же оказался и разговор с отцом Маркелом и спустя пятнадцать минут священник был уже у нас, а еще через двадцать минут прибыл и доктор. Суть дела отец объяснял им без меня — для чистоты эксперимента мне пришлось на это время кабинет покинуть — а затем началось…

— Итак? — поставил вопрос отец, когда все по очереди вдоволь накидались в меня всякой мелочью, в основном все той же скомканной бумагой, а на полу тут и там валялись бумажные комки, карандаши, ластики, линейки и даже несколько монет.

Доктор и священник переглянулись между собой, и Штейнгафт ответил первым:

— Я никаких признаков магии в действиях Алексея Филипповича не обнаружил.

— И я тоже, — было странным слышать растерянность в громоподобном голосе отца Маркела.

— Нужно провести правильный эксперимент с применением соответствующих артефактов, — осторожно предложил доктор. — Не зная причины вызова, я не взял с собой все артефакты, необходимые для такого случая.

— Монахов бы еще позвать, — задумчиво добавил отец Маркел.

— Хорошо, — после недолгих раздумий ответил отец. — Только мне надо будет предварительно поговорить с архимандритом Власием.

А вот это… Вот это вообще… Архимандрит Власий был настоятелем Иосифо-Волоцкого монастыря — кузницы кадров официально как бы и не существовавшей православной инквизиции. А значит, и