Норма Найт - Феномен хищника

Следующая очередь моя, на практике постигаю преимущества скромного гардероба. У меня только шорты, тонкие, помещаются в ладони, а Дик пришлось стирать целый комплект – майку, трусы и портянки. Мыться целиком тоже ещё нельзя, только местами.

Пахучий скользкий кусок так и норовит выскочить из ладони, а я знаю, найти его в темноте будет непросто. Разве что опять звать на помощь крысу. Да и грязи тут на полу, наверняка…

Оптимизм всегда помогал – наголо остриженная перед изгнанием голова легко поддавалась мытью с помощью «мыла», а вот мой прежний kinky hair[29] сейчас превратился бы в нерасчёсываемый колтун. Радовалась я и тому, что не нужно вставать под воду целиком – всё-таки для душа температурка не очень.

Набросив сухую куртку, запахнулась, чтобы согреться, ногами потопала по тряпке, обтёрла ступни об голени, сунула в башмаки. Негнущиеся и грубые, они годились разве что на роль обувки после бани, чтобы кое-как до постели дошлёпать. Ничего, неделю назад не было и этого…

Насколько сильно меня изменила тюрьма! Попади я в такие точно, как здесь, условия до следствия, а не после – сочла бы жизненной катастрофой. Шутка ли: разом на пять-шесть веков в прошлое: нет элементарного – постели, одежды, воды и еды, нет даже света, всё надо добывать с превеликим трудом и риском.

Теперь, пройдя то, что я уже прошла, нынешние лишения воспринимала как некоторые неудобства, но не беду и никак не трагедию. Всё познаётся в сравнении. Тщательно вытерла руки, взяла у Диксон свой автомат.

-«Ну что, девушки, можно и закусить?» – мысль адресовалась мне и Лариске.

Да, у неё вроде, иных проблем, кроме продовольственной, не существует. Ни мыться, ни стираться…

-«А вот тут ты ошиблась», – донёсся мыслеголос крысы. –«Уже давно мой народ считает, что я слишком много времени провожу в обществе людей. Это серьёзная проблема…»

К роскошно сервированному ужину Дик выставила бутылку спирта. А может, было время обеда, под землёй чувство времени даёт сбои.

Первый раз в жизни я принимала внутрь этил перед вырезанием трекера, и теперь ни с чем хорошим его вкус не ассоциировался. Однако, выпила, беря пример с подруги. Налили и деду. Закусив новым сортом консервов, тот вскоре развеселился, что-то шамкал себе под нос, поблёскивая слезящимися глазами.

-Эх, девшонки, хорошо-то как с вами… Годиков бы тридцать-сорок скинуть, и вместе отсюда! На волю хочу, солнца, неба, обрыдло это метро… А мысли дедуси при этом были ой какие неделикатные.

Выпили по второй, старик, к счастью, быстро перешёл в фазу сонливости – борода стала то и дело склоняться на грудь.

-«Салатов у нас нет, падать некуда. Так что для него вечер отдыха завершен», – в характерной манере подумала Диксон.

Довели деда до лежанки, оттуда вскоре донёсся храп. Лариска поблагодарила за угощение и с достоинством удалилась к своим.

Моя голова тоже кружилась как-то странно, состояние напоминало возникающее под действием наркотика.

-«Ну, давай по третьей. За упокой нашего прошлого». Отпили, кто сколько хотел, из единственной имевшейся кружки.

Хоть и свет здешнего открытого огня тусклее зимних дождливых сумерек, сейчас у меня впервые появилась возможность спокойно разглядеть лицо спасительницы. Во время помывки подруга каким-то образом смогла подчистую удалить остатки сюрреалистической причёски, и теперь удовлетворённо поглаживала себя по абсолютно лысому черепу. Поглядывая на Дик, не могла не признать – так она выглядит лучше, появился некий определённый стиль.

Ощущая мысли, девушка в удовлетворённой улыбке приподнимала уголки влекущих, чувственных губ. Её прямые и строгие, но при этом, несомненно, красивые черты озарялись волшебным внутренним светом. Высокий чистый лоб, колдовские глаза, великолепный нос с милой горбинкой. Разве что подбородок чуть более тяжёл, нежели подобает женщине. Но это признак характера.

Аккуратные ушки прижаты к голове, как у пантеры, готовящейся напасть – не то, что у меня, лопоухой… Так и не успела сделать пластику, чёртовы эскулапы дорого дерут. В общем – передо мной сидела красавица.

Пьянящая жидкость раскрепощала, без малейшего колебания я мысленно показала Диксон, чем мы когда-то занимались с Соланж. Ответом была мгновенная и мощная волна желания, но при этом подруга почему-то подумала:

-«Не сейчас». В голову ударила обида.

-«You didn't like me?»[30]

-«Не говори глупости, ты слышишь мои мысли не хуже меня», – горячая ладонь легла на моё вздрогнувшее бедро.

-«Но почему??» Волна окатила тело, я дрожала, готовая наброситься на Дик прямо сейчас.

-«Ведь мы не одни…» – отчаянно передала подруга.

-«Not alone?»

-«Здесь старик».

Я как-то совсем забыла про деда. Уши запылали краской стыда. Какой коварный дурман, я совершенно обалдела. Взаправду с головой неладно, да и не только с головой. Good drinks, but strong like shit…[31]

Наскоро собрав со «стола», мы влезли на стеллаж, намереваясь последовать примеру старика. Я подтянула в изголовье кучу тряпок, укрыла обеих теми же полуистлевшими куртками. Привычно уткнувшись лицом в грудь подруги, запечатлела на нежной плоти сладостный, крепкий поцелуй.

В ответ Диксон целомудренно чмокнула в лоб, но хоть за талию обняла, и на том спасибо. Её пальцы нечаянно соскользнули в ложбинку на пояснице – я дёрнулась от нахлынувшего, изогнулась дугой, вырвался судорожный, со всхлипом, выдох.

Испуганная рука переползла на плечо, погладила, успокаивая. Было так хорошо, отчего-то из глаз потекли слёзы. Со мной творилось странное, в голове смешались обрывки мыслей, чувств, желаний.

И вдруг в сознании послышались незнакомые слова, зазвучала печальная, щемяще прекрасная мелодия.

Отыщи мне лунный камень, Сто преград преодолев, За горами, за веками, В древних складах королев.

Отыщи мне лунный камень – Талисман моей любви, Под землей, за облаками, В небесах, в любой дали…

И не думала, что петь тоже можно мысленно!

Помня, как мало знаю я древних слов, Дик стала передавать образы. Летняя ночь, пустынный берег южного моря. Прекрасная блондинка в короткой серебряной тунике, огромная желтоватая луна на бархате неба…

…Отломи кусочек с краяСамой грустной из планет,Подари мне лунный камень,Подари мне лунный свет…[32]

-«Спасибо… Селена магически прекрасна, как сама любовь. Я могу часами смотреть на неё в полнолуние, ощущать, как проникает внутрь этот лунный свет…» Обняла подругу, кончиками пальцев нежно погладила мускулистую спину.

-«Теперь ты спой что-нибудь, если хочешь», – Диксон явно отвлекала меня от ласк…

-«Не вспомнить песню, которая могла бы сравниться с этой. Давай лучше покажу тебе картины своей прошлой жизни, а ты мне – своей».

Увлекшись этой игрой, мы постепенно успокоились, и в какой-то момент я погрузилась в сон.

Она, что, за ночь так ни разу и не пошевелилась? Рука Дик по-прежнему покоится на моём бедре. Спит?

-«Доброго утра», – развеял сомнения мыслеголос, и наши губы слились в поцелуе. «О-о! Кажется, она оттаяла», – мелькнуло в голове.

-«Мы пили вчера, а я не хотела, чтобы в первый раз это было в дурмане».

-«Вот как, оказывается, дедушка тут не при чём? С тобой я всегда в дурмане!»

Впившись ртом в горячую спелую виноградину, я принялась забавляться с нею, жадно слушая едва различимые стоны подруги. Мне почти удалось справиться с её непонятной стыдливостью – вот ведь чудо, а по прошлой жизни она старше меня – когда тишину подземелья нарушил неясный кашляющий звук. Замерев, мы вслушивались в окружающий мир.

-«Дед, что ли, смеётся? Пойду, дам по шее, чтоб не мешал».

Я решительно сползла с полки, что-то надела, запахнулась, и пошлёпала к обиталищу старика. Неслышной тенью Диксон следовала рядом – не хотела, чтоб я причинила ему какой-то вред.

В таунах не существовало стариков – кто имел деньги, всегда выглядел молодым, те же, у кого денег недоставало, покидали мир по собственной воле, когда приходил срок. Наверное, поэтому во мне не было уважения к старости.

Дед оказался совсем плох. В мыслях заканчивающего земное существование не читалось ни грана сознательного – всеобъемлющий хаос и неосознанный страх перед бездной.

Судорожное, дыхание прервалось, иссохшая фигурка разом оцепенела. Рука Дик коснулась нижних рёбер, улавливая возможное движение диафрагмы, другая поднесла к губам старика отражающий предмет.

-«Так видно дыхание. Если оно есть… Кажется, всё». Она выпрямилась, ладонью закрыла деду глаза.

Собирались быстро, но без суеты. Не хотелось задерживаться в склепе сверх необходимого.

Завершив дела, потушили коптилку. Я светила фонариком, а Диксон с большим трудом затворила дверь в жильё умершего. Похоже, деревянную створку не трогали много лет, металлические части протестующе скрежетали. С силой задвинув засов, подруга пальцами обозначила ритуальный жест. Надо потом спросить, что это значит.