Турист - Антон Витальевич Демченко

купил, а не получил, какая разница-то? Всё ж личная собственность! — почти неразличимо из-за гула движков буркнул Фома.

— Шалишь, браг, — откликнулся прозванный Ерёмой «знаток». — Это ж городская земля, по закону. Пусть и лежит за объездной.

— И что? — не понял Фома.

— А то! — фыркнул в ответ Еремей. — Продажа городской земли частным лицам любого звания разрешена лишь в пределах, дозволенных установлением городского совета. У нас в Костроме — это три казённых десятины, не больше. И то только на территориях, назначение которых не определено Генеральным планом застройки. И на кой бородатому такой клочок?

— Да ты-то откуда знаешь⁈ — изумился его собеседник.

— У него батя в градостроительной управе служит, — подал голос третий участник компании, и… разговор затих сам собой. Тем более, что молодые люди уже въехали на родную улицу и вот-вот должны были разъехаться по своим дворам.

Остановившись у потемневших от времени, но крепких, украшенных затейливой резьбой ворот, предводитель любопытной троицы заглушил двигатель и, сняв с головы шлем, повернулся к друзьям.

— Ерёма, ты бы спросил у бати, может, он знает, как с этими строителями связаться? — вздохнул он. — Я бы позвонил, попробовал договориться насчёт подработки… раз с наскока не вышло. А то лето на исходе, а у меня дыра в кармане, да вошь на аркане.

— Сделаю, — скупо кивнул в ответ тот и, поддав огоньку, послал свой мотоцикл вперёд, отчего его собеседник, столь неосмотрительно снявший шлем, тут же зачихал от поднятой уехавшим приятелем пыли.

— А я тогда с Веркой свяжусь, — дождавшись, пока дорожную пыль снесёт ветром, проговорил Фома, откинув забрало шлема. — Она девка ушлая, может, слышала чего… опять-таки, её сестрица в маклерском агентстве работает, может и знать если не самого покупателя, то строителей, что там работать подрядились. Всё ж, вряд ли хозяева стройки свою бригаду откуда-то притащили, а?

— Дело, — кивнул его приятель, справившийся, наконец, с чихом, и, протянув Фоме ладонь для рукопожатия, заключил: — Тогда я жду ваших звонков… ну и сам тут пошуршу. Может, тоже чего узнаю. Тогда сам вас наберу. Всё. Давай, Фомыч. До созвона!

— Ага, — вновь защёлкнув забрало, кивнул его приятель и, ухмыльнувшись, резко, с пробуксовкой сорвал свою машину с места.

— Вот же, гад! — отплевавшись от очередной порции пыли, предводитель троицы друзей хлопнул ладонью по баку собственного мотоцикла и, вздохнув, нажал на выуженном из кармана пульте большую прорезиненную кнопку. В тот же момент тяжёлые дубовые створки старинных ворот медленно поползли назад и в стороны, распахиваясь перед хозяином, и тот, наконец, загнал своего двухколёсного «коня» во двор, где его с нетерпением ждала матушка. Весьма сердитая, надо заметить, и крайне недовольная ранней отлучкой сына, из-за которой все её домашние дела встали намертво. По крайней мере, по её собственному утверждению. А уж какой хай она подняла, стоило увидеть изгвазданный в пыли наряд сына… У-у!

Тем временем на так заинтересовавшей молодых людей стройке дело шло своим чередом. Под куполом рычали и гудели бульдозеры, начерно ровняя площадку на дне внушительного котлована, рядом с которым мерно крутились огромные «бочки» аж четырёх бетономешалок, а чуть в стороне посверкивала сварка да еле слышно матерились рабочие, вязавшие арматуру.

— Ну что, Игорь Сергеевич? — к только что поднявшемуся из котлована высокому мужчине в чистом комбезе и белоснежной строительной каске подскочил его ровесник, чуть более грузный, с широкими ладонями-лопатами дядька в таком же наряде, но с коробочкой передатчика, прицепленного к лямке чуть помятого и кое-где уже замаранного строительной пылью синего комбеза.

— Бульдозеры работу почти закончили. Ещё четверть часа и можно накидывать маркерную сетку, — медленно, почти вальяжно произнёс тот, вытряхивая из начатой пачки духовитую сигариллу. Прикурил и, затянувшись ароматным дымом, взглянул на собеседника. — У вас-то как, всё готово, Алексей Михайлович?

— А то ж! — расплылся в широкой щербатой улыбке руководитель строительства. — Мужики арматуру подготовили, бетономешалки вон бочки крутят. Да и вибромашины уже под парами. Ждём только ваших шурфов.

— Трубы решили не использовать? — уточнил Северский.

— С таким бетоном? — отмахнулся прораб. — Ни к чему это. Лишнее…

— О… это что ж за бетон такой чудный? — приподнял одну бровь бывший геолог.

— Стоящий бетон, Игорь Сергеевич, — хитро ухмыльнулся его собеседник. — Римский. Слыхали?

— Да ну? — неподдельно изумился тот и покачал головой. — М-да, вот уж не думал, что Кирилл Николаевич примет мои рассуждения всерьёз. А если не секрет, Алексей Михайлович, где ж вы в нашей глуши такую редкость отыскали?

— Если бы я, — кажется, прораб даже понурился, но в следующую секунду природный оптимизм всё же взял в нём верх. — Это хозяин в Приморье смесь заказал. Не с Везувия же, в самом деле, пепел возить, когда свой имеется, да ничуть не хуже…

— Можно подумать, Тихий океан ближе Рима… — фыркнул Северский.

— Ближе ли, дальше ли, а цена готовой смеси с доставкой, считай, втрое ниже вышла, — наставительно воздев палец к закрытому надувным куполом небу, отозвался его визави. — Я точно знаю. Смету видел.

— Михалыч! — крик, раздавшийся со стороны котлована, где как раз затихли ревевшие до того ранеными лосями бульдозеры, заставил собеседников оглянуться. — Михалы-ыч!

— От бисовы дети, — сплюнул прораб, цапнув передатчик с лямки комбеза. — Учишь их, учишь, а толку чуть… Слушаю, Васька!

— О, мля! А я о нём и забыл, — донеслось из динамика смущённое бормотание бульдозериста. — Михалыч, тут эта… в общем… закончили мы. Дай отмашку, нах…пусть поднимают машины…

— Понял, — прораб кивнул, вернул коробочку передатчика на место и, повернувшись к столпившимся у тяжёлого крана машинистам, заорал так, что у стоящего рядом Северского заложило уши. — Эй, крановщики, вать машу! Х…ли лясы точим! За работу, нах…!

— К… значит, культура, — вздохнул бывший геолог, с насмешкой наблюдая за разоряющимся, аж покрасневшим от натуги прорабом. Дождался, пока тот закончит раздачу кнутов и отмерит подчинённым пряников, покачал головой и демонстративно ткнул умолкшего Алексея Михайловича пальцем в… эфирный передатчик, по-прежнему зажатом в его кулаке.

— Да… ёж твою медь… — смутился тот. Переглянулся со своим собеседником, и по площадке прокатился их громкий хохот, впрочем, тут же заглушенный заревевшим краном, с натугой поднимающим в воздух первый из бульдозеров, работавших в раскопе.