Молниеносный – 3 - Фёдор Бойков

сбивал бегущих на меня одержимых, я изгонял из них демонов. Через полчаса я изгнал и испепелил около тридцати демонов, а вокруг меня стояло всего-то тринадцать инквизиторов, в которых не чувствовалось внутренней борьбы. Я ускорился и без сожалений впечатал их по очереди в стену.

Данила остался стоять в гордом одиночестве. Не знаю, на что он рассчитывал, но никаких сомнений в его глазах я не увидел. Он продолжал лыбиться во все тридцать два зуба, будто уже победил.

— Думаешь, это всё? — спросил он, окинув взглядом стонущих от боли инквизиторов. — Ты вывел из строя часть марионеток, но они восстановятся и снова вступят в бой. Знаешь, какая регенерация у одержимых? Да им можно все до единой кости переломать, а они будут продолжать сражаться.

И тут до меня дошло. Он же не понял, что я изгнал демонов! Ну в самом деле, откуда Даниле знать, что такое вообще возможно? Этот гад до сих пор считает, что бой не закончен.

— Какой же ты жалкий, — сказал я, скривив губы. — Отдался в служение тем, для кого ты — просто мясо. Тебя пустили в расход, а ты и рад.

— Я получу силу! — проорал он, покраснев от злости. — Мне обещали такую мощь, о которой ты даже представления не имеешь!

— И для этого надо всего немножко, — хмыкнул я. — Всего-то — предать человечество. Мелочь какая, правда?

Я стряхнул с себя остатки рубашки и медленными шагами направился к Даниле, переступая через раненых инквизиторов. Их страдания меня не слишком волновали — лечебные зелья быстро вернут их в форму. А вот наглый гадёныш напротив должен получить сполна.

Василий Кондратьев пришёл в себя как раз вовремя — он услышал слова Данилы и сейчас смотрел на меня круглыми от шока глазами. Я же сжал в ладони медальон эмиссара и направил в него энергию.

Золотой говорил, что эта печать выше прочих, она даёт мне право командовать любым инквизитором. А раз так, то у неё должно быть что-то вроде общего созыва или массового приказа.

Энергия впиталась в медальон, и я увидел, как от него потянулись нити к значкам на красных балахонах. Василий Кондратьев вздрогнул и поднялся на ноги, бывшие одержимые начали цепляться за стены и друг друга, чтобы встать и подойти ко мне.

А из-за поворота донёсся топот множества ног. Через пару минут в коридоре стало тесно от инквизиторов, прибежавших на мой зов. Неплохо-неплохо.

— Арестовать! — приказал я, ткнув пальцем в побелевшего Данилу, который отчаянно пытался сопротивляться моему зову. — Поместить в самую защищённую камеру!

На мгновение прибывшие инквизиторы дрогнули и перевели взгляды на Кондратьева. Ну их можно понять — стоит какой-то мужик в разорванных брюках и с голым торсом, приказы тут раздаёт. Правда самые толковые всё же обратили внимание на медальон, висевший на моей груди.

Врио наместника кивнул, подтверждая мой приказ и повернулся ко мне. Я знал, что у него много вопросов, и был готов ответить на часть из них, но Кондратьев сумел меня удивить. Он стянул с себя балахон и протянул его мне.

— Вот возьмите, князь, — сказал он. — Прикройтесь… да и вопросов меньше будет.

Я не стал отвечать, молча взял балахон, который был похож на мой плащ, но гораздо шире — в него могло поместиться два меня. Вытянув медальон поверх мантии, я посмотрел в глаза Даниле.

— Ты ответишь за всё, — спокойно сказал я. — Я прослежу за этим, будь уверен.

— Мои покровители от тебя мокрого места не оставят! — взвизгнул Данила. — Ты — никто! Слышишь⁈

Его крик оборвался, когда я от души врезал по его наглой морде. Даже без суперскорости удар вышел что надо. Вид разбитого носа и крови на подбородке Данилы меня немного успокоил. Как же давно я хотел это сделать!

Так его и увели — с окровавленной мордой и удивлением от моего удара. Причём удара не только в прямом смысле, но и в переносном. Он-то думал, что справится со мной, имея рядом кучку одержимых и поддержку Хранителей, а в итоге проиграл всухую.

— А этих куда? — спросил у меня Кондратьев, указав на одержимых, которых я впечатал в стену. Они как раз начали приходить в себя и пытались подняться.

— Туда же, — я нахмурился. — Посадите их в разные камеры, я с ними ещё поработаю.

— А с остальными что? — Кондратьев поморщился от стонов раненых инквизиторов, а я обернулся.

— Всех вылечить и зачислить в мой отдел, — мне не пришлось оборачиваться, чтобы понять, что все бывшие одержимые замерли. Даже стоны боли затихли ненадолго. — И даже не думайте, что сможете отказаться. Отныне каждый из вас будет обучаться мной лично.

— А они точно не одержимые? — робко спросил один из прибывших инквизиторов. — У меня прибор с ума сходит. Вдруг мы их вылечим, а они на нас кинутся.

— Делайте что я сказал, — я вздохнул.

Вроде бы, с одной стороны, я понимал, что объяснять придётся много чего, — местные вообще об экзорцизме не слышали. А с другой — оно мне надо?

— Где сейчас Назар Крылов? — спросил я у Кондратьева. — Он вообще жив?

— Жив, сидит в камере, — врио наместника поморщился. — Его Данила допрашивал, но Назар… у него есть способность закрывать свои мысли. Он просто на время стирает память, и добиться от него ответов невозможно.

— Вы же понимаете, что его устранили намеренно? — спросил я, махнув рукой в сторону кабинета наместника. В моём кабинете снова надо делать ремонт. Ну и кровь отмывать тут ещё долго придётся.

— Но ведь мы нашли в подвале его дома одержимых, — Кондратьев вдруг побледнел и обернулся на раненых инквизиторов. — Хотите сказать, что он искал способ излечить их?

— Ну да, скорее всего, — я уверенно кивнул, хотя вообще был не в курсе обвинений против Крылова.

Да, я впервые услышал о том, что он держал в подвале одержимых, но вроде бы всё логично. Крылов же так отчаянно хотел научиться изгонять демонов. Вот и попался на горячем. Или его сдал кто-то из своих. Кстати!

— Василий, мне надо переговорить с архивариусом, Прокопием Хлыстовым, — я ведь так и не добрался до этого человека, а Крылов его имя точно не просто так мне оставил. — Где я могу его найти?

— Так он только что здесь был, — Кондратьев посмотрел на меня удивлённо. — Вы же великий созыв активировали, князь. Все, кто в здании находятся, пришли сразу же.

— Позовите его, — я запнулся. Куда его ко мне звать? Кабинета-то теперь нет. — И выделите любой свободный кабинет.

— Так вот свободный, — Кондратьев указал на дверь напротив