Ренегат космического флота - Геннадий Борчанинов

— Какие учения, по гиперу скачем, как козлики, — фыркнул я, вдыхая аромат подкрашенного кипятка. — Но ты прав. Желательно бы устроить.

Гришин широко улыбнулся. В корабельные артиллеристы он перешёл с Зардоба, сохранив прежнее звание, и в коллектив влился довольно быстро, но работы ему в последнее время явно не хватало. И его людям тоже. Не в кого было стрелять, и я надеялся, что всё так и останется. Что нам не придётся стрелять по своим же.

— По технической части всё в порядке? — спросил я у него.

— Так точно, господин командор, порядок полный, — кивнул прапорщик.

Видеть прапорщика в космофлоте было непривычно и странно, но такие выверты иногда случаются. Главное, что своё дело он знал хорошо, пусть и служил до этого в станционной батарее, которая обычно остаётся неподвижной, а не мельтешит по космосу в собачьей свалке сумбурного космического сражения.

— Значит, устроим скоро, в Новом Форосе, — сказал я.

Главное, чтобы учения не переросли в настоящий бой с защитниками системы. Этого я боялся больше всего. Но если придётся… Я был готов.

Я скривился, отхлебнув чаю. Новый Форос придётся брать хотя бы ради того, чтобы пополнить припасы на корабле. Хотя существовал риск, что нас объявят дезертирами и мятежниками до того, как мы туда прилетим.

Лейтенант Козлов объявил о переходе в гиперпространство, и «Гремящий» покинул Ротар-4, не задерживаясь здесь ни на минуту дольше необходимого.

— Мне скоро кошмары сниться начнут, — пробормотал Тупикин. — Каждый переход туда-сюда как будто шилом в кишках ворочают…

— Терпи, лейтенант, — пожал плечами я. — Знал ведь, куда учиться поступал.

— Знал бы, что в гипере так… Может, и не поступил бы, — проворчал зампотех.

А мне нормально. Особых неудобств я не ощущал, но я — толстокожий и закалённый сотнями переходов через гиперпространство. Лучше уж потерпеть несколько часов, чем плестись тридцать лет от одной звезды к другой.

К тому же, пока мы летим в гиперпространстве, мы существуем отдельно от всего остального мира, а значит, можно ненадолго забыть и о государственном перевороте, и о предателях в правительстве, и вообще обо всём плохом. Побыть немного «здесь и сейчас», без связи с остальной Галактикой. Может, именно поэтому некоторые корабли иногда не возвращались из гиперпространства.

Я допил чай, совершенно без удовольствия, попрощался с офицерами, вышел из кают-компании. На месте мне не сиделось, так что я неторопливо прошёлся по эсминцу от реактора и до жилого отсека, отвечая на приветствия встреченных операторов. В несение службы не вмешивался, ничего не спрашивал и не приказывал, скорее просто показывал своё присутствие на корабле. Иногда и это необходимо, чтобы офицеры и операторы не забывали, как выглядит их командир.

Возле жилого отсека я столкнулся с подполковником Игнатовым, который направлялся к душевым. Ему пришлось переселиться из комфортабельной гостевой каюты в самую обычную, так что теперь личный душ имелся только у меня и у принцессы Елизаветы, а ему приходилось пользоваться общим.

— Господин командор! — воскликнул он. — Я как раз хотел с вами поговорить.

— Я буду у себя в каюте, господин полковник, — сказал я.

Дела, о которых обычно мы с ним говорили, не обсуждаются в коридоре. Только за закрытыми дверями.

— Да, конечно, — кивнул он.

Пришлось прервать свою прогулку по кораблю и пойти в каюту номер один. Я хоть и поддерживал физическую активность тренировками, этого всё равно не хватало. Не всегда удавалось выходить нужные десять тысяч шагов, даже с тренировками. Многие члены команды физическими нагрузками пренебрегали, особенно служащие на технических специальностях, отчего начинали выглядеть рыхлыми мешками. Рацион-то был рассчитан с учётом ежедневной физической нагрузки, и они просто не сжигали столько калорий, сколько получали за день. В отличие от меня.

Подполковник Игнатов не заставил себя долго ждать, явился почти сразу же.

— Проходите, господин полковник, — пригласил я его. — О чём вы хотели поговорить?

Разведчик вошёл и сел на стул, задумчиво потирая подбородок. Я остался стоять, прислонившись к переборке.

— У меня было время проанализировать источники, находящиеся в открытом доступе, — вздохнул он. — И сверить со своими закрытыми источниками.

— Это вы о чём? — спросил я. — Какими ещё источниками?

— С вероятностью в восемьдесят восемь целых и четырнадцать сотых процента Его Императорское Величество мёртв, — отчеканил подполковник.

Мне даже показалось, что я ослышался.

— Так, стоп… Мёртв? — спросил я после короткой паузы.

— Так точно, — кивнул Игнатов. — Остаётся одиннадцатипроцентная вероятность, что он тяжело ранен и находится в коме, и совсем крохотный шанс, что он жив и здоров, просто находится в заложниках.

Я даже не знал, что на это ответить. Нет, мне и самому порой казалось, что Его Величества уже нет в живых, но регентскому совету мёртвый император не нужен. Им нужен недееспособный, но живой монарх, потому что со смертью императора их полномочия прекращаются, а корону принимает наследник.

— Так, и что всё это значит? Кто наследует Виктору? — спросил я.

— Кронпринц Евгений, его старший сын, — мрачно произнёс Игнатов. — Должен был наследовать. Если бы не погиб на коронации. Вот это достоверно известно, похороны уже прошли.

Я вспомнил этого Евгения, видел несколько раз в новостях. Напыщенный и надменный тип, неприятный, похожий на молодого тюленя. Кажется, он не так давно женился. Точно, вся Империя праздновала, так, что у нас в Академии даже отменили занятия.

— А кто следующий в очереди? — спросил я.

— Вот тут ясности уже нет, — хмыкнул подполковник. — У Евгения осталась молодая жена. Беременна, на позднем сроке, и по закону их отпрыск должен унаследовать трон. Когда родится.

— Если родится, в такой-то ситуации, — фыркнул я. — Да и кому вообще нужен младенец на престоле?

— Регентскому совету, — развёл руками Игнатов. — Но ребёнок ещё не родился, значит, в очереди наследования он присутствовать не может. Пока что.

— Поэтому они тянут время… — пробормотал я. — Ох, ну и дела…

— Младший сын Виктора, Михаил, на коронации выжил, — сказал Игнатов.

— И предъявляет права на трон? — перебил я.

О принце Михаиле я вообще ничего не слышал, словно бы его и не было.

— Нет. Хотя мог бы, и это было бы лучше, чем совет или даже Евгений у руля, — сказал Игнатов. — Михаил не интересуется властью, он