Одиннадцатая заповедь - Андрей Астахов

1986 году во время операции "Карера" я был ранен, и Зайцев дотащил меня до вертолета, хотя сам получил минометный осколок в голову. С тех пор мы были как братья. До 1991 года служили в Советской Армии, я на Северном Кавказе, он в Таджикистане, в Душанбе. Переписывались, в гости друг к другу ездили. У меня дочка подрастала, у него сын, хотели мы их поженить, как время придет. А после распада СССР все пошло совсем не так, как хотелось. Я успел в Чечне повоевать, а в 2005-ом ушел на пенсию по выслуге в чине майора. Купил дом в Краснодарском крае, занялся садоводством, дочка в школе училась. Жить бы и радоваться мне, да вот только с 1993 года от Володи ни слуху, ни духу не было. Как в воду канул. На мои письма не отвечал. Ну, я думал, занят он своей жизнью, не до меня ему. Девяностые годы трудные были, страшные, каждый выживал как мог. Думал, забыл меня боевой товарищ. А все оказалось куда как хуже. В феврале 2007-ого получил я письмо от Кати Зайцевой — уж как она мой адрес нашла, понятия не имею. Оказалось, заболел сильно Володя — тот самый осколок, что у него в голове с 1986 года остался, двигаться начал, и ослеп Вовка. Врачи сказали — безнадега полная. А потом и прочие болячки навалились, и в 2000-ом умер Володька. Я все дела бросил, поехал в Душанбе, разыскал Катю и Ярика и на могиле у Вовки побывал. Поклялся другу, что не оставлю его родных. Катя с сыном хотели в Россию перебраться, так я им домик подобрал в нашем поселке, посодействовал с переездом, а когда Ярик закончил школу, помог ему получить направление на службу в ВДВ — старые связи помогли. Хотел я, чтобы мой будущий зять настоящим мужчиной стал. В 2011-ом сбылась наша с Володькой мечта — поженили мы Ярика и мою Татьяну, стали родственниками. Свадьба была, мужики — закачаешься, весь наш поселок гулял! Словом, все было хорошо, Ярик работал в охранной фирме, Танечка закончила институт и устроилась на работу в колледж преподавателем, да только опять судьба нас на прочность стала пробовать. В августе 2017 года Ярик и Танюшка поехали отдыхать в Домбай. Катались на лыжах, Татьяна упала неудачно. Рентген показал у Танечки перелом позвоночника. — Дед замолчал, было видно, как трудно ему дается сохранить спокойствие. — Начались для нас хождения по мукам. Жена у меня слегла с горя, да и сам я н-не знаю, как ума не лишился. Врачи заявляли, что можно вернуть Танюху к нормальной жизни, да только подобных операций у нас не делают, надо за границу везти, а это таких денег стоит, каких я за всю жизнь в руках не держал. Словом, со всех сторон абзац получился. Кое-что мы собрали, Ярик кредит взял, я машину продал, бывшие сослуживцы помогли, были сбережения, но до полной суммы еще очень далеко было. Новый год прошел уже. И вот однажды Ярик приехал с работы домой странный какой-то. Будто мыслью какой-то загорелся, но на мои расспросы только отвечал: "Потерпи, папа, скоро все узнаешь". Все время или у Татьяны в комнате проводил, или в кабинете за компьютером сидел, что-то искал. А в начале весны уехал — сказал, что в командировку. Не понравилось мне все это, я в фирме, где Ярик работал справки навел, и там сказали, что он взял отпуск за свой счет "по семейным обстоятельствам". Ну, тут я грешным делом подумал, что он мою дочку бросил, устал бороться. В ярости был, два дня себе места не находил, уже в розыск собрался подавать, чтобы найти поганца, но тут он сам позвонил мне на мобильный. Ты не волнуйся, папа, сказал он мне, я поехал на операцию для Танюши деньги зарабатывать, скоро вернусь с победой. Только не спрашивай, куда и зачем, я все равно не скажу. Вроде как и прояснилось все, а вроде и запуталось еще больше. И тут я за компьютер вспомнил. Залез в него, просмотрел историю, а там все сайты о Чернобыльской зоне отчуждения и где артефактами торгуют. И тут я все понял. Дошло до меня, куда Ярик за деньгами подался, щенок полоумный. Вот и все, мужики. Потому я здесь. Еще есть вопросы?

— Да уж, — вздохнул Уокер, когда Дед замолчал. — Круто вашу семью приложило. Даже и сказать нечего.

— А и не надо ничего говорить. Я от своего намерения не откажусь. Я наверняка знаю, что он где-то в Зоне, друзья его проболтались. И в аэропорту подтвердили, что билет у Ярослава был до Киева. Один ли, с кем еще найду сына, живого или мертвого.

— Я… Дед ты не сердись, я ж не знал. — Я подошел, протянул старику руку. — Прости, коли обидел.

— Бог простит. Все я вам рассказал. Теперь каждый своей дорогой пойдет.

— Не случайно мы повстречались, — сказал Уокер со странной улыбкой. — У каждого из нас свои особенности, но, как говаривал Ба Цзинь: "При жизни Чэнь Чжэнь частенько говорил, что не похож на других. Но вот он умер, и могила его ничем не отличается от прочих".

— И к чему это было сказано? — не понял я.

— Ба Цзинем или мной?

— Тобой, философ ты наш!

— К тому, что все под одним Богом ходим, и Он все видит, — загадочно изрек Уокер. — Теперь ты рассказывай, с какого перепугу на Радар собрался.

Я колебался только несколько секунд. И рассказал. Все с самого начала. Во всех подробностях. Порой сбивался на несущественные детали, но мне очень хотелось, чтобы Уокер и Дед поняли, что я не такой полезный спутник, как им кажется. Что я опасный, очень опасный спутник. Пусть знают правду, а мне…

Мне совершенно нечего терять.

— Вот ни на секунду нельзя оставить тебя без присмотра, Пиндос, — сказал Уокер, когда я закончил свой рассказ. — Глаз да глаз за тобой нужен. Стоило мне отлучиться ненадолго, и ты попал в плохую компанию.

— Теперь все поняли? — Я шагнул к выходу из блокпоста, ведущему на дорогу к Свалке. — Желаю всем здравствовать.

— Погодь маленько, тебя никто не отпускал, — Уокер поднялся на ноги, потянулся, как довольный, выспавшийся кот. — Вся эта история вписывается в координаты, которые я знаю. Уже давно по Зоне слухи барражируют, что после мартовского сверхвыброса какая-то секретная и очень активная движуха пошла. Опытным сталкерам стали частенько поступать предложения работы от каких-то мутных заказчиков.

— Это всегда было, — ответил я небрежно. — А тут…