Фантастика 2025-48 - Дмитрий Анатольевич Гришанин

— Может, тебе еще шнурки на ботинках завязать? Глупо. Ты же не ждешь, что я в самом деле буду тебе помогать? Лучше попроси эту шлюшку Алию… кстати, ты же отлично видишь, как она по тебе течет, извертелась уже вся; забавно, что ты не допускаешь это до своего сознания, не разрешаешь себе понять. А я воплощаю для тебя другую проблему. Твой братец сказал бы — как бы воплощаю.

— Что еще за другая проблема?

— Почему Повтор произошел именно сейчас — и именно такой? — Ветер смотрит на меня пристально, будто пытается разглядеть что-то на дне темного колодца. — Почему дети не попадают под воздействие тех, кто мечтает изменить мир, а вместо этого могут менять себя сами?

— Господи, откуда мне знать-то? И какое это имеет ко мне отношение?

— Говорю же, Саня, приезжай в гости, — лицо Ветра расплывается в дружелюбной ухмылке. — Не до всего ты способен додуматься сам.

— Так, ты уже повторяешься. Как говорит моя племяшка, фу быть таким. Все, исчезни — надоел.

Ветер послушно тает в воздухе. Есть у этого пространства и плюсы, что уж там — вот бы оно работало так в реале…

За соседними столиками сидят люди. Один из них оборачивается ко мне — у него лицо пластиковой куклы, Юлька в детстве обожала таких. Мое подсознание не заморачивается на прорисовку массовки.

Так, это неважно все. В дивизии недостает супервизии… К кому я могу обратиться за советом? Здесь получится вызвать кого угодно, и это ни к чему меня не обяжет в реальном мире.

Алия втянула меня в этот блудняк; может, она и подскажет выход? Она ведь его знает. Но проблема в том, что я этой женщине не доверяю. Даже если реальная Алия мне помогла бы, эта, из моего сознания, только сделает все еще хуже.

Мария? Вот уж у кого острый аналитический ум. Но как бы я себя ни убеждал, что между нами все нормально — легко сошлись, легко разошлись, сохранили здоровые деловые отношения — я отлично знаю, что использовал ее… и сильно обидел. Поматросил и бросил, в какую обертку это ни заворачивай. Реальная Мария великодушна, она не стала бы лелеять обидку, простила бы меня и помогла… но та, что живет в моем сознании, на меня зла. Потому что я знаю, что причинил ей зло. Нет, этой мелодрамы мне сейчас не нужно…

Юрий Сергеевич? Старый чекист наверняка щелкал и не такие орешки. Вот только слишком часто он прикидывался свойским простоватым дядькой, чтобы я сейчас смог увидеть в нем что-то другое.

Друзья, родные, коллеги, знакомые… Неужели я ни в ком так и не признал наличия того, чего так недостает мне самому? Всех оценивал через призму своей гордыньки? Почему это вдруг оказалась так важно — умение понять и принять, что другой человек в чем-то тебя превосходит?

Это, наверно, тот момент, когда мужчине нужно посоветоваться со своим отцом. И даже то, что он давно умер, здесь как раз не проблема. Я никогда не старался подражать отцу — просто занял его место в семье. Всю жизнь все отмечали наше с ним сходство — как внешнее, так и внутреннее. Но насколько это действительно так? Смог бы отец понять и одобрить все, что со мной произошло? На самом деле я смутно его помню. Хотелось бы поговорить с ним, конечно… но сейчас не время извлекать из памяти траченых молью призраков.

Тот, в чьей способности помочь я уверен, жив, и мы виделись совсем недавно. В двух кварталах отсюда есть спортивная площадка — в детстве мы иногда таскались туда с мячом. Там и встретимся.

Когда я подхожу, Олег подпрыгивает, бросает мяч в кольцо — и промазывает. Подбираю откатившийся мяч, пробегаю круг по площадке, выбираю позицию, бросаю — тоже мимо. Олег смеется и кричит:

— Мазила-тормозила!

— Эй, от мазилы слышу!

Мы бегаем, дурачимся и бросаем мяч, даже не особо стараясь попасть в кольцо. Даже если мое тело в этот самый момент умирает в белой комнате, то отказываться от игры с младшим братом я не хочу. Может, это лучшее из всего, что было у меня в жизни.

Наконец Олег, смеясь и тяжело дыша одновременно, падает на небольшую деревянную трибуну. Сажусь рядом с ним. Черт, он сейчас совсем подросток… Строго говорю:

— Повзрослей, Олежа.

— Я не хочу взрослеть! Терпеть ненавижу этих дурацких взрослых!

Только мой брат умеет ныть и смеяться одновременно.

— Понимаю. Сам ненавижу и не хочу. Но надо.

Олег послушно вытягивается, оформляется — и вот передо мной сперва сутулый длинноволосый хиккан, а через минуту — аккуратный парень с быстрыми внимательными глазами.

Беру с места в карьер:

— Значит так. Не думай даже заводить эту шарманку — я, мол, не держу тебя за человека, с которым стоит советоваться… Когда я сказал, что ты умный и внимательный — это не для галочки было, я правда так считал. А еще — что ты на самом деле вытянул последнее расследование и в целом лучше меня справляешься. Этого я, кажется, не говорил, но подумал же. Здесь этого достаточно.

Братец задумчиво кивает. Реальный Олег, быть может, и не поверил бы всему этому, решил бы, что я просто пытаюсь его подбодрить. Но эта версия Олега сформирована моим искренним представлением о нем.

— Значит так, — Олег хмурится и тянется пальцем к переносице — поправляет очки, которых давно уже не носит. — Нам нужно как бы снести границы, которые формируют твою личность и ограничивают Дар.

— Да. Только не навсегда снести! Я не хочу по гроб жизни слюни пускать.

— Ясно-понятно, — ну надо же, эта версия Олега говорит моими фразочками. — Тебе нужно попасть в пространство, которое будет воплощать для тебя эти самые границы.

— И снести там все к херам?

— Не так прям буквально… Ломать — не строить. Надо свести задачу к такой, какую ты решал раньше… Помнишь, когда мы были маленькими, я потерялся в лесу рядом с дачей?

— Такое забудешь, пожалуй! Мне до сих пор иногда снится, как я по этому лесу хожу и ищу тебя, недоумка.

— Что ты делал, когда не смог сразу меня найти?

— Что делал, что делал⁈ Кирпичи откладывал, вот что я делал!

— А потом?

— Потом… Потом как бы мысленно составил план леса. Разбил его на квадраты… в уме,