Дженнак неуязвимый - Михаил Ахманов

бить молотами, грохот по всей округе! Каждый дольше века прожил... Серга, мой дед, в девяносто ходил на медведя с рогатиной, а лося ударит в лоб кулаком, и нет лося! Пришлось ему нас поднимать, и меня, и братов моих, и сестриц... Однако поднял! Нет перевода изломному роду!

Атаман о предках своих говорил с охотой - видно, расспросы гостя его не обидели, а показались знаком искреннего интереса. Почувствовав это, Дженнак спросил:

   - Отец твой где? Как его звали? И жив ли он?

В глазах Берлаги сверкнул огонь.

   - Звали отца Людо Тэб. Его и матушку мою аситские крысы убили во время Первого Мятежа. Слышал о таком?

Дженнак кивнул. Этот мятеж случился тридцать семь лет назад, когда он жил в Ханае под именем нефатца Та-Кема Джакарры. Время выдалось нелегкое. Он взял в супруга Ирию Ар- ноло из рода Протекторов Атали, но она умерла при родах, а вскоре умер младенец Джен - двое близких, что прибавились к его потерям. Смерть Джена он скрыл, сказав, что мальчик с кормилицей в горах, у целебных источников. Прошло какое-то время, Джен, по слухам, излечился, но в Ханае его не увидели - Та-Кем будто бы отправил сына в Юкату, в древний город Цолан, где было на что поглядеть и чему поучиться. Года через три, решив его проведать, Та-Кем сел на корабль, один из многих принадлежавших ему, но рейс закончился трагически: у берегов Ка’гри судно столкнулось с плавучей ледяной горой, и больше о нефатце Та-Кеме никогда не слышали. Что до Джена, то он возвратился в Ханай уже юношей, вступил в права наследства, но потом уехал, желая постранствовать по миру. Бумаги с его родословной были в полном порядке, и был он похож на Та-Кема в молодости точно брат-близнец.

У губ атамана пролегли глубокие складки.

   - За отчих своих я отомстил и еще буду мстить, - хрипло выдохнул Берлага. - Здесь моя земля, мое владение, а не аситских псов, понаехавших с моря! Зимой мы остров взяли, ни один живым не ушел, все рыб отправились кормить... Слышал про это, хозяин Жакар?

   - Слышал, - отозвался Дженнак. - Тяженя рассказывал.

   - Взяли, вот так! И город возьмем! Лист еще не пожелтеет, а возьмем! - Атаман потянулся к кувшину. - Стоит за это выпить, хозяин!

   - Не называй хозяином, другом зови, - молвил Дженнак и подставил чашу.

Они выпили. Глотая крепкое зелье, Дженнак думал, как прихотливы, как странны узоры судьбы. Когда-то давно!., о, как давно!.. - был он гостем Че Чантара, тайным гостем, приплывшим в Инкалу к мудрейшему владыке и старшему родичу. Говорили они грядущем, и убеждал его Че Чантар, что нужно отдать Азайю, весь огромный континент, Домам Коатля и Мейтассы во владение. Убеждал его долго, а он сомневался... И было сказано тогда мудрейшим: пусть берут! Много лет уйдет у них на освоение новых земель, много прольют они крови и много потратят сил, а когда плод созреет, сорвет его другая рука. Найдутся там желающие власти и свободы, и развяжут они войну, и прогонят всех несогласиях, и придумаю себе новые символы, и примут новые обычаи, и вудет в тех краях множество стран и владений либо одна большая гграна, сильнейшая, а при ней - подчиненные княжества, земли варваров, свои Ледяные Края и Мглистые Леса-

Так или почти так сказал мудрый кинну Че Чантар, но это будущее виделось столь далеким, зыбким и неясным!" И вот оно фишло, думал Дженнак, наступило с той же неизбежностью, с какой брошенная в реку ветвь доплывает до моря... И не просто фишло, а явилось творением собственных его потомков, пусть te повсюду, но во многих местах, где проросло его семя, взошла его кровь - в сыновьях, внуках, правнуках. Здесь, в Сайберне, в Ибере, где долгое время правил Джемин, его светлорожденный сын от Чоллы, и в Дельте Матери Вод, где Хальтунчен Лесное Око, другой его потомок, основал свою державу. Они ггроили будущее из собственных жизней, творили его, сражаюсь, созидали и умирали... Своей смертью или от рук врагов, как Людо Тэб...

Печаль охватила Дженнака, печаль и великая гордость, ибо он тоже был в числе строителей и созидателей. Сказано в Книге Повседневного: истина отбрасывает длинную тень, но лишь умеющий видеть узрит ее... Че Чантару это удалось.

Они с Берлагой засиделись до вечера. Атаман говорил, что войско у него изрядное, и оружие есть, и - спасибо другу Жакару! - боезапаса в избытке; даст он сигнал, и выйдут из леса тысячи воинов, а ведут их люди опытные, бывшие наемники из бихарских ветеранов. Еще говорил, что обложили его люди Удей-Улу с воды и суши - змея не проскользнет, рыба не проплывет. Зимой, в арсеналах на острове, взяли пять крылатых машин, а по весне перевезли их в лагерь и нашли бойцов-летателей. Теперь и в воздухе стерегут врага, не пропустят возду- холетов в город. Немногое осталось: вторгнуться в Удей-Улу, выбить гарнизон аситов и захватить контроль над одноколесной дорогой и станцией эммелосвязи. А как содеется это, будут аситские владения разорваны: на востоке - Китана, на западе - Россайнел, а между ними - вооруженный Сайберн. И двинутся тогда изломщики через Айральский хребет на помощь братьям-россайнам, а у тех клинки не заржавеют - Мятежный Очаг уже войско собрал, и во главе его Тур Чегич, прозываемый Трехглазым...

Вот и добрались они до Чегича. Здесь Дженнак, прервав атамана, пояснил, что собрался в Роскву и что есть к тому два повода: улететь из Шанхо, где ожидали его допросы и даже, быть может, бассейн с кайманами, и встретиться с Чегичем, вождем россайнских повстанцев. Однако не вышло - улететь-то он улетел и был бы сегодня в Роскве, но помешали доблестные соколы, воздушные бойцы Берлаги. И что теперь делать?

Атаман, уже изрядно захмелевший, молвил, что утро вечера мудренее, и на трезвую голову он что-нибудь придумает. К тому времени кувшин с горлодером опустел, солнце пошло на закат, и две девицы, берлагины дочки, взяли Дженнака под руки и отвели в опочивальню для гостей. Глядя на этих пригожих девиц, он смутно вспоминал, что обе - его праправнучки, а вспомнив, тихо радовался. Оставил Тэб-тенгри достойное потомство! Мужчины крепки и сильны, женщины красивы... И есть в них капля светлой крови: зелень в глазах, брови вразлет, и кожа чуть посмуглее, чем у россайнов...

Девушки уложили его на кровать рядом с Чени, расстегнули пояс, стянули одежду и сапоги. Похихикали, пожелали Жакару и