Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

На пляже в самом деле алтарь — домик для духов. Фотка лыбящейся во весь рот Соль еле видна за нагромождением цветов, игрушек, бутылочек с чистой водой и, конечно же, еды. Чего тут только нет — упаковки пивных банок, рисовые паровые пирожки, уложенные пирамидками фрукты, конфеты, чипсы… А в этих контейнерах лапша с говядиной и сладким перцем, всего-то вчерашняя — еще очень даже можно заточить…

Занюхался едой и пропустил появление Моти. Эльфы и так-то едва пахнут, а теперь он и вовсе… другой. Но, по крайней мере, во плоти. В отличие от… Соль. Которой здесь, в общем-то, нет — ни запаха, ни шороха шагов, ни телесного тепла. Даже тени не отбрасывает. Фантом — точь-в-точь те, каких она нам в театре теней показывала. В конце вообще очень редко — как-то всем сделалось не до театров.

Соль теперь только выглядит — но как раньше. Шмотки, правда, незнакомые, простецкие вроде, но видно, что пафосные. И босиком. Лохмы, как всегда, на бок зачесаны, колечки в носу и в левом ухе. Лыбится во всю мордашку:

— Шик-блеск, вот вы все наконец-то пришли! Живые, целые! Ну, чего смурные такие? Чай, не на похоронах!

Бледный Еж решительно шагает вперед:

— Соль. Я очень перед тобой виноват. И не только перед тобой. По моей вине погибли те, кого я не стою. Смерть Косты — на мне. О прощении не прошу — такое не прощают. Но назначь любое наказание — я его приму.

Нет уж, нах такие расклады! Еж — он пускай и вождь, но берет на себя многовато! Встаю рядом с ним:

— Я виноват не меньше. Даже больше! Это я… лил Ежу в уши, что ты продалась корпоратам…

Кубик, дурья башка, молча встает плечом к плечу с нами.

Призрачная Соль воздевает руки к небу:

— Ой, все! Давайте тут социалистическое соревнование устроим — кто больше виноват и сильнее раскаивается!

— Какое соревнование? — с подозрением спрашивает Макар. — Соц… лист… Это что-то на хтоническом?

— Можно сказать и так. Не мешай мне читать мораль, а то когда еще выдастся шанс! — Соль снова обращается к нам. — То, что вы сделали, было очень, очень хреново! Даже не знаю, кто вас воспитал эдакими троглодитами! Просто больше никогда так не поступайте с теми, кто вас… кому на вас не плевать. И все, все, хватит об этом, у меня и так уже план по драме на пару веков вперед перевыполнен! Давайте лучше посмотрим, чего мне тут пожертвовали! Ух ты, пиво — горькое, мое любимое!

Всем становится неловко — оттуда, где Соль сидит, увидеть пирамидку пивных банок невозможно. В принципе. Соль замечает это, вскакивает и подбегает к алтарю… делает вид, будто подбегает, продолжая трещать:

— Ну точно, горькое! Мне, правда, теперь без надобности, но вы угощайтесь. Кубик, тебе же семнадцать стукнуло? Поздравляю, кстати. Бери пивас, не стесняйся — я разрешила! Макар, чего стоишь, как неродной? Чип, глянь, что тут в контейнерах от мастера Чжана. Ты чего это, допустишь, чтобы хорошая еда пропала?

Чувствуя себя кончеными идиотами, мы рассаживаемся вокруг алтаря и берем по банке пива. А лапша и правда знатная — и палочки в бумажной упаковке к контейнерами приложены… Соль тоже плюхается на землю — хоть и видно, как травинки проникают сквозь босую ступню. Эльф садится чуть позади Соль, за ее правым плечом. Он выглядит таким же безмятежным, как прежде. И хотя бы тень отбрасывает.

Соль опускает подбородок на сплетенные пальцы:

— Ну, давайте, рассказывайте, как у вас что! Интересно же!

Еж принимается рассказывать — не сгущая краски, но ничего не утаивая. Как мы после того проклятущего праздника отступили в холмы и стали собирать второе ополчение. Как Коста отговаривал нападать на платформу без разведки, но Еж ясно видел, как следует поступить… Как мы беспорядочно отступали и сгинули бы ни за грош, если бы нас не спрятали айну. Как явился этот мутный опричник — Еж не стал называть фамилию Усольцева — и посулил корабли и свободу, пусть и с некоторым обременением.

— Ох, как же ты накосячил, Ежик, — Соль вздохнула, хотя воздух не вошел в нее и не вышел. — Только не раскисай теперь. У всех бывают… плохие дни. Так мы учимся. Как бы хреново ни было, ты все равно отвечаешь за тех, кто в тебя верит. Хотел взрослой жизни? Кушай, не обляпайся. Что же, Тумань так Тумань. Чип, надеюсь, ты разыщешь там всех, кто тебе дорог. А ты, — она переводит взгляд на Кубика, — уходишь с Ежом, потому что он твой вождь?

— Потому что он мой друг, — отвечает Кубик. — Я буду защищать его, как Белег защищал Турина в заповедных лесах Дориата!

— Ладно, пусть будет, как в заповедных лесах вот этого чего-то эльфийского… А ты, Макар? С тобой-то что? Спустили тебе Сугроба на тормозах?

— Приговорили к расстрелу, — усмехается Макар. — И заменили казнь сроком в колонии для несовершеннолетних магов-преступников. В позиции педагога.

— Это приемлемое решение, — Соль ни капельки не выглядит удивленной. — В тебе ведь есть это… талант к воспитанию. Будет непросто. Но ты ошибался, значит, сможешь понять тех, кто тоже ошибся. Ты об этой колонии знаешь что-нибудь?

— Пока только одно. Ее девиз — «Кому много дано, с того много и спросится».

Соль кивает:

— Это везде работает. Даже здесь… Мотылек, все правильно? Власти выполнили наши требования?

— Да, они все исполнили, — безмятежно отвечает эльф. — Государевы люди не посмели идти против твоей воли, госпожа моя и супруга.

У меня отвисает челюсть. Кубик роняет банку с пивом, щедро забрызгав сидящего рядом Ежа — но тот не обращает внимания. Все таращатся на… новобрачных. Соль смущенно улыбается:

— Да, вот так оно… Эльфы заключают брачный союз не только на целую жизнь, но и на все, что может последовать за ней. Мы женаты… не совсем так, как это бывает у вас, под солнцем. Но благодаря этой связи я могу сюда приходить, хотя бы фантомом. Что же, раз государевы люди сдержали слово, и я исполню свое.

— Что ты им обещала? — спрашивает Макар Ильич. Он, в отличие от нас троих, остается невозмутимым.

— Открыть аномалии для вольных сталкеров. Никаких больше кровавых ритуалов и прочих корпоративных промыслов. Никакой техники. Только свободные разумные, входящие в