Василий Головачёв - Катарсис. Том 2

— Стали сказками, были былью, — ответила молодая женщина спокойно. — Как говорил мой свекор: в часовом механизме нет лишних шестеренок. А нежить прошлая в нынешнем мире стала лишней, вот мир и разваливается потихоньку.

— Так вы считаете, что раньше все было не так? И эта самая… нежить по-настоящему водилась и жила?

— Все правда, жила.

— Когда же это было?

— А не так давно, еще в начале прошлого века в наших лесах одолень-трава росла и злыдни водились.

Дмитрий недоверчиво заглянул в глаза женщины, но насмешки или лукавства не увидел.

— Выходит, и домовые — не сказки? То-то мой отец всю жизнь кормил домового по воскресеньям, а мы над ним подшучивали.

— Домовые и востухи живут до сих пор, хотя тоже потихоньку уходят, вымирают, как и другие духи.

— Как же твой отец кормил домового? — заинтересовался Тарасов.

— Клал на блюдечко ломоть черного хлеба, вареную картошку, иногда сыр, иногда молочка немного подливал, и ставил блюдо в угол в своей спальне, там у него чистый веник черенком вниз стоял.

— Правильно, — мягко подтвердила Анфиса. — Домовые запахами питаются. Вон и у нас веник в светелке стоит. Пойдемте, покажу.

Она провела гостей в зал, в углу которого в самом деле стоял щеткой вверх красиво сделанный веник.

Никифор, спавший на диване, проснулся.

— Что, пора? — Он спустил ноги на пол, протер глаза.

— Лежи, лежи, — успокоил его Глеб.

— А хотите поглядеть на нашего домовушу? — предложила Анфиса. — Хотя он не любит показываться людям на глаза, только когда проголодается — напоминает о себе, но Сергуню слушается. — Анфиса позвала сына. — Поговори с домовушей, Беленький.

«Серебряный мальчик» послушно направился в угол гостиной, присел перед веником на корточки, протянул к нему ручонку и запел тоненьким голоском:

— Солнышко село, солнышко село, мгу съело, мгу съело, веточки раздвинь, глазки открой, песенку спой…

Что-то тихо свистнуло, веник шевельнулся, над ним вырос небольшой воздушный вихрик, сверкнули две искорки — не то глаза домового, не то обман зрения, затем вихрик перебрался на ладошку малыша, и тот засмеялся, отдернул ручку.

— Щекотно, Смешаня, не балуй.

Вихрик исчез в венике.

Сергий косо глянул на замерших гостей и убежал в сени.

— Это был… он? — шепотом спросил Никифор.

— Домовушка, мы его Смешаней зовем.

— В жизни не поверил бы, если бы сам не увидел!

Гости вернулись было на веранду, но уже стемнело, и включи они свет — с улицы их можно было увидеть всех, поэтому Тарасов предложил соратникам перейти в горницу.

Анфиса, сославшись на хозяйственные хлопоты, ушла, мужчины остались одни, да изредка в комнате появлялся «серебряный мальчик», игравший в прятки с кошкой, либо для того, чтобы задать какой-либо вопрос. Ни одного члена триады он уже не боялся, словно принял их за своих родичей или друзей родителей.

— Что дальше? — осведомился Никифор, жаждущий определенности. — Долго мы еще будем здесь торчать и ждать ЦУ?

— Сколько нужно, — философски ответил Тарасов. — Тебя что-то беспокоит?

— Да, беспокоит, — признался бывший «чекист». — В деревне царит такой мир и покой, такая идиллия, что добром это не кончится. Знать бы, действительно, что мы обязаны делать. Сидеть здесь и ждать появления нехороших парней, чтобы защитить малыша, — не по мне.

— И не по мне, — вздохнул Дмитрий. — Тридцать три года прожил, огни и воды прошел, а не знал, что живу для роли охранника VIP.

— Мы не знаем, для чего мы живем, — пожал плечами Тарасов, которым явно овладело философское настроение.

— А врачи к тому же не знают, от чего мы умираем, — проворчал Никифор.

В горницу вбежал Сергий, глянул на собеседников умными смеющимися глазами и провозгласил:

— Тетя Маша идет.

Вошла Мария, вопреки ожиданиям — одна.

— Извините, что мы заставили вас поскучать. К сожалению, плохие новости. Ушел Владыко.

Мужчины продолжали молча смотреть на ведунью, и она добавила:

— У волхвов своя иерархия, и главный иерарх — Белый волхв, то есть Владыко. Он… ушел.

— То есть, вы хотите сказать, умер?

Мария на несколько мгновений закрыла лицо руками. Казалось, она плачет. Но когда женщина опустила руки, глаза у нее были сухими и блестящими, полными внутренней неуверенности, что было совсем на нее не похоже.

— Волхвы не умирают, а уходят. Хотя, честно говоря, я не знаю, что с ними потом происходит. Знаю точно лишь одно: Спиридона с нами больше не будет.

— Белого волхва звали Спиридоном?

— Теперь Белым волхвом скорее всего станет ваш знакомый Егор Крутов, но для этого ему надо пройти Испытание. На это время единственными защитниками Сергия, ну, или почти единственными, останетесь вы.

— Разве мы отказываемся? — выразил общее недоумение Тарасов.

— Боюсь, вы не справитесь.

По лицам мужчин промелькнули беглые улыбки. Мария тоже улыбнулась, задумчиво и с грустью.

— Вы просто не представляете, с кем вам предстоит столкнуться. Если, конечно, мы не успеем спрятаться в зоне непрогляда.

— Объясните! — твердо сказал Глеб.

— Здесь, в районе озера Никулинское, когда координатором Катарсиса был Спиридон, располагалась зона непрогляда, то есть место, недоступное видению конунгов. Теперь с уходом Владыки заклятие непрогляда исчезло, и конунги в любой момент могут запеленговать местонахождение «серебряного мальчика». И тогда…

— Они нападут.

— Сначала они пошлют спецкоманду типа фасовского «Зубра», или «Альфы» ФСБ, или «Урагана» ГРУ, или своих «тающих» зомби. И даже если вам… если нам удастся отбить атаку, нападения конунгов нам не удержать.

— Что же ваши коллеги из Сопротивления, Витязи? Разве они не помогут?

— Витязи выполняют свои задания и руководят операторами воздействия на местах, они очень заняты. Возможно, кого-нибудь и удастся привлечь, но особых надежд нет. Нам придется обходиться своими силами.

— А этот ваш Крутов?

— Его уровень ответственности гораздо выше индивидуального, он не имеет права погибать. Хотя, конечно, он вмешается… в какой-то момент. И все же выпутываться нам надо самим.

— Мы готовы, — сказал Никифор примерно тем же тоном, каким до этого говорил Тарасов. — Говорите, что надо делать.

— В идеале мы должны незаметно пробраться в другую зону непрогляда в районе села Ковали Жуковского района Брянской губернии. В связи с этим я предлагаю свой план. До Новгорода добираемся все вместе, а потом разделимся: я и Сергий дальше следуем на Брянщину инкогнито, — я накрою его «глухой ночью» так, что конунги не учуют, — а вы пойдете на север, в Онегу, имитируя, что охраняете мальчика. И тогда все темные силы пойдут за вами.

В комнате стало тихо.

Потом пошевелился Дмитрий, потянул себя за ухо.

— Отвлекающий маневр?

— Звучит интригующе, — добавил Никифор. — Прямо как в старом киносериале «Обратной дороги нет».

Они посмотрели на молчавшего Тарасова.

— Мы безусловно готовы пойти на это, — очнулся тот. — Но уверены ли вы, что сумеете уберечь мальчика?

Мария посмотрела Глебу прямо в глаза.

— Если вы хорошо сыграете роль беглецов, я справлюсь.

— А почему вы ничего не говорите об Ираклии? Разве он не пойдет с вами?

— Женщина и ребенок — мы переоденем Сергия в девочку — менее заметны, чем полная семья. Ираклий будет подстраховывать вас.

— Но ведь наши преследователи могут увидеть, что с нами нет ребенка…

— Ребенок с вами будет — мальчик тех же лет, почти полная копия Сергия. Но вам необходимо во что бы то ни стало уберечь его от опасности, не забыть, не подставить, сохранить ему жизнь и здоровье. Это главное условие похода. В противном случае нет смысла затевать игру.

Мужчины посмотрели друг на друга.

— М-да, задачка… — промычал Никифор.

— Справимся, — тихо сказал Дмитрий.

— Я не отойду от мальчика ни на шаг! — пообещал Тарасов.

— Что ж, тогда с богом! — с облегчением встала Мария. — Ждите, через полчаса мы подготовим обоих малышей и выступим.

Она вышла.

— Героическая женщина! — сказал Никифор, глядя ей вслед. — Рискует жизнью так, будто родилась воином.

— Она берегиня, — вошел в горницу Ираклий; он слышал последнюю реплику Хмеля. — А этот крест достается только тем женщинам, которые отдают себя служению другим без остатка. — В глазах спутника ведуньи мелькнула застарелая боль. — Итак, парни, давайте обговорим кое-какие детали похода. До Новгорода передвигаемся все вместе…

— Это мы уже слышали, — буркнул Никифор, у которого испортилось настроение.

— А дальше, — как ни в чем не бывало продолжал Ираклий, — Мария с мальчиком отправится своим маршрутом, вы же с двойником Сергия — своим.