Фантастика 20254-131 - Константин Викторович Плешаков

Местный главный, задыхаясь, отпирает наручники на запястьях подростка. Еще и вон как затянули, твари.

Рядом внезапно оказывается Чип. Не послушал меня, засранец! Не усидел в безопасном месте.

Суетится, подставляет другу узкое плечо.

— Господин Макар! — бормочет он одновременно с этим, — господин Макар!

— Ну?

— Мы освободим рабов?

…Чего⁈ Хренасе, команда Спартака! Нам бы вот этого вытащить без кровопролития… и без лишних кровоизлияний. Я всё-таки по площадям не могу фигачить, мне сосредотачиваться нужно. А тут еще несколько вооруженных бойцов осталось.

И всё-таки… если? Оцениваю диспозицию. Охранники с автоматами смотрят на нас недоуменно, сбившись в кучу и переговариваясь.

На их глазах двое без видимых причин брякнулись на песок, а командир вроде как в порядке, но приказывает стоять на месте, а сам — освободил пленника… Брать на себя ответственность и, допустим, стрелять по мне никто из этих снага не хочет. Как и приближаться к нам, нарушая формальный приказ и подвергаясь непонятной опасности.

Зато трое охранников сообразили удерживать под прицелом рабов: которые, впрочем, тоже не делаю ничего, а просто стоят и смотрят на нас как бараны. Замечаю, что у каждого на запястье хитрый браслет — знаю такие, просто так они не снимаются.

Никого мы тут не освободим.

Не моя война.

— Нет.

— Почему? — хрипло бормочет Еж, приходя в себя. — Почему нет?

Посмотри-ка, воитель-освободитель! Только что из ящика достали, а туда же…

— По кочану. Чип, уводи его! Давай-давай!

Взгляд подростка мечется по тупым лицам рабов, стоящих на платформе и в воде. Он точно кого-то ищет — и не находит.

— Кому говорю! Пошли!

— У него еще телефон мой! — бурлит Еж. — Вон из кармана торчит! Я фоток этой платформы наделал!

Вздохнув, Чип наконец тащит Ежа прочь с пляжа. Тот неуверенно топает по песку, держась за друга.

— Теперь послушай меня, — говорю я негромко дядьке с пистолетом, продолжая контролить его дыхание, чтобы не совершал лишних телодвижений и не болтал, например, что «мы до твоего маяка доберемся».

Лишнее это.

— Я сейчас просто уйду. Тебя сразу попустит. Но. Сейчас дам воздуха, еще раз скажи своим, чтобы по мне не стреляли и стояли на месте. Понял? Кивни.

Кивает.

— Не стрелять по эт-тому! — орет фальцетом. — Стоять… на месте всем!

— Молодец. Передай своему руководству вот что. На маяке живет маг, этот маг говорит — в заливе добывать тягу нельзя. Полезете — пожалеете. Пока делаю вам предупреждение… Кивни.

Таращит на меня красные глаза — лишь бы не вырубился прямо сейчас, раньше времени. Кивок.

— Прекрасно. А теперь сам лезь в ящик. Да не высовывайся, если хочешь, чтобы голова осталась цела. Я предупредил.

Лезет — вернее, падает в ящик. Вешаю на дужки замок — а то еще не послушает меня.

Чипа с Ежиком уже не видно, отлично.

— Я ухожу, — кричу теперь остальным бандосам. — К бочкам и ящику не подходить, если жить охота! Считайте, там бомба. Минуту всем стоять на своих местах!

И иду прочь — стараясь, чтобы это выглядело непринужденно.

Если кто-то из них сейчас будет достаточно сообразителен или, наоборот, глуп, чтобы шмальнуть мне в спину, — история на этом и завершится.

Но никто не стреляет.

Отойдя на нужное расстояние, дотягиваюсь до тяги.

Она стоит в бочках рядом с ящиками: две полные бочки, одна на треть. В нише между камнями, в тенечке.

Сырая тяга — суперпротивная вещь для магического воздействия. Она не совсем… нормальная. Вот, например, чтобы взорвать горсть тяги, мне нужно усилий примерно столько же, как для взрыва полторашки. А тут — полбочки. По ощущениям кажется, что давление там ого-го: ягоды тяги плотные и тугие. Вот только энергия взрыва уходит черт знает куда — словно в параллельный мир. Зато — громко.

И — как бы сказать — нутром ощущаемо всеми. Тянет.

Ну… н-нате!

Бочка грохочет у меня за спиной, все орут.

Бросаю последний взгляд: кажется, пострадавших нет, что и требовалось доказать. Закрытый ящик, куда я засунул местного командира, отнесло на два метра и повалило; охранники и рабы — кто присел, кто попадал. Рабы вообще были далеко. А лучше всего тем двоим, которые уже лежали: они просто ничего не заметили.

Тягу, которая была в других бочках и ящиках, разбросало повсюду. Ну ничего, соберут.

Если бы я тут освобождение рабов устроил… боюсь, меня бы сожгли вместе с маяком. Но и просто так уходить нельзя было — без демонстрации силы. А теперь — потеряв некоторое количество тяги, может, эти хапуги и впрямь сочтут, что овчинка выделки не стоит. Не полезут в залив, ограничатся очагами на суше.

Хотя, блин, что-то подсказывает, вряд ли.

Усаживаем Ежа в коляску.

— Кубик в седло за мной, — командую, — довезем Ежа, потом на байке вернешься за Чипом.

— А можно, наоборот, я за Кубиком вернусь⁈ — тут же канючит Чип.

— Нельзя. Это тебе штраф: ты моей команды не послушался.

— Но ведь…

— Цыц! Еж, садись. Чип, вон там жди, в кустах.

Едем.

Кстати, скоро же Брунь появится с новостями.

Я ему свои тоже расскажу. Охренеет контрабас.

Ну и потом надо решать — что делать?

Глава 6

Соль. Злачные места

Васильевск переливается и сияет, словно сплошное фаер-шоу. Я ожидала, что город каторжан окажется угрюмым, приземистым и мрачным, но тут царят неоновое безумие, цветные фонарики и рок-н-ролл. Многие вывески — разномастными иероглифами, половина населения — азиаты. Прохожие обмениваются экспрессивными репликами, щедро разбавленными китайским матом. В воздухе — пряный коктейль из жареного чеснока, дешевого парфюма и вольного ветра с моря, оно тут называется Татарский залив. И повсюду украшенные лампочками передвижные ларьки с едой.

— Хочешь чего-нибудь? — спрашивает Дайсон.

— Да, всего хочу!

Целый день ехали сюда по легендарным Сахалинским дорогам, с утра не жрамши.

— Сейчас устроим.

Дайсон говорит что-то по-китайски ближайшему торговцу, и через минуту у меня в обеих руках оказывается по вееру бамбуковых палочек с насаженными на них кусочками рыбы, мяса, овощей, креветок, крохотных осьминогов и каких-то вовсе неопознаваемых лакомств. Здесь больше, чем я могу съесть — но как же хочется перепробовать все!

Разумеется, Дайсон гостеприимно предложил экскурсию по городу обоим командирам ополчения, однако Коста остался в гостинице — сказал, что ему нужно поработать с документами. Не знала