"Фантастика 2025-169". Компиляция. Книги 1-24 - Никита Киров

— Один! — Голос Сварога прокатился громом, заглушая рог Хеймдалля. — Земля не вместит двух пантеонов! Покиньте ее или умрите!

— Асгард не склонится пред пламенем чужого горна! — ответил Один, и его голос был как скрежет ледников. — Власть добывается копьем и кровью!

Больше слов не было. Равнина Вигрид взорвалась.

Это была не битва. Это был конец света в миниатюре. Молнии Перуна, толще вековых дубовых стволов, били в строй эйнхериев, испепеляя золотые доспехи в пыль. Мьёльнир Тора, летящий с ревом, встретился в небе с молотом Сварога. Удар был таким, что расколол небо. Появилась трещина, из которой хлынул поток звездного пламени, опаливший и асов, и славян. Земля под ногами богов превращалась в кипящую лаву под взмахом посоха Велеса, вызывавшего древних чудовищ из глубин. Тени предков, ведомые Велесом, облепляли асов, высасывая силу, сея ужас и сомнение даже в бессмертных сердцах.

Тор сразился с Перуном. Два громовержца. Мьёльнир против секиры. Каждый удар порождал землетрясения, сокрушавшие дальние горы Ётунхейма. Они бились, как титаны, но ярость Перуна, подпитываемая верой в свое дело и гневом Сварога, была неукротима. Когда Мьёльнир, отбитый щитом Даждьбога, отлетел, Перун вонзил свою секиру в грудь Тора. Бог Грома рухнул, и его падение потрясло все Девять Миров. Его кровь, горячая как магма, залила поле боя.

Один ринулся на Сварога. Гунгнир против Сварожича. Копье судьбы против молота творения. Они сражались в эпицентре хаоса, их удары перекраивали реальность. Один, мудрый и яростный, использовал всю свою магию, все руны, выжженные на копье. Но Сварог был непоколебим как скала, раскален как его горн. Его молот не просто бил — он аннигилировал.

Однорукий Тюр бросился на защиту отца, но ветер Стрибога подхватил его и швырнул на скалы, где бог чести разбился. Хеймдалль пытался собрать оставшихся асов, но луч Даждьбога ослепил его навеки, а следующий удар Сварожича превратил зоркого стража в пылающий факел.

Фрейр пал, пронзенный невидимой нитью Мокоши, запутавшей его в сеть собственной судьбы. Его золотой вепрь был разорван тенями Велеса. Фрейя, плача кровавыми слезами по брату, сражалась отчаянно, но буря Стрибога сорвала ее соколиное оперение, а молния Перуна нашла ее сердце.

И остался лишь Один, истекающий божественным ихором, лицом к лицу с Сварогом. Всеотец был ранен, его плащ звездного неба был прожжен, Гунгнир дрожал в ослабевшей руке. Сварог стоял перед ним, могучий и неумолимый. Его молот пылал.

— Асгард пал, Одноглазый, — прогремел Сварог. — Ваше время истекло.

Один взглянул своим единственным глазом на руины золотого города, на тела павших сыновей и дочерей. В его взгляде не было страха. Только бесконечная скорбь и принятие.

— Время… асгардцев… еще придет… — прохрипел он.

Молот Сварога обрушился. Удар был сконцентрированным актом уничтожения. Он не просто убил Одина. Он стер его из бытия. От Всеотца не осталось и праха, лишь волна чистой аннигиляции, пронесшаяся по Вигриду.

С гибелью Одина, сердца Асгарда, что-то сломалось в самой ткани этой небесной твердыни. Золотые стены потускнели в мгновение ока, превратившись в серый, безжизненный камень. Цветы Идалира завяли и рассыпались в прах. Рев реки Тунд стих, вода замерзла, превратившись в черный лед. Сила славянских богов, их воля к власти и гнев, обрушились на Асгард как ледяное проклятие.

Сварог поднял свой молот. Велес ударил посохом о землю. Перун воздел секиру. Даждьбог погасил свой щит. Стрибог выдохнул. И из этого объединенного акта воли родилась Великая Стужа.

Она пришла не с ветром. Она материализовалась из самого отчаяния павших асов, из триумфа победителей, из пустоты, оставленной Одином. Абсолютный, всепоглощающий холод. Он не морозил — он превращал в лед саму суть вещей. Воздух замерзал со звоном, падая на землю хрустальной пылью. Камни стен Асгарда трескались с оглушительным грохотом, рассыпаясь, и тут же сковывались вечной мерзлотой. Вода, кровь, даже свет — все застывало в причудливых, ужасающих формах. Башни Вальхаллы рухнули, превратившись в груды ледяных глыб. Поля Идавёлль, где гуляли павшие герои, стали бескрайней, мертвой равниной, уходящей в серую мглу. Биврёст, радужный мост, рассыпался на миллионы ледяных осколков, усеявших бездну Гиннунгагап.

За считанные мгновения Асгард, Небесная Твердыня, Дом Богов-Асов, превратился в ледяную пустыню. Безмолвную, мертвую, пронизанную холодом, способным заморозить душу. Лишь призрачные отблески северного сияния, слабые и печальные, иногда скользили по бескрайним ледяным дюнам, напоминая о былом сиянии золотых крыш. Среди вечных льдов торчали, как надгробия, обломки былого величия — скованный льдом остов трона Хлидскьяльв, фрагмент арки из Вальхаллы, вмерзший в лед меч забытого эйнхерия. И вечный, пронизывающий вой ветра — плач по погибшему миру.

Славянские боги стояли на краю этой новорожденной пустыни. На их лицах не было ликования. Лишь тяжелое молчание и тень усталости от содеянного. Они выиграли битву. Они уничтожили конкурентов. Они получили власть над землей. Но цена… Цена была видна перед ними — безжизненная, замерзшая пустота, памятник божественной гордыне и ужасу войны богов.

Сварог опустил свой остывший молот. Его взгляд скользнул по ледяной пустоши, где еще минуту назад кипела жизнь и властвовали иные небожители.

— Уходим, — произнес он глухо, и его слово, подхваченное ветром, затерялось в бескрайнем холоде мертвого Асгарда.

Они развернулись и ушли, оставив за спиной вечную мерзлоту божественного кладбища. Победа была за ними. Но пахла она не триумфом, а пеплом и ледяной пылью. Иггдрасиль, оказавшийся глубоко подо льдом, содрогнулся еще раз — теперь он держал на своих ветвях мертвый мир. Эпоха Асов закончилась. Начиналась новая эра. Но тень замерзшей небесной твердыни будет вечно лежать на душе победителей.

— Жесть! — меня выдернуло из воспоминаний и, открыв глаза, я увидел перед собой огромную раскрытую пасть, полную острейших зубов, которая собиралась откусить мне голову…

Глава 6

— Пурген! КЛИН! — заорал я, инстинктивно отпрыгивая в сторону. Старые приемы охоты на тварей из Пустоши сработали автоматически. Надо было разделить стаю.

Но Пурген не просто отпрыгнул. Он взвился. Неожиданным, молниеносным прыжком он оказался над несущимся на нас Фенриром. И не просто пролетел. Его задние копыта, обычно бьющие с силой тарана, обрушились на череп волка с таким звонким КР-РАК, что я аж вздрогнул. Это был не удар животного. Это был удар молота. Искры — настоящие, божественные искры — брызнули из точки